Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

• Название: Это настигнет каждого
• Автор: Ханс Хенни Янн
• Жанр: Современная проза

---

- Это прям-таки обвинения, - сказала экономка, - обвинения! Пойду поищу бутылку. - Она вздернула подбородок и, расправив плечи, гордо удалилась.

- Что за странная сцена? - спросил Матье у своего отца.

- Необходимый разговор. Дело в том, что фру Линде постоянно пытается что-то разнюхать о моем... возможно, и о твоем тоже... образе жизни. Открытки, приходящие без конвертов, она читает наверняка... и письма, которые я забываю спрятать в стол. Может, шампанское из холодильника выпили слуги, но это не столь существенно. В последнее время мой винный погреб вообще подозрительно опустел. Я находил пустые бутылки, из которых сам не пил. А ты, думаю, тоже так много не пьешь.

- Конечно, нет, - ответил Матье, - разве что иногда бутылку портвейна...

- Кроме того... меня возмутило ее лживое утверждение, будто я собираюсь жениться в третий раз! Она заподозрила такое, потому что я порой отсутствую по ночам... как тогда, перед моим вторым браком. Ты едва ли помнишь... Но теперь я ни о чем подобном не помышляю. Можешь мне поверить. Я не хочу повторять ту позорную ситуацию. Ты достаточно хорошо знал свою мачеху... чтобы... чтобы находить мое тогдашнее поведение недостойным.

- Она умерла всего через несколько лет... - обронил Матье, не подумав.

- Она умерла. А во мне тогда еще не все перегорело. Потому я и тосковал.

- Ты хотел о чем-то поговорить со мной, - внезапно сказал Матье.

- Да. Но сначала задам вопрос: Гари еще в доме - в твоей комнате?

- Нет, - ответил Матье Бренде, - он ушел.

- Это облегчает ситуацию разговора. У нас впереди ночь. Ты не будешь тревожиться, сосредоточишься на том, что происходит здесь...

- Откуда, отец, ты знаешь, что Гари был у меня?

- Ты, Матье, так простодушен? Или хочешь казаться простодушным?

- Ты видел, как он карабкался на дерево, как влезал ко мне через окно? - хрипло спросил Матье.

- Не видел. Но, тем не менее, знаю, - сказал отец.

- Ты организовал... слежку за ним... или за нами обоими. Я давно это подозревал, - сказал сын.

- Я и без всякой слежки знаю, когда и каким образом Гари навещает тебя. У вас с ним сложился ритуал, повторяющийся. Вот уже много лет. С тех пор, как Гари начал служить матросом. Сколько десятков раз карабкался он на дерево и влезал в окно? Ты точно не знаешь. И я - нет. Но это случалось так часто, что иногда - светлыми вечерами - я его видел. Другие люди - тоже. Я не отдавал распоряжения срубить дерево. Такая мысль однажды пришла мне в голову, но не в моем характере портить чужую игру столь вульгарными средствами. А все же ответь, если можешь: почему Гари не пользуется входной дверью? Ему ведь никто этого не запрещал.

- Однажды... в самый первый раз... Гари, просто из озорства, влез на дерево и постучал мне в окно. Это было так красиво: он сидел среди ветвей, в матросской блузе, и с серьезным видом спрашивал, можно ли ему войти.

- И ты, само собой, впустил его. Потом эта сцена неизбежно должна была повторяться. Даже в дегтярно-черные ночи, когда ты ничего не видишь. Однажды запущенный механизм начал действовать. Мне тоже это знакомо. Но вы ведь уже не дети! Вам следовало бы научиться отказываться от каких-то привычек! - Последние слова директор пароходства произнес с возбуждением.

- Входная дверь, - ответил сын, - не вполне безопасна. Как правило, открывает ее фру Линде. И для Гари у нее всегда наготове двусмысленная улыбка... с тех пор, как мы с ним перестали быть детьми. Тут есть чего бояться. Улыбка подразумевает, что мой друг - ничтожный человек, незаконнорожденный; что на уме у него недозволенное; что он не заслуживает доверия; что его присутствие в нашем доме обременительно и ничем не оправданно. Что он здесь - нежелательная персона. Это неуважение ко мне. Нас обоих ни в грош не ставят... Потому что сын директора пароходства не стесняется поддерживать дружбу с сыном (не побоюсь этого слова) шлюхи, с простым моряком.

- Итак, виновата фру Линде...

- Не она одна. Гари боится тебя, отец...

Тут в дверь постучали. Директор пароходства сказал:

- Войдите.

Фру Линде внесла в комнату поднос, на котором были: бутылка шампанского, лед, бокалы и два больших персика, явно из заморских краев.

- В холодильнике нашлась-таки одна бутылка шампанского, господин генеральный директор, - обиженно сказала экономка, перегружая содержимое подноса на стоящий в стороне столик.

Глава пароходства не стал придираться к этому замечанию. Он лишь сухо заметил:

- Надеюсь, фру Линде, что в будущем три бутылки всегда будут лежать наготове. Слышите, три - в любое время суток...

- Я поняла, господин генеральный директор, - сказала та. - Есть ли у вас еще какие-то пожелания на ночь?

- Да... Я бы хотел еще бутылку шампанского... попозже. Передайте, пожалуйста, горничной, чтобы она этим озаботилась.

- Я, господин генеральный директор, сама принесу, - ответила экономка.

- Это не входит в ваши обязанности, фру Линде.

Экономка улыбнулась. Ушла.

- Так значит, Гари боится меня, - повторил директор пароходства.

Матье промолчал. Откупорил бутылку, налил отцу и себе. Они выпили.

- Она нас обманула, ты заметил? - спросил отец. - Шампанское не холодное. Его достали из погреба и только декорировали льдом.

Матье не мог решить, так ли это. Он снова отхлебнул из бокала, но ничего не сказал.

- У Гари нет оснований бояться меня, - сказал директор пароходства. - Я никогда не вредил ему. И ни в чем его не упрекал.

- Ты, отец, собирался что-то со мной обсудить, - робко напомнил Матье.

- Да. Давай сядем. Принеси бокалы сюда, налей нам.

Матье сделал, как было велено. Он ждал слов отца.

- Мне не нравится твое увлечение, Матье. И не потому, что я осуждаю его с точки зрения нравственности. Просто я не верю в прочность таких отношений. Есть в них что-то фальшивое. Судя по всему, ты живешь неестественно.

- Из чего ты заключил, что я живу неестественно? Почему не считаешь меня способным на серьезные отношения - в этом случае?

- Я, Матье, не желаю тебе плохого. Тебе незачем со мною хитрить. Будь открытым! Я тоже постараюсь быть открытым. Если будешь мне доверять, ты поймешь, кто я. Притворяться я не хочу, я предстану перед тобой таким, каким кажусь самому себе: со всеми упущениями и неровностями в моем характере. Претендую я лишь на некоторый авторитет в твоих глазах - только на то, чтобы ты признал за мной способность разумно мыслить. Я давно за тобой наблюдаю. Но так и не убедился, что ты счастлив. Счастлив в том смысле, какой соответствовал бы твоим годам. Ты посещаешь университет, а в остальное время сидишь дома; ты не общаешься с другими людьми, радостно и свободно. Ты живешь ожиданием: что Гари вернется из плаванья, навестит тебя... и вы проведете день вместе. Когда он снова уходит в море, над твоей жизнью будто захлопывается крышка: единственное, что тебе остается,- ждать.

- Я вовсе не несчастлив, - сказал Матье.

- Ты не производишь впечатления счастливого человека — вот что я, собственно, сказал. А это не одно и то же. По-видимому, Гари в последние два-три года ни разу не ночевал в нашем доме. Это меня тревожит...

- Как такое может тревожить?

- Твой вопрос только подтверждает мою догадку. И усиливает тревогу. Матье, ты что, внезапно ослеп? Или в самом деле не знаешь своего друга? Я спрашиваю тебя о столь... банальных вещах, потому что ты мне противишься, ты решил уклониться от разговора. У Гари есть девушка, невеста, - это ты знаешь, - у них, как принято говорить, прочная связь. Но он не пренебрегает и другими девицами. Он, когда бездельничает, предается всяким удовольствиям:, без разбора. Об этом ты, думаю, знаешь гораздо меньше.

- Ты, выходит, поручил кому-то за ним следить, - сказал сын глухо.

- Я не стал бы тебе ничего советовать, если бы ничего не знал. Мои поступки не продиктованы злым умыслом.

Ты мой единственный сын. Я тебя уважаю, люблю... и, надеюсь, сумею это доказать. Ты попался в ловушку сновидения. Гари не может дать тебе то, чего ты втайне ждешь. Ты должен проснуться.

- Я ничего дл я себя не жду, - сказал сын.

- Ты очерствел душой, Матье. Ты теперь взрослый. Что я должен о тебе думать, если ты в моем присутствии лицедействуешь, изображая аскета? Аскета в плане желаний... Ты полагаешь, у меня нет жизненного опыта? Напрасно: я-то хожу по улицам с открытыми глазами. Я сам когда-то получал уроки от жизни, и очень жесткие. В подростковом возрасте у меня не было друга-ровесника, которого я любил бы или мог полюбить. Но мой младший брат, он имел такого Другого: товарища, с которым его связывали тайны молодой жизни. И пусть сам я жил увлечениями иного рода, от меня не укрылось, что бывают и такие переживания - чувства, основанные на очевидном подобии двоих... на их согласном звучании, консонансе. Однако между тобой и Гари консонанса давно нет. В твоих ушах та музыка еще звучит; однако вне тебя она смолкла. В этом и состоит обман.

- Я знаю Гари. Он меня не обманывает. Сообщения твоих осведомителей лишь подтверждают то, что я и так знаю. Гари устроен иначе, чем я. Недоумение, тревога по этому поводу - таковы твои реакции, не мои.