Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

• Название: Роковая ошибка княгини
• Автор: Ирина Сахарова
• Жанр: Исторические любовные романы

Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…

---

Затем она сняла ладанку со своей шеи — ту самую, о которой столько историй рассказывала, которой так дорожила! И, без малейших колебаний, протянула её Александре.

— Вот, возьми! Надень, и носи, не снимая! От любой беды убережёт, вот увидишь! Ты только веруй, Сашенька, веруй и молись.

— Марья Станиславовна, ну что вы! Я не могу принять такого подарка, я… — Попыталась, было, воспротивиться Саша, но Никифорова на удивление хорошо орудовала здоровой правой рукой, и её цепкие пальцы вцепились в Сашину руку, зажимая в ней ладанку на тоненькой серебряной цепочке.

— Не оскорбляй старушку отказом, девочка, — серьёзно сказала Марья Станиславовна, глядя на Сашу проницательно и серьёзно. — Я со всей душой! Другого наследства у меня нет, разве что, миллионы под подушкой, ха-ха? А вот эта вещица, клянусь тебе, самое дорогое, что есть у твоей тридцатилетней Марьи Станиславовны! Я бы завещала тебе её, Саша, но ты же видишь, я молода и полна сил, и умирать пока не собираюсь — кто же умирает в тридцать лет? Поэтому, бери так, не дожидаясь моей смерти — тебе она нужнее. От греха всяческого убережёт, и от молвы дурной, ты только веруй. Веруй и молись.

Только это теперь Саше и оставалось, вот уж воистину, права была всезнающая Никифорова!

— Спасибо вам большое, — Александра вытерла слёзы и заставила себя улыбнуться. — Я очень ценю вашу щедрость, вашу отзывчивость! Это так приятно… А я… я не должна была так себя вести, извините. Я в последнее время сама не своя из-за всего этого!

— Саша, девочка моя, мой тебе совет: держись подальше от этих аристократов, милая! Ничего, ничего хорошего от них ты не увидишь, только слёзы и страдания. Забудь его. Попробуй забыть.

Забудешь тут! Особенно, когда они совсем скоро породнятся, спасибо Алёне Александровне и Ивану Кирилловичу!

— Ох, Марья Станиславовна… — Только и сказала Саша, прекрасно понимая, что Мишеля Волконского она не забудет уже никогда, можно даже и не пытаться. И ей было стыдно самой себя, стыдно, что так глупо влюбилась — в человека, который никогда не посмотрит на неё как на равную. Стыдно за свою мать, которая вела себя и впрямь как последняя дрянь, заставляя страдать и Мишеля, и Юлию Николаевну, ныне покойную. А ещё ей было очень стыдно перед Авдеевым.

«Ему-то я как посмотрю в глаза после всего этого?!», спросила она саму себя. А заговорщицкие взгляды, что бросала ей то и дело Вера, заставляли Сашеньку краснеть и отворачиваться то и дело. Наверняка говорливая подружка уже доложила об утреннем инциденте всем больничным медсёстрам и тёте Клаве в том числе, вон как косится с улыбкой.

Так и вышло, что единственное место, где Саша смогла спрятаться от них ото всех, стала палата Владимирцева. С ним она тоже не слишком хотела видеться после вчерашнего безобразия, но из двух зол пришлось выбирать меньшее.

— Как вы себя чувствуете, Владимир Петрович? — Спросила Александра, старательно делая вид, что ничего не произошло. — Надеюсь, вы…

Она замолчала на полуслове, поначалу не поверив своим глазам. Вместо осунувшегося, потрёпанного жизнью молодого старика, перед ней ныне сидел редкой красоты мужчина лет двадцати пяти. Широкоплечий — теперь, когда вместо больничной пижамы он был одет в элегантный костюм заграничного покроя, это становилось особенно заметно; с прямой спиной и горделиво поднятой головой, и светлым, ясным взглядом. Русые волосы его, чуть вьющиеся на кончиках, были аккуратно подстрижены, пшеничного цвета усы — подровнены, а подбородок и щёки лишились уже привычной недельной щетины.

Единственное, что выдавало в этом франте офицера Владимирцева, было инвалидное кресло, в котором он по-прежнему сидел. Сашенька не удержалась, и ахнула:

— Владимир Петрович, вы ли это?!

Он не обиделся на эту бестактность, в ответ лишь развернув коляску боком, демонстрируя себя в профиль, затем рассмеялся, и, подъехав к ней, протянул руку — как будто бы призывая её сделать то же самое, чтобы он смог поприветствовать её поцелуем. Такие вежливости от вечно грубого и заносчивого эгоиста Владимирцева Саше были удивительны.

«Господи, что с ними со всеми творится такое?!», изумилась она, но руку всё же протянула.

— Александра Ивановна, рад вас видеть! — Произнёс Владимир, и даже голос его ныне звучал по-другому. Склонившись к её руке, он и впрямь запечатлел на ней поцелуй, приятно пощекотав усами. — Позвольте прежде выразить вам мои глубочайшие извинения по поводу вчерашнего вечера!

Что?!

— Что? — Пролепетала Сашенька, изумлённая этой вежливостью.

— Вчера я повёл себя недостойно, словно забыл, что передо мной юная девушка, а не бывалый гусар! Благо, Волконский напомнил и открыл мне глаза на моё ничтожество. Простите, пожалуйста, что так вышло, Александра Ивановна! Мне безумно стыдно, что я поставил вас в такое положение.

«Очень надеюсь, что Волконский не сказал ему, куда увёз меня после наших посиделок…», подумала Саша, всё ещё не веря собственным ушам.

— Владимир Петрович, всё в порядке, право, вам не стоит извиняться! — С трудом она подобрала нужные слова. — И, простите, с каких пор вы говорите мне «вы»? По-моему, за распитием виски люди как раз должны переходить на «ты», но уж никак не наоборот!

— Ох, Александра Ивановна, не напоминайте! — Владимирцев вымученно улыбнулся и покачал головой. — Прошу вас, давайте забудем этот дурацкий инцидент. Мне, в самом деле, очень стыдно!

— Как вам будет угодно, — отозвалась Сашенька. И тут же подмигнула ему украдкой. — Вы, быть может, сочтёте меня испорченной, но мне понравилась ваша компания! Знаю, в вашем обществе девушки не говорят такого мужчинам, но… было весело. Нет, правда. Особенно в те моменты, которые я ещё помню. — Со стыдом добавила Саша, повернувшись к окну. Владимирцев рассмеялся у неё за спиной, и, подкатив своё кресло к ней, остановился возле подоконника. И спросил тихо:

— Вы простили меня?

— Разумеется, я вас простила, Владимир Петрович! И, более того, я и не думала винить вас. Это моя вина и только моя. — Снова посмотрев за окно, Саша к своему удивлению увидела чёрную лакированную карету с гербом Волконских, на которых обычно разъезжал Иван Кириллович. И до того нехорошее предчувствие охватило её, что она даже потеряла нить разговора.

— Что с вами? — Обеспокоенно спросил Владимирцев. Ему снизу не видно было, что происходит за окном, а встать он никак не мог.

— Кажется, за мной приехал мой будущий отчим. — Отозвалась Сашенька, и, с извиняющимся видом посмотрев на Владимирцева, вынуждена была откланяться. — Я загляну завтра, и мы сменим перевязку, если вы не будете против. — Сказала она на прощанье, не слишком-то надеясь на положительный ответ. В прошлый раз, помнится, Владимирцев едва ли не в драку на неё кинулся, когда Саша пыталась его перевязать.

Но Володя сегодня был на удивление покладистым, и сказал:

— Я не буду против, Александра Ивановна. Более того, я буду ждать вашего прихода с нетерпеньем. У меня теперь, кроме вас с Мишелем, никого не осталось. А Мишель, сами знаете какой, с ним совсем не так весело, как с вами!

— Да уж, он явно не стал бы напиваться с вами в чертогах больницы до зелёных чертей… — Произнесла Сашенька, пряча улыбку, а Владимирцев рассмеялся и укоризненно погрозил ей пальцем.

— Я же просил вас не вспоминать об этом более!

«И как же я его брошу? — думала Саша, спускаясь по ступеням во двор, где только что остановилась чёрная карета. — Если Воробьёв положит конец моей практике, что станет с бедным Владимирцевым? Кто ещё, кроме меня, будет навещать его? Вера? Тётя Клава? Сказать пару скупых слов, поглядеть с жалостью, да сменить перевязку? А ему забота нужна, забота! Понимание, а не жалость! Господи, нет, только бы мне разрешили поработать здесь ещё немного, хотя бы месяц! А уж как поставим его на ноги, тогда можно будет с чистой совестью уходить…»

За своими мыслями она не заметила, как кучер спрыгнул с облучка и открыл дверь кареты, откуда вышел вовсе не Гордеев, как Сашенька боялась, а её мать. А следом за ней, одетый с иголочки, маленький аристократ Арсений.

— Сестрёнка! — Взвизгнув совсем по-девичьи, он бросился к ней, и с разбегу обнял её за талию, уткнувшись в живот. Саша рассмеялась, присела рядом с ним, и расцеловала его в обе щёки, а Алёна тотчас же принялась отчитывать обоих за неподобающее поведение.

— Да когда же вы, наконец, осознаете, что ваше провинциальное захолустье осталось позади? Там ещё можно было вести себя так бестактно, но не здесь! Вам по статусу не положено обниматься на людях, Арсений, Александра!

— Лично мне мой статус медсестры позволяет всё, что угодно! — Заверила Сашенька, не поднимая взгляда на мать, и расправляя на брате его новенький костюм. Светлый, надо отметить. Траур по Юлии Николаевне не волновал Гордеева с Алёной никоим образом, и мальчика они приучали к тому же, мерзавцы.