Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

• Название: Роковая ошибка княгини
• Автор: Ирина Сахарова
• Жанр: Исторические любовные романы

Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…

---

Мишель весело улыбнулся, скрестив руки на груди, а Алёна, поднявшая взгляд на вновь пришедшего, замерла и побледнела ещё больше. В последний момент она поднесла ладонь к губам, но у неё всё равно вырвалось сдавленное, хриплое:

— Алёша…?

Глава 29. Алексей

— Как тебя угораздило спутаться с Тихоновой? — Это Мишель спросил уже спустя время, когда они с Алексеем ехали в пролётке по дороге к апартаментам генеральши Волконской. Дядюшка не ответил, сцепив руки на коленях, и хмуро смотрел в сторону, старательно избегая цепкого взгляда проницательных зелёных глаз.

Признаться, хмурым Алексея Николаевича видели редко. Чаще всего он смеялся, шутил, или задумчиво улыбался каким-то своим мыслям, отчего на щеках у него появлялись премилые ямочки. Женщины с ума сходили от этих самых ямочек, готовые на всё ради очаровательного голубоглазого блондина, и некто Алёна Серова в своё время была одной из них.

Он был её первым мужчиной. Серьёзно. Алёна, наверное, сейчас уже так зарекомендовала себя, что уже с трудом верится, что и она когда-то была непорочной и чистой девушкой. Четырнадцать лет ей было тогда, но выглядела она, прямо скажем, на все восемнадцать! Мимо пройти было совершенно невозможно, особенно для такого ценителя женской красоты, как Алексей. Собственно, и ему-то было не больше: пару лет разницы в возрасте, тогда они казались несущественными… Для них тогда вообще ничего не было существенным, кроме их любви, нежной и трепетной, самой первой и самой сильной, которая только случалась когда-то в жизни обоих.

Он знал, что она любит его по-настоящему — верно, крепко, так, как только может любить юная девушка. Ах, нет, прошу, не улыбайся, читатель! Тогда Алёна и впрямь была ещё способна на искреннюю любовь. Дело в том, что Алексей так и не сказал ей, кто он. Они познакомились на местной ярмарке, куда он со старшим братом Михаилом ездил покупать лошадей — Алексей был одет по-простому, никому и в голову не пришло бы уличить в крестьянском мальчишке молодого князя! Ей — изысканной и утончённой, прекрасной аристократке, он представился шутливо: Алёшка, конюх князя Михаила Николаевича! Миша всё понял, и подыграл, пару раз даже кнутом ему пригрозил для большей правдоподобности — и, разумеется, она поверила. Заподозрить возможное родство между тридцатилетним князем Михаилом, невысоким, коренастым брюнетом, и ясноглазым стройным блондином Алексеем, которому недавно миновало шестнадцать, было в принципе невозможно. Да и в чём подозревать?! — Алёна влюбилась в него без памяти, с первого взгляда подарив ему своё сердце, и готова была верить всему, что он скажет. Помнится, он ещё тогда вытащил яблоко из седельной сумки, самое спелое, красивое, и ловко прокатив его по руке с плеча до ладони, преподнёс «своей маленькой графине» — именно так он её называл с момента первой встречи и до самого конца.

— Откушайте яблочка из волшебного сада, ваша милость! — Смеясь, говорил он ей. Михаил наблюдал за его чудачествами, улыбаясь в усы, и поражался — как это легко у брата получается очаровывать всех вокруг? Он, например, так не умел, хотя на внешность никогда не жаловался, но с таким талантом, как у Алёшки, надо было родиться.

— Ты никогда её не завоюешь, братишка! — Смеясь, говорил он, наблюдая за тем, как Алексей восторженно смотрит вслед молодой, стройной блондинке. — Графиня Серова и «конюх Алёшка», какой пассаж! Она и не узнает тебя при следующей встрече!

Однако, прогнозы его не оправдались. Следующая встреча состоялась этим же вечером, когда Алексей, всё ещё одетый по-простому, предстал пред ясные очи Алёны Александровны, возвращавшейся с прогулки вместе со своей няней. Няня, впрочем, сию минуту была отпущена, и Алексей прямо там, на развилке, упав на колени в дорожную пыль, объяснился ей в любви. Он и сейчас, спустя столько лет, помнил всё, что говорил ей, слово в слово.

— Я люблю вас, моя маленькая графиня, и боюсь, что не смогу без вас жить! Если мои чувства не взаимны, я застрелюсь, так и знайте! О, пожалейте же меня, жестокая! Дайте поцеловать вашу ручку! — И прочая любовная ерунда, которая у взрослого человека вызовет лишь улыбку, но которая так важна, когда тебе шестнадцать и ты влюблён.

Она ответила согласием. Иначе и быть не могло — она влюбилась с первого взгляда в эти ясные голубые глаза, растрёпанные светлые вихры и очаровательные ямочки на щеках. Влюбилась, и пропала. Встречались они целый месяц, втайне от строгих Алёниных родителей, которые и не догадывались-то ни о чём. А однажды, тёплой июльской ночью, она отдалась ему на изумрудном лугу, у спящей реки. И эта ночь была волшебной, и звёзды светили только им одним. И как сладко замирало его сердце, когда она стонала от страсти и извивалась в его объятиях, такая горячая, такая любимая…

— Я женюсь на ней, — сказал Алексей на следующее утро своему брату Михаилу Николаевичу. Тот удивлённо поднял брови, никак не ожидавший от шестнадцатилетнего юнца таких серьёзных решений, и, справедливости ради, спросил:

— А не рановато ли тебе, Алёшка?

Лично он считал, что в самый раз. Для него в тот момент не существовало ничего, кроме милой Алёнки, его маленькой графини, в ней одной была его жизнь! И он на всё был готов ради неё, и он знал — она его любит, любит не за деньги, а за его светлую душу и добрый нрав. Она ведь до сих пор думала, что он простой конюший при князе Михаиле, она понятия не имела, что он — прямой наследник всех окрестных земель, на которых они, Серовы, имели удовольствие проживать! Должно быть, она полюбит его ещё больше, когда узнает.

Вот только она об этом так и не узнала. Матушка-генеральша идею с замужеством восприняла на удивление спокойно, и, в отличие от Михаила, не стала говорить, что это юношеская блажь, которая вскоре пройдёт. Она лишь сказала, что Алексею следует прежде выучиться, дабы представлять из себя хоть что-нибудь — что ж, он был готов. Школа гвардейских офицеров в Петербурге открыла для него свои двери, он давно мечтал быть военным и только поблагодарил мать за то, что та помогла ему так хорошо устроиться. Он знал, что любимая Алёнка дождётся его — он писал ей каждый день, получая не менее трогательные ответы с заверениями в бесконечной любви. До сих пор они хранились у него где-то на питерской квартире — всё думал сжечь, да не сжёг, духу не хватило…

Однажды письма перестали приходить. Ни с того ни с сего, без малейших предпосылок. Алексей ломал голову, пытался понять, чем он обидел свою «прекрасную графиню», но, увы, так ничего и не понял. Тревога овладела им, он будто тогда ещё почувствовал что-то, и, выбежав из класса прямо посреди занятий, поймал на улице первого попавшегося извозчика и велел везти его на Николаевский вокзал… А из Москвы — прямиком в Большой дом, за город.

Оказалось, что милая Алёнка обручилась с господином Тихоновым, иностранным послом при его величестве, человеком влиятельным, состоятельным, и уже довольно немолодым. Двадцать три года ему было, представьте только, какой старик! Алексею тогда показалось, что рухнула его жизнь — как она могла оказаться такой продажной?! Как она могла променять его святую любовь на богатства этого человека?! Определённо, это был самый жестокий урок за всю его жизнь. Но он многое из этого вынес, многое понял, переосмыслил и повзрослел. И озлобился до того, что на какое-то время прекратил всяческие отношения с семьёй, особенно со старшим братом Михаилом, чьё сострадание и сожаление казалось Алексею невыносимым. Военная служба стала для него спасением. Там он забывался, отвлекался от этой боли, потихоньку приходил в себя. И в тот момент, спустя почти год, когда ему — как ему самому тогда казалось — удалось забыть эту старую боль, он случайно узнал о том, что его Алёнки и Ивана Тихонова родилась дочь. И кто бы только знал, как противно стало ему в тот момент! Горячий, порывистый, импульсивный, он хотел застрелиться с горя. Прежде он напился до полнейшего беспамятства, чтобы унять эту тупую боль в груди, а потому плохо понимал, откуда вдруг у него на квартире — дело было в том же Петербурге — взялась милая Юленька, и как это ей удалось в последний момент вырвать оружие из его трясущихся рук…? Она его успокаивала, обнимала его, рыдающего, как мальчишку, прижимала его голову к своей груди и убеждала, что всё будет хорошо. И он, слушая нежный голос своей старшей сестры, своего ангела, потихоньку приходил в себя и понимал — жизнь-то ещё не кончена! Таких, как эта продажная Алёна у него будут десятки, сотни! Юля, по крайней мере, именно так ему и говорила, плача вместе с ним, переживая его беду как свою собственную.

Она, оказывается, приехала в тот вечер в Петербург вместе с мужем, и — будто почувствовав что-то — поехала, невзирая на поздний час, к брату на квартиру. Проведать его, узнать, как он? Ах, Юля, Юленька, точно ангел-хранитель была она для своего непутёвого братца! Он ведь застрелился бы, если бы не она тогда. И впрямь застрелился, из-за этой продажной дряни Алёны Серовой, или, простите, теперь уже Тихоновой — да как он мог быть таким глупцом?! Самому стыдно вспоминать, право. И кто бы знал, как благодарен он был сестре, спасшей его в самую последнюю секунду! — не столько за сам её поступок, сколько за благородное её молчание. Она ведь так никому ничего и не рассказала об этой попытке самоубийства, это осталось их маленьким секретом. И наутро, как ни в чём не бывало, позвала его на завтрак — к Гордееву на квартиру, где Алексей, как бы между прочим, поинтересовался, а как идут дела у господина Тихонова?