Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

• Название: Роковая ошибка княгини
• Автор: Ирина Сахарова
• Жанр: Исторические любовные романы

Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…

---

— Я хочу тебя предупредить, что на деле это может оказаться не так заманчиво, как ты думаешь, — справедливости ради, произнёс Викентий Иннокентьевич. — Ипполит Сидоренко сложный человек. К нему нужен особый подход. И он не станет с тобой церемониться, если ты вдруг растеряешься, Саша!

— И это тоже прекрасно! — кивнула Александра, ничуть не смутившись таких предсказаний. — Всю жизнь со мною рядом были близкие мне люди, вы и отец. Вы оба любили меня, и для вас я всегда буду самая лучшая, и вы могли не указывать мне на мелкие ошибки, боясь обидеть. В этом плане ваш Сидоренко намного предпочтительнее, вы уж извините, если это прозвучит грубо! Я лишь хочу сказать, что я для него чужая, и он не станет поощрять меня. А мне, наверное, только это и нужно сейчас. Я очень хочу попробовать сама. Сама, понимаете? Без чьей-либо поддержки! И пусть меня ругают и критикуют! Это очень важно. Это поможет мне понять, стою ли я чего-то, или же вы с папой меня перехвалили, в виду вашей безграничной ко мне любви.

И она очаровательно улыбнулась, в завершение своего монолога. Воробьёв грустно улыбнулся в ответ, лицо его выражало неподдельное страдание. Он хотел сказать ей, что — о, да, она стоит! И стоит, возможно, гораздо большего, чем им всем кажется. Она находка, удивительно способная ученица, с огромнейшим потенциалом, сообразительная и предприимчивая! И отдавать её Сидоренко, спитому старому алкоголику, это преступление чистой воды!

Но деньги Гордеева сыграли свою роль. Деньги и угрозы. И ныне Викентий Иннокентьевич искренне желал отделаться малой кровью. Это юное создание, стоявшее перед ним сейчас, ещё не нюхало пороху, она была слишком молода, слишком восприимчива, а отец всегда берёг её от потрясений. У неё на столе никогда никто не умирал, она никогда не видела покойников так близко, и уж тем более никогда не занималась вскрытиями. Иван Фетисович всячески ограждал её от этого, запрещая и близко подходить к мертвецкой, да она никогда и не стремилась. Поэтому, следуя заранее продуманному плану доктора Воробьёва, Александра должна была сломаться в первый же день.

Но это он ещё не знал, с кем связался!

Сидоренко был долговязым худым мужчиной, с неприятным, изъеденным оспой лицом тёмно-малинового цвета, и крючковатым, заострённым книзу носом. Будь он брюнетом, походил бы на ворона, и голос под стать: низкий, хриплый, каркающий. Сейчас же, на седьмом десятке, волосы его поседели, сделавшись пепельно-серыми, и невозможно было определить их первоначальный цвет. Взгляд у него тоже был неприятный: не такой, как у Мишеля Волконского — помягче, слава тебе Господи! Но, тем не менее, Александра сразу поняла: они не сработаются никогда.

— Если бы не моё опальное положение, послал бы Викентия к чёрту с этими никчёмными учениками! — Вместо приветствия объявил он Александре. И в красках озвучил всё то, что он думает о господине Воробьёве, не стесняясь присутствия молодой особы нежного возраста.

Да и глупо, наверное, бояться травмировать её нежный слух, с учётом того, чем они собирались заниматься в ближайшие два часа. Это-то, по всем канонам, должно было травмировать бедную ученицу куда больше, нежели ненормативная лексика.

— Звать как? — полюбопытствовал он. Не то, чтобы вспомнил о хороших манерах — скорее, просто не знал, как к ней обращаться.

— Александра.

— Не женское какое-то у тебя имя! — бесцеремонно ответствовал Сидоренко, оглядывая свою ученицу с ног до головы. Она лишь вздохнула в ответ. Имя и цвет волос были теми двумя вещами, что с самого детства не давали ей покоя, заставляя почему-то неизменно смущаться. Особенно тяжко становилось в те моменты, когда ей с пугающей бесцеремонностью указывали на это, вот как сейчас, например.

— В честь дедушки назвали, — попыталась оправдаться она. И усмехнулась. — Впрочем, можете называть меня Анной. Или Викторией! Или Марией? Как вам больше нравится?

Сидоренко весело рассмеялся в ответ, заставив громко ахнуть подслушивающую под дверью медсестру Веру. Той было любопытно, как пройдёт знакомство новенькой с самым отвратительным доктором Басманной больницы, вот она и позволила себе вольность, нагнувшись к щёлочке.

— С юморком девка, погляди-ка! — Хмыкнул Сидоренко.

— Куда деваться… — Пробормотала Александра, опустив взгляд. Созерцать недовольную крючконосую физиономию Ипполита Афанасьевича у неё не было ни малейшего желания.

— Ну тогда пошли, красавица! Поработаем немного, хе-хе.

— Что, прямо сейчас? — с ужасом спросила Александра, тотчас же подняв глаза.

— А что, испугалась? — Сидоренко неприятно осклабился, продемонстрировав жёлтые от табака зубы, и подмигнул ей. — Не бойся, солнышко! Бояться надо живых, а не мёртвых.

«И ничего я не боюсь! — упрямо поджав губы, убеждала себя Александра, пока они с доктором шли вниз, в полуподвальное помещение, служившее мертвецкой. — Просто, для начала, не помешало бы подготовиться… я не думала, что так скоро… я не… Господи, боже мой, крысы!»

Несколько жирных, упитанных крыс сбежало с лестницы и спряталось по углам, одна же остановилась в нерешительности, в тусклом пятне электрического света, точно в лучах софитов, и с интересом уставилась на вновь пришедших.

— Это Авдотья. — То ли в шутку, то ли всерьёз представил её Ипполит Афанасьевич. Крыса пискнула что-то в ответ, и сбежала, последовав за своими товарками. — Эй, Авдотья, ну куда же ты?! — Он рассмеялся, и смех его был противным и скрипучим.

Господи, Господи! Никогда прежде Александра не бывала в столь жутких местах. Это больше походило на пыточную камеру, чем на морг. Правда, в пыточной камере Саша не бывала и подавно, но отчего-то ей казалось, что выглядеть она должна именно так: сырое, мрачное помещение с низким потолком, гулкое эхо то и дело отдаётся от сдавливающих стен, а когда оно умолкает, растворяясь в спёртом воздухе, на несколько секунд наступает удручающая тишина. И сначала кажется, что эта тишина вот-вот поглотит тебя, но потом она вдруг отступает, и тогда становится слышно, как где-то в отдалении капает вода, да скребутся по углам жирные, откормленные крысы. Саша поймала себя на мысли, что предпочитает не знать, чем именно они здесь питались. Ей сделалось дурно от таких размышлений, а ещё от этого невероятно тяжёлого, зловонного воздуха, и она испытала одновременно и головокружение, и безграничный позор.

Хуже всего то, что Воробьёва тут винить не в чем. Она будущий доктор, чёрт возьми, и она обязана была, как сотни докторов до неё, пройти все эти семь кругов ада, начинающиеся с больничного морга! Спасибо любимому папочке, избавил её от этого в прошлом. Глядишь, если бы сразу привёл её в морг, отбил бы начисто её желание заниматься медициной! Они ведь такие страшные, эти покойники! Землисто-серые, иссиня серые, желтовато-синие, серо-жёлтые, и ещё серо-голубые, это утопленники. Голова закружилась ещё сильнее, и Саша ощутила острый приступ тошноты.

— Вот с этого, пожалуй, начнём! — Бодро сообщил Сидоренко, остановившись перед одним из столов.

Как он только их различает? Все ведь одинаковые, лежат в один ряд! Ах, да, номерные бирки на пальцах! Господи, голова совсем не работает, да что же это такое?

— Халат надень. — Скомандовал доктор, кивнув в сторону шеста, где висело несколько халатов. Все они были ей велики, и Александре захотелось сказать об этом своему наставнику, чтобы, сославшись на отсутствие нужного размера, сбежать из этого ада как можно скорее.

Но вместо этого она лишь потуже повязала пояс, и закатала рукава так, чтобы руки остались свободными.

«Я, что, всерьёз собираюсь это делать?!», с ужасом спросила она себя. И, сглотнув подкативший к горлу комок, подошла к столу, возле которого стоял Сидоренко.

— Никогда не делала вскрытия прежде? — полюбопытствовал он, когда она остановилась рядом.

— Нет. — Утаивать правду не было смысла. Александра не сомневалась, что все её чувства в тот момент были написаны на её лице. Зря он вообще о чём-то спрашивал, достаточно было посмотреть на неё, сразу получил бы ответы на все свои вопросы!

— Ха. Значит, этот у тебя будет первый! Что могу сказать, ты его надолго запомнишь. Это как первый мужчина или первая женщина. Хочешь не хочешь, а будешь помнить! — Тут он замолчал, надеясь, очевидно, что Александра подтвердит его рассуждения, или хоть как-то отреагирует на них. Но она пропустила бестактность мимо ушей, глядя на совсем ещё молодого юношу, лежавшего на столе.

Отчего он умер? Молоденький совсем, надо же. Сердце её наполнилось острой жалостью к нему, она даже успела предаться возвышенным размышлениям о том, как это несправедливо, когда умирают молодые, прежде чем Сидоренко вложил скальпель в её руку, и сказал:

— Вперёд.

«Он, что, издевается надо мной?», возмущённо спросила себя Александра, затем вскинула голову и посмотрела на Сидоренко с безграничным недоумением.