Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

• Название: Роковая ошибка княгини
• Автор: Ирина Сахарова
• Жанр: Исторические любовные романы

Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…

---

На другой день хорошее настроение преследовало её с самого утра, и не покидало вплоть до тех пор, пока не случилась очередная катастрофа — но это произошло уже ближе к обеду, так что утро Сашино ничем не было омрачено.

Началось всё с того, что на семейном завтраке, где её заставила присутствовать Алёна, Иван Кириллович похвально исполнил свою часть сделки, и сказал своей потрясённой до глубины души невесте о том, что он не только поддерживает желание падчерицы жить отдельно, но и готов поспособствовать в поисках квартиры. У него как раз есть знакомая свояченица, сдающая квартиру, смежную со своей собственной! И приличия соблюдены, и разврата, в случае чего, строгая старушка ни в коем случае не допустит. Алёна слушала его с открытым ртом, не понимая, какая муха укусила обычно чуткого к её просьбам жениха, и почему он вдруг начал потакать капризам не её, а её взбалмошной дочери?! Сама Александра, проявляя чудеса смирения и покорности, еле заметно улыбалась уголками губ. Было удивительно и в то же время приятно, что Гордеев выполнил своё обещание, но она всё равно держала ухо востро, успевшая узнать министра достаточно хорошо, чтобы не заподозрить подвоха.

Наверняка старуха окажется какой-нибудь противной старой грымзой, готовой сделать что угодно, чтобы превратить её жизнь в ад, на радость Ивану Кирилловичу. Но ничего, Саша всё готова была стерпеть, лишь бы только не жить с ними под одной крышей, на квартире Юлии Николаевны, и не разделять вместе с ними тот грех, что они добровольно взяли на душу.

Господь им всем судья, она стерпит. Что угодно стерпит, лишь бы оказаться подальше от Гордеева, хладнокровного и бесстрашного!

Алёна была неумолима, но и Гордеев не сдавался, мягко гнул своё, изредка поглядывая на Александру. Та молчала, словно говорили не о ней, и наслаждалась завтраком: горячей кашей со сливочным маслом и запеканкой с абрикосами. М-м, какая вкуснятина, пальчики оближешь!

— Как тебе удалось склонить его на свою сторону? — Спросила Алёна хмуро, когда завтрак закончился, а Иван Кириллович, истратив последние аргументы, вынужден был воспользоваться своим положением хозяина в доме, и сказал неоспоримое: «Будет так, как я сказал, и точка», чем расстроил свою невесту едва ли не до слёз. Но он знал — парочка дорогих отрезов на платье или бриллиантовая брошь тотчас же как рукой снимут её плохое настроение.

— Великая сила убеждения! — С чувством произнесла Александра, подняв указательный палец, и, не раскрывая матери своих секретов, направилась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Гордеев оказался настолько любезен, что предложил свою помощь в доставке её скудного багажа на новое место жительство, чего от него и вовсе не ожидалось.

«Точно что-то не так, — окончательно убедилась Сашенька, — иначе с чего бы он ходил такой шёлковый?»

Старая грымза-хозяйка, безусловно, прилагалась, но главный подвох заключался в том, что выбранная Гордеевым квартира оказалась на другом конце Москвы, на окраине Марьиной рощи, в спальном районе за рекой. Место хорошее, красивое, но чтобы успеть к началу практики в больнице, вставать нужно было засветло, а потом ещё идти искать извозчика, чтобы ехать через всю Москву. То ещё удовольствие, согласитесь. Но Сашеньку и это не расстроило. Как она и сказала, она готова была стоически терпеть любые испытания, лишь бы только оказаться подальше от Ивана Кирилловича, и не наблюдать за их с Алёной выкрутасами.

— Учти, всё это до первого твоего промаха! — Сказала напоследок суровая мать, пригрозив непокорной дочери пальцем. — Если я узнаю, хоть краем уха услышу, что Сергей был здесь, у тебя, или не дай бог, оставался на ночь…

— Я поняла, поняла, — устало заверила её Александра, и попросила разрешения идти — её ждал второй день практики у Воробьёва.

«Практика у Воробьёва» на деле оказалась практикой у Сидоренко, которого, почему-то, не наблюдалось на месте с самого утра. Викентия Иннокентьевича тоже не было, но если он мог уехать на выезд к пациенту, то куда запропастился Ипполит Афанасьевич — совершенно неясно, ибо его пациенты терпеливо ожидали в подвале больничного морга. В виду отсутствия обоих начальников, Александра поначалу растерялась. Вера совершала утренний осмотр, и получить задание было решительно не у кого, больница словно вымерла, и даже привычные стоны не доносились из травматологического отделения.

Полнейшая тишина способствовала размышлениям, и Саша решила, что не будет ничего страшного, если она проявит инициативу — в конце концов, вчера Викентий Иннокентьевич щедро подарил ей двух безнадёжных пациентов, так почему бы не начать с них?

А, точнее, с Владимира Петровича Владимирцева, ибо Александра к стыду своему, так и не спросила Воробьёва вчера, где находится палата выжившей из ума Никифоровой, и совершенно не представляла себе, где её искать. Про Владимирцева было известно от Веры, она упомянула вскользь, что его палата поначалу была у самого входа, на первом этаже, но потом, по настоянию князя Волконского, его товарища перевели в самую дальнюю, где было поспокойнее. Стоны больных до туда не доходили, да и окнами новая палата Владимира Петровича выходила в тихий больничный двор, а не на оживлённую улицу. Всё это было сказано в восторженном запале, исключительно с одной целью: подчеркнуть, какой молодец князь Михаил Иванович, что позаботился о друге!

Вот только Владимирцев этого совсем не оценил. Ему было всё равно, что узенькая комнатушка с шумными соседями, что личные апартаменты, просторные, почти королевские, в тишине и покое, с видом на цветущий сад. Какая разница, если жизнь для него давно уже утратила смысл?

«Неужели и впрямь так плох?» — озадачилась тогда Александра, а ныне получила ярчайшее подтверждение всем своим самым страшным опасениям. Сказать, что Владимирцев был плох — не сказать ничего.

Она не знала его в прошлой жизни, но нетрудно было догадаться, каким он был. Лицо его, совсем ещё молодое, хранило следы былой красоты, но она казалась безнадёжно увядающей, чему способствовали тёмные круги под глазами от бесконечного недосыпа, двухнедельная щетина и потухший, безжизненный взгляд. Взгляд человека, потерявшего в жизни самое дорогое.

Сашеньке и без того было безмерно жаль его, а теперь, при личном, так сказать, знакомстве, чувство жалости её удвоилось. Она едва сдерживалась, чтобы не выказать ему своего сочувствия, но таких слов он наверное слышал уже немало на своём коротком веку, да и что ему теперь слова? Помогут они ему встать на ноги?

Очень вряд ли.

— Доброе утро. — Сказала она ровным голосом, переступая порог больничной палаты. — Меня зовут Александра, я ваша новая медсестра. Напрасно окно открыли, весна нынче обманчивая, простудиться недолго.

Всё это было сказано на одном дыхании, после чего Саша решительно пересекла комнату, и закрыла окно, распахнутое настежь.

— Оставь, — велел Владимирцев.

— Простудитесь! — Справедливо заметила она.

— Издеваешься? По-твоему, мне есть до этого дело?!

— Вам, может, и нет, — согласилась Александра. — А мне — очень даже! Вы теперь мой личный пациент, и доктор Воробьёв не засчитает мне практику, если с вами случится что-нибудь ещё, помимо всего того, что уже случилось.

Ну, это она перефразировала, причём очень и очень мягко. Но говорить Владимирцеву, что ей велели поставить его на ноги — вот это точно было бы издевательством чистой воды! Достаточно взглянуть на его унылое лицо, чтобы сразу же отбросить эту идею.

— А что, мысль хорошая, — хмыкнул он, откинувшись на спинку своей инвалидной коляски, и закрыв глаза. — Пустить в расход, так сказать. Чтобы рабочий материал не пропадал даром.

— О чём это вы? — Не поняла Александра.

— О себе, разумеется. Пациент в любом случае обречён, так пускай студенты потренируются на славу! А после, вероятно, станете практиковать анатомию на моём бренном теле?

Голос у него был крайне раздражённым, что неудивительно. Александра и сама была не в восторге, но не говорить же ему об этом, в самом деле? Тогда он и вовсе перестанет с ней разгова…

Стоп.

А разве Вера не предупреждала вчера, что Владимирцев ни с кем не разговаривает, кроме своего единственного посетителя, князя Волконского? Одно это заставило Александру обрадовано улыбнуться. Хорошо ещё, что Владимир Петрович закрыл глаза, удобно устроившись в кресле, и улыбки её этой не видел. А то, как пить дать, понял бы неправильно.

«С Волконским он говорит, а я чем хуже?!», оптимистично подумала она, и, казалось бы, совершенно ни к месту спросила:

— Сколько вам лет?

От такой наглости Владимирцев даже глаза открыл, с недоумением уставившись на свою новую сиделку — хорошенькую девушку, надо отметить! Беда была лишь в том, что он в её услугах не нуждался, а в противном случае, где-нибудь в другой жизни, они непременно поладили бы, это точно.