Влада Медвденикова - Дети войны

• Название: Дети войны
• Автор: Влада Медвденикова
• Жанр: Ужасы и Мистика

«Он говорит: «Мы последние дети войны. Рожденные для сражений, не нашли новый путь. И потому скитаемся вдали ото всех и никто не ищет нас». Но я отвечаю: «Ты знаешь, что наш путь остался прежним». И он больше не спрашивает, хочу ли я вернуться в город. Он знает — я не вернусь туда без него.» Вторая книга цикла, продолжение «Предвестников Мельтиара».

---

Но лишь свет расходится кругами от наших рук.

— Скорей бы нам встретиться наяву, — говорит Кори, и сон отзывается на его слова, тает, впуская явь.

39

Солнце уже поднялось к полудню и теперь — наконец-то — меня ведут к лидеру воинов. Часы ожидания позади — холодные и долгие. Время рассвета и утра, когда я стоял у края лагеря, смотрел за барьер. Звуки долетали до меня издалека, казалось, с самого края земли. Восходящее солнце заливало равнину. Лучи текли, огонь превращался в золото, но я оставался в темноте.

Здесь, за барьером, я словно в клетке.

«На тайном этаже волнуются за тебя». Бета разбудила меня ночью, рассказывала свой сон. Сила видений еще опутывала ее, сквозила в дыхании. Я долго думал об этих словах, лишь ненадолго забылся перед рассветом, и сон был глухим и темным.

Я не могу перестать думать об этом и сейчас, шагая через чужой лагерь.

Волнуются за меня?

Нет.

Волнуются, что я не выполню задачу и все грядущие задачи, — да. Ведь я погас на их небе, не дотянуться, не увидеть. Беспокоятся обо мне? Нет. Я не человек для них, я лишь багряный отблеск, скитающийся по чужому миру.

Орудие их воли.

Память накатывает, тяжелая как свинец, грозит пробудиться полностью, раздавить кости черепа, потопить меня в последней правде. Но темнота пылает — выше барьера, прочнее гор, — не подпускает воспоминания. Я так хотел вспомнить, хочу этого и сейчас, — но не время.

Сейчас я должен быть неуязвим.

Старик-переводчик откидывает полог высокого шатра, и я вхожу.

Вождь здешних воинов — Эрай, так его зовут — встает, приветствуя меня. Свет дня падает с трех сторон, лучи перекрещиваются в центре жилища. Полотняные своды высоко, — трудно поверить, что мы в палатке. Над нами качаются ленты, дрожат отблески бубенцов, тихо звучит их песня. Магия течет кругами, снова и снова обегает шатер, простая и прочная, — как земля, как небо.

Эрай указывает на низкую скамью. Покрывало на ней истерлось и выцвело, но алый цвет еще различим и виден тонкий узор, золотая нить. Я сажусь, Эрай опускается напротив, подает знак старику-переводчику, и тот приносит кубки. Я делаю глоток, — это не вино, вода, но вода кристально-чистая. В ее вкусе голос горного родника, шелест деревьев на склоне, ветер, поющий в расселинах. На этой равнине не найти такой воды, ее привезли издалека.

— Посланник чужой земли, — говорит Эрай, — ты хочешь заключить союз. Расскажи о своем народе.

Я ставлю кубок на резной стол, разделяющий нас, и начинаю рассказывать. Эрай смотрит на меня, слушает, не перебивая. Старик-переводчик сидит на полу. Краем глаза я вижу, как движутся его руки, — помогают моим словам обрести смысл чужой речи.

— Жизнь моего народа, — говорю я, — неотделима от света звезд и от волшебства, пронизывающего наш мир. Когда-то мы были свободны. Но враги, ненавидящие магию, приплыли, чтобы уничтожить нас и отобрать нашу землю. Они думали, что им удалось. Но мы выжили, выстояли, спустя сотни лет мы отомстили и вернули себе свой мир.

Эрай смотрит мне в глаза, его лицо непроницаемо, как и прежде. Что он услышал в моих словах? Историю о давнем поражении? Весть о недавней победе? Он не знает, каков наш мир, не знает, что мы защищали. Не может ощутить сияющий ветер, мчащийся от звезды к звезде.

— Тот, кто стремится уничтожить магию, — говорит Эрай, — попирает священные основы и недостоин жить. В земле, из которой приплыли твои враги, все ли таковы?

Я не должен был отпускать их. Ни единого человека, ни единого корабля. Даже ради того, чтобы спасти Лаэнара — тем более ради него, ведь он предал нас. Раскаяние и решимость сжигают меня, и я говорю:

— Я выясню это. Сделаю все, чтобы уничтожить их.

Для этого я рожден, для этого я живу.

Эрай кивает, протягивает руку.

— Заключим союз. — В его словах звучит волшебство, отголоски немой песни, незримой силы. — Защитим священные основы. Если придет угроза — разделим хлеб и воду, будем сражаться вместе.

Я сжимаю его руку. Искренность звенит в его прикосновении, решимость — словно эхо моей. Я говорю:

— Защитим свободу, магию и землю.

Переводчик встает, смешивает воду, которую мы пили. Погружает в эту воду пучок сушеных трав и обрызгивает шатер. Капли воды разлетаются по четырем сторонам, текут по моему лицу, по нашим рукам. Магия кружится, вторя.

Союз заключен.

Мы размыкаем рукопожатие. Переводчик заново наполняет кубки. Вкус воды все тот же — прекрасный и чистый.

Наши взгляды встречаются вновь, и мой союзник говорит:

— Тебя вело пророчество о флейте. — Слова, тяжелые и краткие, падают в тишину шатра. В них вопрос, на который нужно ответить.

— Я должен был найти ее. Забрать ее в наш мир, если смогу.

— Ты не можешь забрать ее. — Качнув головой, Эрай встает, жестом велит мне оставаться на месте. Я жду. Темнота пылает, раскаляется в груди. — Эта флейта — залог нашей победы. Она всегда с нами в битве, не оставляет нас. Ее нельзя забрать. Но ты можешь увидеть ее.

Он отходит в другой конец шатра, опускается на колени перед высоким сундуком. Протягивает руки, произносит слова, — они звучат как стихи, скользящие по лезвию песни, но я не разбираю смысла, переводчик слишком далеко от Эрая.

Потом откидывает крышку, достает длинный чехол. Возвращается, ставит на стол передо мной, раскрывает.

— Это залог победы моего народа, — говорит Эрай. — Золотая флейта.

Она лежит в темном ложе, в оправе из старого дерева и узорчатой ткани. Отверстия и клапаны расположены непривычно, и я хочу узнать, как движется в ней ветер, как блуждает, подхватывая звук.

Эрай смотрит на меня, пока я смотрю на флейту.

Одна вспышка темноты — и я исчезну в месте с ней. Во второй миг заберу Бету, в третий — буду возле корабля. Через четыре мгновения я могу быть в городе, со своим отрядом и с золотой флейтой.

Но я не могу. Мы союзники.

Я протягиваю руку, но не касаюсь. Слушаю магию, текущую в сияющем теле флейты. Она зовет меня, жаждет, чтобы я вдохнул в нее жизнь и силу, заставил петь. Этот зов отражается в моем сердце, пылает.

Я встаю.

— Ты показал мне флейту, я благодарен. Мы заключили союз. Теперь я должен вернуться к своим воинам.

Эрай кивает, вскидывает руку.

— Победы и счастья твоему народу, — говорит он.

Переводчик откидывает полог шатра, и я выхожу из полумрака в солнечный свет.

40

Мы уходим.

Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к этому, — слова вспыхивают, взрезают мир. Беззвучный голос невозможно перепутать ни с одним другим, — он черный, багряный, заполняет небо, сметает все на своем пути.

Я кивнула, словно Мельтиар мог видеть меня.

Первой мыслью было подхватить оружие, выйти из шатра, но я остановила себя. Здешние воины заметят, что я собралась в путь, могут догадаться про безмолвную речь, а им незачем об этом знать.

Я отодвинула занавеску, встала на пороге. Когда Мельтиар уходил, небо было чистым, а сейчас набежали облака, высокие, рваные, похожие на дымку. Лагерь казался притихшим, лишь изредка в шорох ветра и звон бубенцов вплетались далекие голоса, шаги, конское ржание. Должно быть, почти все воины сейчас далеко, сражаются за рубеж на истоптанной равнине или в предгорьях. Что за странная война у них? Битвы в условленных местах, в урочное время, как игра.

Мельтиар еще не появился, но я слышала его шаги, — здесь, на чужой земле, они были такими же как дома, и такими же, как на шатающейся палубе корабля. Когда я научилась так хорошо различать их?

Потом показался он сам. Следом шел старый переводчик, а затем из ближайшей палатки вынырнул и второй.

— Собирайся, — сказал Мельтиар, подойдя. — Задача выполнена, нам пора.

Я видел флейту.

Его мысль мчалась в потоке чувств, тоска и радость сплетались нераздельно. Я зажмурилась на миг — мне показалось, что слышу другую флейту. Ту, чей голос был знаком мне, ту, что призывала нас на войну.

И заключил военный союз.

Я хотела спросить, но вопрос был слишком страшным, а мысли теснились суматошно, не давали сосредоточится. Мы добрались до другого мира, заключили союз с другим народом, узнали, что флейта существует — но не заберем ее? Чувства, пылавшие в прикосновении Мельтиара, ясно говорили мне: нет, не заберем, не обманем доверие этих людей.

«Тебя не будут судить за это?» — вот, что я хотела спросить. Но лишь кивнула, вернулась в шатер за оружием и вышла, готовая отправиться в путь.

Переводчики проводили нас до последней палатки. «До моря неблизкий путь, — сказал тот, что был старше. — Если задержитесь у нас до заката, то доедете с почестями, на колесницах». «Не нужно, — ответил Мельтиар. — Мы привыкли к дальней дороге».

Теперь лагерь остался позади, и я пыталась почувствовать, где же кончается пространство, окруженное незримой стеной, где исчезает магическая защита. Я думала, что увижу колесницы, стоящие ровным кругом — но их не было, лишь часовые с высокими пиками и лентами на шлемах. А дальше — равнина, истоптанная, пыльная, пустая.