Джессика Джордж - Солнце и луна, лед и снег

• Название: Солнце и луна, лед и снег
• Автор: Джессика Джордж
• Жанр: Сказка
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-08576-3

Давным-давно в далекой северной стране жила девушка, у которой не было имени. Но зато она понимала язык зверей и птиц, и поэтому именно к ней, дочери дровосека, явился однажды огромный белый медведь и попросил, чтобы она прожила с ним один год и один день в заколдованном ледяном замке, что стоит на ледяной скале посреди бескрайней снежной равнины. Девушка согласилась (хотя старший брат отговаривал ее) и стала жить в роскошных покоях ледяного дворца. Но, как обычно случается в сказках, захотелось ей узнать, какую тайну скрывает от нее хозяин замка, белый медведь, с которым она очень подружилась. И, как обычно случается в сказках, своим любопытством она навлекла на него ужасную беду. Теперь для спасения своего друга ей придется отправиться в опасное путешествие на край света, чтобы попасть во дворец, что стоит на восток от солнца, на запад от луны…

Если вы читали замечательную норвежскую сказку «На восток от солнца, на запад от луны» и хотите наконец узнать, КАК ВСЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ, то эта книга — для вас!

Впервые на русском языка!

---

Она осторожно подобралась к зверю и ухватилась за длинный колючий побег, несколько раз обмотавшийся вокруг левой ветви оленьих рогов. Оленю не повезло: стебли кустарника еще не промерзли насквозь и просто отломать их не получалось.

Стоило ей высвободить первый побег, как он спружинил обратно, уколов ей тыльную сторону кисти даже сквозь толстую шерстяную варежку. Оленя он ударил сбоку по голове, отчего животное взревело и забилось.

— Прекрати! — велела ласси. — Ты только хуже делаешь!

Сообразив, что по-другому никак, она расстегнула парку и сняла с пояса ножик. От залетевшего внутрь порыва холодного ветра ребра мгновенно застыли, да так, что ласси испугалась, не треснут ли они при глубоком вдохе.

Увидев нож краем закатившегося глаза, белый олень затопал и затрубил, но не смог сдвинуться с места. Теперь он так надежно застрял в колючках, что сам бы ни за что не выпутался.

— Тихо, — сказала ласси. — Это для колючек, а не для тебя.

Пилить ветки оказалось трудным делом, да и варежкам на пользу не пошло. Девочка сняла их, но пальцы слишком быстро онемели и отказались служить. Пришлось снова надеть варежки и дуть в них, пока пальцы вновь не обрели чувствительность. И все это время ласси негромко напевала колыбельную, которую пела ей Йорунн, когда она была маленькой. Пение успокаивало оленя. Он затих под ее руками, и выпутывать рога стало гораздо легче. Девочка старалась отсекать как можно меньше побегов, видя в каждой веточке горсть ягод, которую она не соберет в грядущие месяцы. Но свобода бедного животного была важнее.

Когда последний побег распрямился, олень поднял голову и тряхнул великолепными рогами. Ласси громко ахнула от восторга. Белый олень аккуратно выступил из круга помятых колючек и повернулся к ней.

— Спасибо тебе, — произнес он.

У девочки отвисла челюсть. Она так увлеклась освобождением бедняги, что позабыла, что это не простой олень, а волшебное создание… способное исполнять желания.

— На здоровье, — внезапно оробев, проговорила Ласси.

Поймать не поймала, но, может быть, если вежливо попросить… Она робко протянула руку. Что, если схватить его за рога, пока он стоит совсем близко? Но она не могла заставить себя так поступить.

— Я сделаю тебе подарок.

Голос у оленя был гортанный, но музыкальный, и у ласси даже сердце заболело при его звуке, словно она слышала прекрасную музыку, которую никогда больше не услышит.

— Ой, пожалуйста, это было бы чудесно. — Она уже хотела захлопать в ладоши, но вовремя вспомнила про нож и торопливо сунула его в карман парки.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мой брат Ханс Петер выздоровел, — прошептала девочка, задыхаясь от надежды.

— Он болен?

— Он уходил в море, а вернулся… не таким. Погасшим. Печальным. Седым.

Трудно было описать перемену, произошедшую с братом: вроде ничего особенного, просто общее ощущение неправильности его нынешнего по сравнению с ним же прежним.

— Хм, загадка, — протянул белый олень, топая и переступая ногами в сумерках.

Девочка тоже зашевелилась. Теперь, когда голову оленя не пригибали к земле цепкие лозы, громадный зверь оказался гораздо выше ее, а его рога раскинулись шире, чем ее вытянутые в стороны руки.

— Что это? — резко спросил олень и указал бархатным носом на рукав парки Ханса Петера.

Ласси опустила глаза. Вставала луна, и в ее молочном свете вышивка на парке выделялась, словно засохшие капли крови на шелковой шкуре оленя. Ласси, нахмурившись, разглядывала узор. Некоторые символы выглядели полузнакомыми, и она осмелилась высказать догадку про те, что шли вокруг манжета:

— Путешествие? Лед и снег?

— Это письмена троллей, — протрубил олень и шарахнулся от избавительницы. — Тебя прокляли тролли!

— Нет-нет, не меня! — запротестовала девочка. — Это парка моего брата и его сапоги. Он привез их из морских странствий. Пожалуйста, помоги ему! — Она умоляюще протянула к оленю руки.

— Я ничего не могу поделать, — ответил сказочный зверь, дрожа и разбрасывая капли крови на снег. — Если знаки на этом одеянии верны, то причинивший ему зло мне неподвластен.

Ласси заплакала. Ханс Петер проклят? Тогда никто и никак ему не поможет, и он всю жизнь проведет у очага, под горьким взглядом матери, одержимый этим злом. Она рухнула на колени.

— Тише, тише, малышка. — Олень ласково потерся о ее плечо мягкими губами. — Разве ты ничего не хочешь для себя? Красивый наряд? Приданое? Человеческие девочки обычно просят меня о таких вещах. А хочешь красивого поклонника?

Ласси слабо хихикнула и смахнула слезы с глаз:

— Вряд ли мне понадобится приданое, и вряд ли какой-либо поклонник станет долго за мной ухаживать. Я нежеланная четвертая дочь. У меня даже имени нет.

— Тогда я дам тебе имя, — решил белый олень. — Существо, столь щедрое духом, должно иметь собственное имя, а не то тролли могут украсть и использовать этот прекрасный дух как топливо для своего темного колдовства.

Олень приблизил бархатный нос к уху девочки и нарек ее именем на языке великих зверей лесов и гор, морей и равнин и жарких пустынь, каковой есть истинный язык творения.

Юная ласси обрела имя. Оно легло ей в сердце тайным сокровищем. Девочка подняла на белого оленя сияющие глаза:

— Спасибо, спасибо тебе, тысячу раз спасибо.

Выше по склону горы послышались крики и треск, поднятые пробивающими себе дорогу сквозь подлесок людьми и собаками.

— Убегай скорее, — сказала она белому оленю.

Громадный зверь склонил голову, на миг прижался черным носом ко лбу девочки, а затем развернулся и умчался в ночь. Ласси стояла на коленях возле ручейка, пока следопыты не нашли ее.

— Пика, что ты здесь делаешь? — Аскеладден схватил младшую сестру за руку и рывком поставил на ноги. — Видела, куда побежал олень?

Она захлопала на него глазами, быстро соображая. Остальные столпились вокруг, высоко держа факелы. Некоторые даже копья прихватили. Видно, думали, что лучше ранить, а то и убить оленя, нежели дать ему уйти.

— О чем ты говоришь? — Ласси с невинным видом огляделась. — Аскель, ты зачем сюда пришел? — Она указала на следы на снегу, уходящие прочь от места, где они стояли. — Я думала, ты ищешь белого оленя.

— Мы и ищем, глупая девчонка! — заорал Аскель. — Ты его видела?

— Это был не белый олень, а бурый. Он запутался в колючках, и я его вызволила. — Она вывернулась из хватки брата. — Я подумала, вдруг это один из наших, но он оказался диким и убежал.

— Бурый олень? — Аскель сник, на его красном лице явственно проступило разочарование. — Я видел его с вершины холма! Могу поклясться, он был белый.

— У него снег набился в шерсть, — сказала девочка.

— Ну, Аскель, загонял ты нас изрядно, а все попусту! — негодующе воскликнул один из охотников.

Остальные тоже заворчали, и некоторые из них направились в разные стороны, высматривая признаки добычи.

— А-а! — Аскель в раздражении провел руками по лицу. — Нам никогда ничего не найти в такой темноте, даже при луне, — пожаловался он, фыркнул и повернулся к сестре: — Шла бы ты лучше домой, пика. Здесь тебе небезопасно, и ты это знаешь.

И тут его взгляд остановился на ее одежде. Аскель прищурился и втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Где ты взяла эту парку?

Его собственное одеяние представляло собой пеструю мешанину старых кусков меха и сукна, где заплаток было больше, чем целой ткани.

— Это Ханса Петера, — ответила ласси, отступая перед его жадным взглядом. — Он одолжил ее мне, но только на сегодня.

— Так вот что он прятал в том старом сундуке, — задумчиво произнес третий брат, и лицо его сделалось жестким. — Интересно, что еще он привез из своих странствий?

— Тебе — ничего, — огрызнулась девочка.

Но Аскеладден ее не слушал. Он глядел на ту сторону ручья, расчетливо прищурившись.

— Я иду домой.

Брат не ответил. Ласси не стала повторять, а просто повернулась и двинулась вдоль ручья и вниз по склону к родной хижине.

— Ну? — Мать стояла у огня с сердитым видом.

— Я нашла бурого оленя, — сказала девочка, снимая красивую парку и протягивая ее Хансу Петеру.

— От бурого оленя нам проку не много, — фыркнула мать. — У нас в хлеву полно бурых оленей, или ты не знала? — Она вернулась к котлу с супом.

Ханс Петер забрал у ласси парку и опустился на колени, чтобы помочь ей стянуть сапоги. Девочка похлопала его по плечу и, когда он поднял глаза, показала головой в сторону лестницы.

Ханс Петер понимающе кивнул.

— Помоги мне отнести вещи наверх, ладно? — сказал он сестре, чтобы слышала мать.

Ласси взяла правый сапог, Ханс Петер — левый, и оба полезли наверх. Ханс Петер не стал при сестре открывать свой морской сундук, а уселся на него и жестом велел ей поставить сапог в изножье его койки. Ласси почтительно поместила сапог рядом с его товарищем, а затем уселась на краешек койки. Так они с братом могли слышать друг друга, даже если говорили негромко.