Ефим Зозуля - Мастерская человеков (сборник)

• Название: Мастерская человеков (сборник)
• Автор: Ефим Зозуля
• Издательство: Пласке
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-8692-47-5

Ефим Зозуля – один из выдающихся отечественных писателей, чье имя и творчество возвращаются в большую литературу после многолетнего незаслуженного забвения. В первые десятилетия 20 века он был широко известен и как блистательный автор «Сатирикона», и как один из создателей журнала «Огонек», но сегодня он интересен как автор сатирических, фантасмагорических антиутопий, в которых узнавались реалии жизни в СССР, содержались меткие и беспощадные пророчества.

Ефим Зозуля погиб в боях подо Ржевом в ноябре 1941 года. Выросло несколько поколений читателей, и не подозревающих о творчестве писателя, который тесно был связан с Одессой. В предлагаемом сборнике Евгений Голубовский собрал из старых изданий, ставших библиографической редкостью, самые яркие и значительные его произведения, которые интересны и актуальны и сегодня – в XXI веке

http://ruslit.traumlibrary.net

---

С радостью и умиротворением, которые таит в себе каждый акт добровольной покорности, Мурель сообщил Кумбецкому в подчеркнутых интонациях рапорта, что исследование крестьянина-единоличника можно считать точным, и результаты его таковы: чувство собственности в противовес тому, что думают об этом во всем мире, сидит в нем неглубоко и что при наличии известных исторических предпосылок, неслыханного размаха Октябрьской революции, гигантского роста индустрии, развития транспорта и широчайшего строительства коллективизация сельского хозяйства является совершенно осуществимым делом, что и подтверждает практика.

Капелов прочел это письмо, вполне согласился с ним и охотно подписал. Затем они, усевшись в маленькой комнатке, которую облюбовал себе Мурель, занялись составлением приблизительного плана работ Мастерской Человеков на ближайшее время. Вот этот план.

План работ филиала мастерской человеков

1. Исследование склочника. Причины склоки. Скука. Ничтожество. Неудовлетворенность. Недоброжелательность. Зависть. Бессилие. Подмена деятельности бессмысленной борьбой с себе подобными и вышестоящими.

2. Лояльность. Сомнительность этого состояния. Его истоки. Ликвидация.

3. Подлинный пролетарский энтузиазм и лжепатриотизм.

4. Исследование действия невероятных темпов строительства на психику.

5. Регистрация и исследование черт нового человека у двадцати случайно задержанных прохожих.

6. Исследование подлинной преданности рабочему делу.

7. Бюрократизм и комчванство. Его корни и действительные способы лечения.

8. Бездельничество. Тщательно исследовать все виды «делового» прикрытия этой стихии.

9. Ударничество. Особенно тщательное исследование суммы входящих в него качеств и каждого качества в отдельности как непосредственный материал для создания нового человека.

10. Истоки и все разновидности лжеударничества.

11. Исследование бытовой коммуны молодежи.

12. Детальное исследование некоторых героев Турксиба.

13. Детальное исследование незаметного героизма рядового строителя социализма,

14. Психология оппортунизма и детальнейшее изучение оппортунистов.

15. Новые представления о собственном достоинстве, которые должны лечь в основу нового человека.

16. Человек коллектива как основная сущность нового человека.

17. Подробное исследование всех видов врагов революции и, следовательно, нового человека.

18. Исследование вредительства и его истоков.

19. Социальная мимикрия. Ее утонченнейшие видоизменения и усовершенствованная окраска.

20. Советский жулик в столбовых и боковых своих проявлениях.

21. Цинизм как стихия усталости.

22. Советский дурак. Истоки его живучести.

23. Приступить к работе по составлению «Энциклопедии советских типов».

24. Безграмотность – в высших, средних и низших своих проявлениях.

25. Очищение и способы дезинфекции тканей, которые пойдут на создание нового человека. Тщательные фильтры для проверки всех эликсиров. Замена тканей, зараженных хотя бы в какой бы то ни было степени предрассудками.

26. Установление в Мастерской Человеков механических опахал для очистки воздуха от заразных психических микробов.

27. Тщательнейшим образом исследовать новое социалистическое отношение к труду, которое Сталин определил как «дело чести, дело славы, дело доблести и геройства».

Капелов, безмерно хорошо относившийся к Мурелю, согласился со всеми пунктами программы, но не понял только, о каких опахалах идет речь.

– Видите ли, – сказал Мурель. – Я был в одной берлинской типографии. На мой вопрос, как удается им такая прекрасная, необыкновенной чистоты печать, мне ответили, что кроме тщательного ухода за машинами и уточнения всех процессов печати необходимо еще неустанно обращать внимание на чистоту воздуха. Мастер объяснил мне, что в типографском воздухе, естественно, носится бумажная пыль. Она садится на валики, она ложится на краску, видоизменяя ее тона. И если не первое, то одно из важнейших условий хорошей печати беспрерывно очищаемый воздух. Действительно, в этой типографии прекрасно работали не только обычные вентиляторы, но какие-то особые, чем-то напоминающие опахала. А в наборном отделении между кассами, на высоких подставках стояли цветы. Да, в типографии стояли цветы! Когда мы будем создавать нового человека, такие опахала, очищающие воздух, а также цветы, я думаю, нам не помешают.

Письмо и план были тщательно запечатаны в конверт и должны были быть переданы Машкину, который должен был для этой цели зайти.

Но в назначенное время он не пришел. Не пришел даже и со всеми допустимыми сроками опоздания.

Он пришел к вечеру и – ах, какая неожиданность! в сопровождении самого Кумбецкого!

Кумбецкий приехал из Берлина и немедленно разыскал Машкина, чтобы пойти с ним в Мастерскую Человеков. Вот какой человек был Кумбецкий! Это был действительно деловой человек.

Внешне он ничуть не изменился. Так же хорошо сидел на нем костюм, так же приятны, неторопливы были его движения, медлительна и авторитетна речь.

– Вот видите, – сказал он, – я приехал, как обещал. Я слышал, что вы приступили к работе и чрезвычайно рад этому. Но не думайте, что я забыл о вас в

Берлине. Кое-что мне удалось наладить и там. В частности, мне удалось завести очень интересную переписку с некоторыми участками нашего строительства, и с одного из них мне сообщили, что там создался сам собою на производственной работе, на ударном строительстве социализма новый человек…

– Не может быть? – сказал Капелов, выдержал паузу и с улыбкой, в которой никак нельзя было видеть самодовольства, но можно было заметить некоторое выражение гордости, ответил;

– Факт. Я уже списался с ним и вскоре он прибудет сюда.

1930

Приложения: в Одессе 100 лет назад

Михаил Кольцов. В монокль беллетриста

…Одесский период – полная противоположность лодзинскому. После скромного, кое-как материально обеспеченного существования при семье Зозуля узнает в Одессе, что такое настоящий голод и настоящая нужда. Но по всем проявлениям видно, что Одесса показалась юноше масленицей после великого лодзинского поста.

Одесса – третья писательская столица, Запорожская Сечь русской литературы, буйная вольница молодых партизанов пера, тучная плодородная нива, взрастившая столько поколений и неистощимая до наших дней.

Здесь сходил с ума, волочился за губернаторшей и писал «Онегина» Пушкин.

Здесь написал свой первый рассказ и отнес в редакцию, и был торжественно и бесповоротно забракован грозным редактором Максим Горький.

Здесь проводили дни литературной юности Куприн и Леонид Андреев.

Здесь степенно сидел за хозяйской конторкой в маленькой типографии Бялик и гранил мостовые рваными ботинками еврейский Марк Твен – Шолом-Алейхем.

Здесь степенно плодил свои тома заурядный Федоров, изощрялся в безнадежном беллетристическом аристократизме бледный Петр Нилус. И здесь же в те же годы сверкал всеми огнями таланта Семен Юшкевич.

Здесь поколением позже развилась целая стая писателей анархо-индивидуалистов, внушительно грозившая перевернуть весь мир.

Вместе с молодым Пшибышевским здесь ниспровергали все «основы» Жаботинский, Арцыбашев, Осип Дымов и другие. Они начали свою деятельность в Одессе бурным протестом против косности, ханжества, лицемерия буржуазного общества в социальных отношениях и в быту, чтобы плохо кончить польскими патриотами в варшавских канцеляриях, лакеями Англии под сионистским флагом, озлобленными белогвардейцами в эмиграции или просто более или менее преуспевающими обывателями с кормежкой за счет порнографических и просто обывательских писаний.

Здесь, в жаркой Одессе, зародился русский фельетон, тоже вначале бурно-пламенный и буржуазно-радикальный, – фельетон Дорошевича, Яблоновского, Пильского, Амфитеатрова, – для того, чтобы состариться в Москве, Петрограде и белой печати на ролях капризной горничной в купеческом доме.

И здесь же вылупился яркий бытописатель русского пролетариата, мастеровщины и босячества Свирский. И здесь же сформировался автор сильных очерков о портовой голытьбе, Кармен.

За редкими исключениями в Одессе не писались сколько-нибудь значительные вещи. Но здесь вызревал молодой русский писатель, здесь формировался как личность, здесь бесился, набирая в себя запасные соки для будущей солидной работы на севере.

Зозуля попал в Одессу в период некоторого мелководья. Старшее поколение, бунтарско-индивидуалистическое, уже разлеталось по большим столицам. Младшее, послевоенное, еще доучивалось на школьных скамьях. Все-таки юноша, приехавший становиться писателем, ярко распустился после лодзинской скудости красок. Он видел море, яростное и восхитительное южное море, никогда не слышав плеска которого, остается глухой душа художника. Он видел яркие страсти, портовую жизнь, пестроту людей и наций, бурное цветение богатства и нищеты, роскоши, каторжного труда под палящим солнцем, диких кутежей, высокопарной богемы журналистов и актеров, всего того, чем бурлит весь день кипящая жизнью, ленью, страстями и делами Одесса.