Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

• Название: Том 3. Стихотворения 1921-1929
• Автор: Демьян Бедный
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1953

Собрание сочинений русского советского писателя, поэта, публициста и общественного деятеля Демьяна Бедного (1883–1945).

В настоящий том вошли произведения, написанные Демьяном Бедным в период перехода советской страны на мирную работу по восстановлению народного хозяйства и в годы борьбы Коммунистической партии за социалистическую индустриализацию, то есть с 1921 по 1929 год.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Сверх-либерал*

Недавно я писал о русских либералах,
   Помешанных на белых генералах.
Царь Павел был на что самодержавный зверь,
А либералы ждут: «Такого б нам теперь!»
   Я удостоился на выпад свой ответа, –
   От бешенства не взвидя света,
Какой-то либерал мне пишет напрямки
   (Без подписи и, значит, без обмана):
   «Что Павел? Павел – пустяки.
Не Павла жаждем, – Тамерлана!»
Так вот он, либерал, каков, когда он гол:
Не крепостник уже, а кочевой монгол!

Алтынники*

В Москве, в Рогожско-Симоновском районе, торгашами пожертвовано в пользу голодающих волжан всего 45 коп. серебром и один кочан капусты.

(Из отчета.)

      «За именинницу!»
   «Ур-ра!»
           «Ур-ра!»
                   «Ур-ра!»
   «Парфентьевна, всего!»
   «Мерси вас!»
      «Дай вам боже!»
   «Сысой Сысоич, э, ты что же?
Пей водочку до дна!»
   «Уж больно, брат, остра».
«Отвык, хе-хе?»
   «Отвык».
            «Привыкнешь, милай, снова.
Торговля как?»
   «Нельзя сказать худого слова».
   «А ну-ко-ся, под осетра!»
   «Я под икорочку».
      «М-да, знатная икра!»
«Нет, вы севрюжинки попробуйте, какая!»
«Сыр, не угодно ль, со слезой?..
Сысой Сысоич… э… Сысой!
Не допиваешь, брат, не дело».
   «Чего не допил? Перепой!»
   «С такой-то малости? Едва ли,
Уж мне ль не помнить, как с тобой
В былое время мы пивали!»
      «Вот – на! –
   Поскреб Сысоич темя. –
   Так то ж в былое время!»
      «Эй, старина,
      Да ты в уме ли? –
   Все гости сразу зашумели. –
   Чем плохи нынче времена?
Так расторгуемся…»
      «Сысоич, брось лукавить.
Пред кем ломаешься? Ты говори, как есть:
Прибытку, чай, наскреб вчера мильенов шесть?»
«Мильенов шесть, хе-хе, да шесть еще
                    прибавить! –
Осклабился Сысой. – И то сказать, вчера
   От покупателей с утра
   В Москве ломились магазины.
      Ведь что ни дом, то именины».
      «За р-ривалюцаю… ур-ра!!» –
      Вдруг у какого-то купчины
С отрыжкой выпер тост из самого нутра.
«За р-р-ривалю-ца-ю!!» Купцы хватили дружно,
      А громче всех хватил Сысой:
«Теперь особенно считаться нам не нужно
      Со всякой сволочью босой!»
      «Чтоб ей подохнуть, окаянной!!»
Тут с рожей плачущей, притворно-покаянной,
      Стал обходить Сысой гостей,
Протягивая им тарелку из-под каши:
      «По-дай-те, милостивцы наши,
Для голодающих волжан и их детей!»
      «Что?! Ох-хо-хо-хо-хо!»
         «Ох, в рот те сто чертей!»
      «Ой, уморил нас, шут плешивый!»
«Ой!»
     «Ой! – за животы хваталися купцы.
Ты сам-то… жертвовал?»
          «Пожертвовал, отцы…
Пятиалтынничек… фальшивый!!»

* * *

Я мог бы дать мораль, и даже не одну!
      Но дело вовсе не в морали, –
И соль не в том, что мы в гражданскую войну
Не дочиста (пока!) Сысоев обобрали, –
      Нет, не к тому я речь веду.
Сысоев много ли? Сысои на виду.
И будь все горе в них, мы б их прижали разом.
Но вот Сысойчики… Густую их орду
      Окинуть трудно глазом.
      Для революции стократ
      Орда Сысойчиков опасней.
Как с ними справиться, не скажешь краткой
                    басней, –
Тут надобно писать не басню, а трактат.
      Прибавлю все-таки алтыннику Сысою,
В честь «ривалюцаи» кричащему ура:
«Сысой, прошла твоя цветущая пора.
Смерть за тобой стоит с косою.
Ты и Сысойчики – вы ожили на срок,
Но вас не пощадит неотвратимый рок.
Настанет некий час, „его же вы не весте“,
      Час пролетарского суда,
         Победный, грозный час, когда
Вы вашей подлости плоды пожнете вместе!»

Рабовладельцы*

Большая торговая площадь. Деревянный помост. На помосте торговый комиссионер по продаже «вольнонаемных» рабов. Рядом с ним, шеренгой, «продающиеся». Вокруг помоста – громадная, тысяч в десять, толпа: покупатели, любопытные и т. п.

Комиссионер

Эй, честные господа,
Подходите сюда!
Товар лицом.
Полюбуйтесь этим молодцом!

Голос из публики

Рубаху-то с себя он пропил, видно?

Комиссионер

   Слов нет, парень выглядит несолидно:
   Одет не по последней моде.
   Пролетарий, в некотором роде.
   Всего на нем штаны да поясок.
   Одну рубаху променял на хлеба кусок,
   А другой рубахи не нашел в комоде, –
   Да не в рубахе дело.
Полюбуйтесь на это тело:
Сложение Геркулеса,
   Широкие плечи, могучая спина…
   Не пьяница, не повеса…

Голос из публики

Какая цена?

Комиссионер

Кто больше даст, тот и купит!
Товарец, можно сказать, еще сырой.
А вот вам второй.
Первому не уступит.
Годен ко всякой работе.
Служил добровольцем во флоте.
По случаю побед и одоления
Ищет работы и прокормления.
Отличался. Имеет ордена.

Голос из публики

Какая цена?

Второй голос из публики

Да у него как будто нога не в порядке!

Комиссионер

Годится, чтоб ходить по огородной грядке.
Чай, ему не придется танцевать по паркету.
Особой беды нету.
Нога повреждена на войне.
Сойдет за здоровую вполне,
Хоть и не имеет настоящего вида.

Первый голос из публики

На кой нам ляд такого инвалида!

Второй голос из публики

Наплачешься с такой покупкой!

Комиссионер

Зато продается с уступкой!
Третий! Третий! Третий!
Без всяких таких междометий.
Парень хоть куда.
Фигура маленько худа.
А вообще все исправно.
Стукнуло двадцать лет недавно.
Еще не в полном соку.
Претерпел всего на веку.
Отца на заводе придавило лебедкой.
Мать померла, болела чахоткой.
Парнишка к работе внимателен,
В еде невзыскателен.
Может, теперь не всякому понравится, –
Он на хороших хлебах поправится…

Второй голос из публики

Да на нем кожа одна!

Первый голос из публики

Какая цена?

Второй голос из публики

Он ведь шатается от малокровия!

Комиссионер

Согласен на любые условия!..
Четвертый! Четвертый! Поглядите!
Тоже скажете: калека?
Да его хватит на два века.
Сколько, мил-сдари, дадите
За этого прекрасного молодого человека?
Этот – и остальные прочие –
Клад, а не рабочие!
Все бывшие солдаты.
Постой, дуралей, куда ты?

(Четвертый, отойдя в сторону, закрывает глаза руками, плачет.)