Денис Чекалов - Призраки кургана

• Название: Призраки кургана
• Автор: Денис Чекалов
• Издательство: АСТ, Северо-Запад Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-038684-2, 5-93698-352-8

Князь Всеслав был отважным воином — но его погубила гордость. Не послушав совета мудрого воеводы, он отправился в поход против печенегов. Его войско было разбито, хан Исмаил срубил голову Всеславу и повелел сделать из нее золотую чашу. Черное колдовство демона Елистары наполнило кубок силой Тьмы. Теперь с его помощью можно повелевать мертвецами. Ведунья Снежана хочет найти чашу, чтобы освободить душу своего убитого друга. Она не знает, что Горкан, могущественный колдун печенегов, получеловек-полуорк, тоже идет по следу кубка.

---

Багряный меч со свистом вылетел из заплечных ножен Снежаны — так молния появляется из черноты облаков.

Существо рассмеялось.

— В Китае ходит легенда о герое Джань Бао, который не боялся смерти. Когда ему пришло время умирать, он взял меч и положил его рядом с собой, сказав: «Если смерть появится, ей придется сразиться со мной». Но когда Дух мертвых на самом деле вошел в его келью, у Джань Бао уже не было сил даже пошевелиться, не то, чтобы поднять свой клинок… Так и ты, амазонка, пытаешься бороться с тем, что уже случилось.

Его прозрачная лапа, сотканная изо льда, поднялась к свинцовому небу. Шесть пальцев выросли на ней, словно перевернутые сосульки, потом исчезли, растаяв и превратившись в голубоватый туман.

Он взвился над головой курганника, распахнулся густыми клубами, и начал чертить рунические строки на далекой линии горизонта.

Снежана послала единорога вперед, но я остановил девушку, взяв зверя под уздцы. Как правило, заклинание можно прервать, атаковав чародея; но то, что белыми письменами растекалось по свинцовому небу, не было рождено обычными чарами. Я не знал этой школы магии, но хорошо усвоил основной закон боевого волшебства — не бей кулаком то, что может взорваться.

Кипенные[2] слова множились, и взглянув на них, я почувствовал, что вижу перед собой историю мироздания — и пророчество о его неизбежной гибели. Потом строки сжались, стянувшись в тугой, трепещущий узел, и перед нами воссиял белый иероглиф.

— Ван Чи! — воскликнул курганник.

Теперь и я узнал его — символ власти и обладания, вторую по мощности руну китайского волшебства, после знака Великих Небес. Я вспомнил слова, начертанные на стене в гробнице Конфуция: «Тот, кто покорил Ван Чи — владеет всем».

— Школа Нефритового льва… — пробормотал я.

Существо рассмеялось.

— Бей силача хитростью, а хитреца силой, — проскрипел он. — Если хочешь победить, используй оружие, которого противник не знает. Разве не этому учил великий Сармунд? Здесь, в Ледяной пустыне, никто не владеет магией, которой я научился на берегах Ян Цзы.

Белый иероглиф ширился, и края его блистали, словно раскаленный металл. Небо над нашими головами стало черным, как проклятая душа.

— Я изучал школу Льва, — произнес я.

— Что ты можешь знать о ней? — отмахнулся курганник. — Так, прочел пару строк в древнем манускрипте, где половина — домыслы, а половина — ошибки. Только посмотри — символ почти закончен, а ни ты, ни твоя подружка не можете сотворить даже простые чары.

4

Где-то далеко, на звенящей глубине сознания, я шептал заклинание льда, — настолько сильное, что его нельзя произносить вслух. Я знал, что бескрайняя пустыня, ее холод и скрипящий снег помогут мне, наполняя силой бурана.

Я смотрел на курганника, и видел в его глазах отражение страниц магической книги, по которой я когда-то изучал волшебство. Слово за словом, складывались кирпичики волхования, но когда настал миг положить последний, они рассыпались, с хрустальным далеким звоном.

— Вот видите? — спросил курганник почти с укором. — В моем народе принято говорить — ты можешь махать рукой против ветра, но ветер от этого не изменится.

Я посмотрел на Снежану — даже не бросил взгляд, но швырнул в приступе отчаяния. Человеку, который тысячу лет был умелым магом, сложно принять мысль, что он не в состоянии колдовать.

Девушка стояла, сложив перед собой руки, словно пыталась лепить снежок. Я никогда не использовал это заклинание — оно принадлежит к другой школе, но знал, что так чародеи огня создают файерболл. Обычно он сам вылетает из ладони, но если силы волшебницы на исходе, или вокруг разлито анти-магическое поле, приходится формовать его пальцами.

Между рук Снежаны тихо вспыхивали и гасли крохотные огоньки, которые и близко не походили на обжигающий шар огня.

— Вот видите? — повторил курганник. — Не стоит сопротивляться. Подумай сама, амазонка. Остаток жизни ты проведешь здесь, со мной, как моя служанка. Да, сейчас тебе кажется, что это страшно, и ты готова скорее умереть, чем согласиться на рабство. Но я не дам тебе это сделать; ты слишком нужна мне.

Сияющий иероглиф вспыхнул, и слепящая волна света растеклась по взорвавшемуся всполохами небу.

— Долгие годы, столетия ты проведешь в этой пустыне. Сперва будешь страдать, но потом привыкнешь, как привыкают все и ко всему, если остаются в живых. Тогда тебе захочется чем-то скрасить свое существование.

Кипенное блистание стало гаснуть, и я с ужасом понял, что оно впитывается в меня — в меня и в Снежану.

— Чем больше ты сопротивляешься, тем слабее станешь, когда я порабощу тебя, — говорил курганник. — Позволь своей силе остаться; стань лучшей из моих воинов. Сейчас тебе кажется, что это рабство. Но придет день, и ты осознаешь, что даже рабство бывает разным.

Я закрыл глаза, призвав на помощь все то, чему учили наставники в Ледяном дворце. Увидеть магическую силу, которая направлена против тебя, представить ее как нечто телесное, плотное — словно стрелу или арбалетный болт. И потом пропустить ее сквозь себя, раствориться густым туманом, которому нельзя повредить.

Я не смог.

Магия Нефритового льва не была сильнее моей — напротив, я чувствовал, что она гораздо слабее. Но курганник был прав — я совершенно не знал ее. Это как детская загадка — совсем простая, с которой справится даже пятилетний ребенок. Только заданная на языке, который мне не знаком.

Я ощутил, как холодный свет иероглифа проникает в меня, растекаясь по всему телу. Он бежал вслед за кровью, обгонял ее, хватал холодными лапами, заставляя остановиться. Сковывал холодным дыханием нервы, ловил облачки дыхания в моем рту и превращал их в крохотные кусочки льда.

Только сейчас я увидел крохотную алую точку, замершую в центре вихревой фигуры. Сапфировые глаза Снежаны тоже устремились к ней. То пронзала ветер капелька крови, которую амазонка отдала курганнику.

Ослепительный свет залил небо, и я уже не мог различить, где он — вокруг меня или внутри моего тела, раздираемого нестерпимым холодом. Голова монстра вдруг оказалась пугающе близко, наши глаза встретились и стали единым.

Я ощутил, как его сознание поглощает меня, словно жаркий день, слизывающий каплю росы с листа дерева. Я пытался сопротивляться, бороться, но биться мне было не с кем — вокруг тугой пеленой растекалось мое поражение.

Курганник отшатнулся и встряхнул льдистой головой. На его узкой, прозрачной морде искрами перекатывалось удивление. Я обхватил руками лицо, и на мгновение мне показалось, что моя кожа растаяла, намертво прилепив ладони к щекам.

Потом я понял, то был тонкий слой льда, — так бывает, если на морозе коснешься обнаженного металла. Мои мускулы по-прежнему сковывал холод, но я чувствовал, как он отступает, словно из объятий ледяного ветра я вдруг шагнул в жарко натопленную избу, и дыхание спасительного огня увлекало прочь запах смерти.

Монстр махал головой, и судорожно сучил вдоль нее лапами. Я понял, что мой последний кошмар не был рожден умирающим мозгом — курганник и правда перекинул мост между нашими сознаниями, и теперь, когда эта связь вдруг рухнула, ему было так же плохо, как мне несколько мгновений назад.

Подняв глаза, я увидел, что иероглиф Ван Чи стремительно тает — но не для того, чтобы погрузиться в одного из нас. Он рассыпался, словно фигурка, вылепленная из песка, а потом высохшая.

Беснующийся ветер срывал с него слой за слоем, швыряя в далекую бездну степи, и вскоре уже невозможно было различить только что стройных очертаний руны.

Лишь алая капля крови продолжала темнеть в центре символа, упорно сражаясь с безжалостным вихрем. Однако потом и она сдалась, рухнув в снег рубиновой слезой и исчезнув там.

Мне хотелось верить, что иероглиф Ван Чи рухнул благодаря моим усилиям. В тот момент, когда сознание угасало, я продолжал бороться, даже не понимая этого. Навыки, полученные в Ледяном дворце, искусство вихремага, которое я оттачивал тысячу лет, обретаясь в вечности — вот что спасло нас от чародейства курганника.

Однако в глубине души я знал, что это не так. Нечто другое вмешалось в ход событий, разрушив символ Нефритового льва.

Хотел этот кто-то помочь мне и Снежане? Знал ли он вообще о нашем существовании, или бросил горсть песка на чашу весов совершенно случайно, занимаясь иным и преследуя другие цели?

Ответ на эти вопросы был чрезвычайно важен — или же ничего не значил. Я выхватил из-за пояса явару и направил огненного феникса на стража кургана. Бесконечная свобода переливалась по моему телу, сладкая и пьянящая, как обещание жизни.

Полукруглое лезвие снесло голову чудовища, разбросав тысячи мелких трещин по его ледяному телу. Один за другим падали ледяные воины, осыпаясь в снег, — точно так же, как несколько мгновений назад рушился в вихрь символ Нефритового льва.