Мария Воронова - Книжная девочка

• Название: Книжная девочка
• Автор: Мария Воронова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-75437-3

Женя выросла без родителей, в семье строгой дамы, считающей себя аристократкой. С детства главным Жениным утешением были книги. Она устроилась на работу в книжный магазин – и так случилось, что его владелец, солидный сорокалетний бизнесмен, позвал ее замуж. Новая клетка, на этот раз золотая, – но сироте выбирать не приходится… В большой квартире, где ей предстоит «вить семейное гнездышко», молодая жена находит портрет юной красавицы. Странное чувство заставляет Женю начать настоящее расследование, чтобы узнать о ее судьбе. Результаты приводят в отчаяние… Что поможет ей не пасть духом, выстоять в борьбе за собственное счастье? Возможно, прочитанные книги…

---

Чтобы сгладить неловкость, она засуетилась, включила чайник.

– Я считаю, что каждый человек должен только себе самому. – Мила все-таки не удержалась от продолжения больно задевавшей ее темы. – И от того, как он этот долг понимает, все зависит. Если брать Женин случай, то в поведении Натальи Павловны не так уж много благородства. Все помнят, что она, прекрасная и самоотверженная, взяла сироту, но никто не заикается о том, почему она это сделала.

– И почему же?

– Метры, банальные метры! Ты не задумывался, откуда у нее такая квартира? Так вот, раньше это была коммуналка. У Натальи Павловны было четыре комнаты, а еще две занимали соседи. Потом ее старший сын женился на девушке с ребенком, то есть с Женей, и своей жилплощадью. Не знаю, о чем молодая жена думала, но она обменяла свое жилье на эти две комнаты. Так что отдавать Женю в чужие руки пришлось бы в комплекте с некоторым количеством квадратных метров.

– Вот как?

– Да, так. Если бы перед старухой не маячила перспектива вновь оказаться в коммуналке, Женя тут же отправилась бы ко всем чертям. Но маленькая тихая девочка лучше, чем алкоголик-сосед, верно? А тяготы по Жениному воспитанию в основном легли на плечи Михаила Васильевича. Кем бы ты его ни считал, сын он почтительный и преданный!

– Да я и не сомневался…

Но Милу было не остановить:

– Его жизнь – как раз иллюстрация к принципу «я всем должен». Всем, кроме собственной жены, – с ядом в голосе уточнила она, – жена еще «должнее». В семнадцать лет Наталья Павловна запихнула его в военное училище. Старший сын – наследник, а младший пусть сам пробивается. Он и пробивался, довольно, кстати, неплохо. Поехал служить на север, карьера двигалась, женился… Мог бы если не до генерала, до полковника точно дослужиться. Это здесь над ним все ржут, а в армии такие прямые люди востребованы. Но тут несчастье, сын-наследник с невесткой разбились в автокатастрофе. И старуха тут же потребовала Михаила назад! И все его достижения пошли коту под хвост. Это на периферии люди быстро растут, а здесь все лакомые места насижены-перенасижены, обещаны-переобещаны! В деньгах он очень потерял, а чтобы получить должность в Питере, пришлось обратно прописаться к мамаше, то есть отказаться от положенной при увольнении квартиры. Естественным следствием всех этих перемен стал уход жены. В общем, похерил человек свою жизнь ради чужих деток.

– Мила, не заговаривайся. Тебе они чужие, а ему родные племянники.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетела операционная сестра Шурочка.

– Руслан! – громко воскликнула она, заметила Милу и неохотно добавила: – Романович! Натуралист опять аквариум уничтожил! Сколько это может продолжаться? Кто-то остановит его или нет?

Мила расхохоталась. Руслан вскочил:

– Проведите, проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!

Шурочка была женщиной сказочной внешности. Обычная красота условна, привязана ко времени и пространству. Современный мужчина не взглянет дважды на красавицу эпохи Возрождения, а сама Мила произвела бы фурор в каком-нибудь племени эпохи неолита, где ценилась пышность форм. Но Шурочкина красота была неземной, если не сказать потусторонней. Впечатление нереальности хрупкой девушки с огромными глазами усиливалось копной совершенно белых волос. Цвета ангелова крыла, говорил Руслан.

Стороннего наблюдателя бесцеремонное появление Шурочки и обращение к профессору навело бы на определенные мысли. Одно время по клинике бродили слухи, но Мила в них не верила. Хотя… Почему бы и нет? – вдруг подумала она, идя за Русланом. Шурочка счастливо замужем, почему бы не обогатить свои отношения сексом без обязательств?

Натуралист был крупным сорокалетним увальнем с неподражаемым южно-русским говором. Интеллект ему заменяло довольство миром и собой. Свое прозвище он получил давно, и не за любовь к природе.

Однажды «Скорая» привезла кому неясной этиологии. Натуралиста, как дежурного травматолога, пригласили на консультацию. Он осмотрел больного: руки-ноги целы, что с мозгами – без невролога и томографа не разберешься, – и вдруг обнаружил на носу пациента микроскопические, но какие-то подозрительные точки. «Это укус змеи!» – с уверенностью заявил он. Ну конечно! В двадцатиградусный январский мороз это первое, что приходит в голову! От пациента разило алкоголем, поэтому сошлись на том, что это был зеленый змий.

А недавно Натуралист, оправдывая свое прозвище, заинтересовался аквариумом в оперблоке. Это замечательное украшение интерьера было заведено с подачи главврача дружественной больницы, который снабжал клинику рыбками и водорослями, а на стеклянный ящик и необходимые приспособления сотрудники скидывались. И вот аквариум зацвел – по мнению Натуралиста, слишком быстро после плановой замены воды. Порывшись в Интернете, Натуралист объявил, что виноват микроб, которого он сейчас с легкостью уничтожит, вылив в аквариум антибиотик. Что и было сделано. От радости Натуралист, засыпая в воду суточную дозу препарата, аж причмокивал и сулил рыбкам радужные перспективы.

Но на следующее утро рыбки всплыли брюхом кверху. Пришлось менять весь микробиоценоз, а Натуралисту запретили на три метра приближаться к аквариуму. Но что такое запреты перед велением души?

Возле аквариума гомонили медсестры, а Натуралист со Спасским сидели на диване с одинаковым выражением на лицах: «Да, что-то пошло не так, и мы вроде должны чувствовать себя виноватыми, но мы хотели только добра, поэтому сердиться на нас грех».

– Преступное сообщество? – поинтересовался Руслан. – Поздравляю, Спасский!

– Да уж! Одна голова хорошо, а две – интереснее! Полюбуйтесь, до чего додумались! – Старшая медсестра протянула Волчеткину банку Боброва[4] с подозрительной жижей внутри. Видимо, это и было смертоносное оружие.

Милу с Русланом быстро ввели в курс дела.

Ночью, после тяжелой операции, Спасский с Натуралистом наблюдали за рыбками, чтобы снять стресс. Им показалось, что водоросли растут плохо, а рыбки какие-то вялые. Натуралист достал планшет и с помощью Интернета определил, что в аквариуме не хватает углекислоты. После чего взять банку Боброва, вылить туда остатки варенья, добавить сахара и дрожжей, насадить трубку от капельницы и опустить ее конец в аквариум, было делом техники.

– Сколько раз я говорил, чтобы вы не пекли на работе! – повернулся Руслан к старшей медсестре.

Мила поморщилась. Это камень и в ее огород.

В дальнем углу оперблока была оборудована небольшая кухня с полноценной плитой. Сначала плита использовалась только для того, чтобы подогревать взятую из дома еду, потом на ней стали варить супы, а недавно додумались и до пирогов. В холодильнике появились продукты, не будь которых, судьба рыбок не сложилась бы столь печально. Ведь если больных нет, что времени зря пропадать? Очень удобно – с суточного дежурства приносишь семье пироги и с чистой совестью ложишься спать. Перебивая больничные запахи, в выходные дни по оперблоку расплывались упоительные ароматы. Яблоки, корица, ваниль… Но порой можно было ощутить и запах гари – по закону подлости, как только в духовку ставился пирог, «Скорая» привозила что-то экстренное, и становилось не до выпечки.

Михаил попытался было «искоренить», но Мила, будучи одной из главных кулинарок, заявила, что в таком случае он никогда больше не вонзит зубы в пирожок ее производства. Ни на работе, ни дома. Перед этой угрозой он спасовал.

– Этот креатив бы да в мирных целях, – строго сказал Руслан. – Докторские бы лучше писали.

– Та у меня ж написана, – протянул Натуралист.

– Ах да, простите.

Действительно, вспомнила Мила, Натуралист – доктор наук. И это никого не удивляет, хотя он никогда не читает медицинской литературы и за все время работы в клинике не освоил ни одной новой технологии. Почти не оперирует, хотя, надо отдать ему должное, отлично правит кости. Все его профессиональное кредо можно выразить известным лозунгом: лучше гипс и кроватка, чем гранит и оградка.

Как он ухитрился написать диссертацию – тайна, покрытая мраком. Защита прошла без сучка без задоринки, и никто не задавался вопросом, с кем переспал Натуралист ради ученой степени. Ведь будь на его месте женщина, ученых мужей интересовало бы только это.

Откровенно слабая работа прошла как по маслу, а яркая диссертация Спасского так и не допущена к защите. Почему? Миле иной раз хотелось думать, что она, завистливая неудачница, все видит в кривом зеркале собственных обид. Ведь приятнее работать там, где ценят новые идеи, а должности распределяют согласно деловым качествам сотрудников! Но, к сожалению, у Милы были веские доказательства, что мир вокруг нее не таков…

Защитив, как положено, по окончании аспирантуры кандидатскую, Мила не собиралась на этом останавливаться. Наука влекла ее всерьез. Она наметила тему дальнейшей работы и отправилась к заведующему кафедрой. Тот посмеялся: не гони лошадей. Поработай ассистентом, набери материал, тогда и вернемся к этому разговору. К счастью, Милины идеи не требовали специальных экспериментов на животных, а запретить ей думать не мог никто.