Илья Бояшов - Безумец и его сыновья

• Название: Безумец и его сыновья
• Автор: Илья Бояшов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-287-3

Бояшов выводит на свет архетипы русского подсознания. Он написал то, что должно быть написано. За что ему спасибо. П. Крусанов

Текст Ильи Бояшова я определил бы как художественный образ русской идеи — в некотором смысле по своей убедительности этот образ превосходит многие философские выкладки, озвученные в спорах славянофилов и западников. А. Секацкий

Бояшов был первым редактором Стогова. Прочитав «Безумца», я до сих пор в недоумении — почему Бояшов Стогова не убил? В. Назаров

---

Наконец и Лисенок пригнал за детьми лошадку. И плакал от радости, увидев своих дочек живыми-невредимыми. (Его жена в ту зиму от голода померла.)

Вместе с радостными матерями Беспалый встречал вернувшихся.

И гладил по вихрам спасенных ребятишек. Он любил их как будущих строителей коммунизма.

А на кладбищенском холме за селением стояли новые кресты. На месте же братской могилы дала рост невиданная трава. Поднявшийся плющ обвил собой крест и скрыл его под своей ядовитой зеленью, точно желая быстрее спрятать то, что было, и не оставить о прошедшем никакой памяти. Летом два братца, Строитель и Пьяница, бегая по кладбищу, наткнулись на покосившийся под тяжестью плюща крест. Из озорства глупые братья повалили знак беды, потоптались по нему и унеслись, и тут же о нем забыли.

Их неразумная шалость осталась незамеченной: измученным женщинам было не до прошлого. (Лишь на Троицу, проходя к холмикам, под которыми покоились их родные тетки, торопливо крестились они на братскую могилу, поминая безымянных.)

Ангел же так и не появился. Напрасно Валентина выходила к дороге, по которой уже часто проезжали телеги и грузовики и проходило много всякого народа: артельщиков, нищих, цыган. Напрасно с надеждой вглядывалась Валентина в лица проходящих и проезжающих! И стояла с утра до вечера. И впрямь что-то сделалось с ней! В селении считали ее уже за сумасшедшую. Валентина еще ухаживала за своими сыновьями, но все больше отстранялась от новой жизни и замыкалась в себе. Уже каждый день спускалась она с холма встречать Божьего вестника. Женщины шептались, что Аглая навела на нее настоящую порчу. Иногда так далеко уходила блаженная от селения, что возвращалась лишь к вечеру. Поселенцы, по своим делам покидавшие холм, встречали ее то стоящей возле далекого перекрестка, то бредущей по дороге, поднимающей пыль босыми ступнями. Напрасно приглашали они ее на свои телеги: она словно никого не слышала. И всматривалась в каждое новое лицо!

Беспалый был милосерден. Он приказал оставить сумасшедшую в покое. С яростной надеждой взялся он за сев. Вновь его трактор терзал поля. С утра до ночи мечтатель жил там, все удивляя своей решимостью наладить лучшее будущее.

Мужички-поселенцы помогали ему неохотно, больше озабоченные своими огородами, хотя исправно кричали «добро» на собраниях. А по ночам, несмотря на строгий запрет Председателя, бегали к Безумцу за озерцо.

Тем летом была новая засуха. С тревогой Беспалый наклонялся за сухими комьями. Вновь зачастил он в центр за помощью, боясь еще одного унижения.

Но вновь уже к середине зимы, пусть и не такой лютой, как прежняя, пришлось ему запрягать лошадку, сажать на сани «Безумцевых выродков» и готовить мешки под зерно. Безумец ухмылялся опозоренному гостю и как ни в чем не бывало отрыгивал на своей овчине. В ту зиму убиралась в его избе и ублажала его невесть откуда приблудившаяся баба, ленивая и неопрятная. Но худо-бедно, до весны все же прослужила она матерью Безумцевым сыновьям.

Еще в одно лето поля почти ничего не дали, и Беспалый вовсе измучился. На своем тарахтящем стареньком тракторе проезжал он в центр на бесконечные совещания. И торопился обратно — к недороду и женским упрекам. Когда всякий раз проезжал он проклятое место, с дороги было хорошо видно: возле Безумцева холма и в тот год, и в следующий как ни в чем не бывало трепетала рожь.

Подросшие братья горя не знали! Зимой отъедались и отсыпались они в отцовской избе, накормленные до того, что начинали уже от сытных похлебок отвисать у них щеки. А весной, возвращаясь к матерям на голодный холм, сбегали к озерцам за молодыми побегами болотного корня, сладкого, но опасного, ибо нельзя было его переедать. А там поспевала в огородах первая зелень, и были им уже брюква, горох, репа и молодая картошка.

Подросшие Музыкант с последним Безумцевым сынком — Владимиром Отказником, которого родила Мария, носились за старшими братьями, такие же толстощекие и крикливые. Лишь Книжник всем отличался от братьев: отцовская каша не шла ему впрок и по-прежнему сторонился он игр. Его задирали даже поселенцевы детишки, которые были младше, — все знали, он не ответит на обиду.

Прошло несколько лет.

Сидел однажды одинокий Книжник на краю селения. Беспалый, проходя мимо, наткнулся на Безумцева сынка. И спросил:

— Почему твоя мать меня избегает?..

— Мать тебя не любит, — честно ответил Книжник, отрываясь от привычного своего созерцания. — Ты против Бога.

— Отец-то твой тоже безбожник, — молвил Беспалый. И пристально взглянув на маленького собеседника, удивился его серьезности:

— О чем сейчас думаешь?

— О небесной лестнице!

Беспалый огорчился — он-то хотел, чтобы все, как и он, думали только о будущей жизни. С досадой он понял, что сумасшедшая мать задурила сыну голову. Но все-таки спросил:

— Что это за лестница такая?

— Как люди становятся здесь не нужны — оттуда Бог спускает им лестницу, — показал Книжник на облака, — а там, в небесах, иная земля… Оттуда явится ангел.

— Да какой такой ангел?! — не унимался Беспалый.

— Вестник, — охотно пояснил Книжник. — Он придет перед самым судом. Даст знак и заберет с собою туда всех праведных! А там счастье. Вон сколько по небесам гор… Хочешь, дядька, на облака?

Беспалый рассмеялся:

— Безбожников туда не пускают.

Книжник, подумав, кивнул:

— Мать сказала: тебя и моего отца не пустят туда. Она говорит, что легче всего подниматься по лестнице праведникам, таким, которых не отягощает ни один грех. А стоит прилипнуть хоть одному греху, пусть даже самому малому — он потянет вниз, как камень.

— Что же она тебе еще сказала? — поинтересовался Беспалый.

— Она говорит, что у вас с отцом столько камней, что они не позволят вам даже ненамного подняться…

Беспалый, наконец, прервал эти бредни.

— Вот что я скажу, малец! Нет никакой лестницы — да и небесные твои горы — одна вода. Никто оттуда никогда не приходит. И туда никто не возносится, заруби себе на носу.

Книжник слушал недоверчиво:

— А как же ангел?

— Вот заладил! Да где ты его видел? А поля мои — вон они, перед тобой!

Беспалый поднял худенького мальчишку — показать огромность своих полей, которые рано или поздно должны были накормить всех страждущих. Но только облака поверх головы беспалого Председателя и разглядывал упрямый Безумцев сын.

Председатель тогда сказал:

— Пора сажать вас за парты, чтобы не забивали вам матери головы всякой чушью.

И пообещал:

— К осени будет вам всем подарок.

Но Книжник получил подарок раньше!

Как-то раз, вернувшись из центра, Беспалый позвал маленького Владимира к себе в землянку — там протянул Книжнику большую коробку: в ней оказались деревянные кубики. На кубиках были нарисованы неизвестные пока еще Владимиру буквы. Председатель посидел немного с мальчишкой, объясняя ему азбуку.

Книжник, благодарный, убежал, едва удерживая коробку в руках. И забравшись к озерцу, в камыши, чтобы никто не нашел его там, позабыв о злой мошкаре, принялся складывать из кубиков слова.

Память его оказалась удивительной! За Агрипповой иконой, что стояла у них в землянке, отыскал он забытую Библию, сдул с нее пыль — и принялся за чтение, оправдывая свое будущее прозвище. Через пару недель усердных занятий он читал уже почти не запинаясь. И острой памятью принялся впитывать в себя неведомый прежде мир, упиваясь недоступным для остальных детей умением.

Мать его, в ожидании ангела, по-прежнему уходила далеко к дорожным перекресткам и вглядывалась в лица проходящих и проезжающих людей. Вечерами, усталая, возвращалась. Из жалости Мария с Натальей давали ей овощей со своих огородов и кормили ее сыновей. Застав однажды Книжника за чтением Давидовых псалмов — читал он сам себе вслух, нараспев, Валентина застыла, пораженная. С тех пор просила она почитать ей — и Книжник послушно исполнял ее просьбу и читал, не поднимая глаза на мать, — он боялся ее слез.

А поселенцы принялись рубить школу, но срубили совсем не то, что было Председателем задумано: никакого дворца не получилось! В планы, которые он чертил, мужики даже и не посмотрели. Заботясь о тепле, они сделали узкими окна, печь сложили в половину горницы, и потолки возведенной школы были такими низкими, что взрослые едва не задевали их головами. На возмущение Беспалого отвечали, наученные зимами: «Так-то оно так, насчет просторности, но не дай Бог, мороз нагрянет, подобно прежнему!»

Председатель просил в центре прислать учителя, но власть отказала. Было там ему приказано — если учитель не найдется из местных, пусть присылают ребятишек в областной интернат. Тогда, недолго думая, Председатель позвал Агриппу, зная — она единственная из всех женщин обучена грамоте.