Екатерина Маркова - Актриса

• Название: Актриса
• Автор: Екатерина Маркова
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026071-7, 5-271-09810-9

Размеренную жизнь столичного театра взбаламутила череда несчастий: попадает в аварию ведущая актриса, непонятным образом погибает старейшая сотрудница театра, совершено покушение на режиссера.

Кто или что стоит за этими преступлениями? Может быть, месть или черная зависть к чужому успеху? А может быть, виной всему — банальный любовный треугольник?

В этом романе читатель найдет историю самой преданной любви и самой вероломной ненависти, потому что театр открывает в душе человека такие потаенные двери, за которые заглянуть заманчиво и страшно.

---

— Пока больше никому не рассказывай об этом. И сам ничего не бойся. Как ты понимаешь, тебя одного никто преследовать не станет.

Алена поднялась к себе в кабинет, где возле макета «Двенадцатой ночи» толпились актеры и любопытствующие сотрудники театра. Задержалась в приемной возле секретарши Милочки, возбужденно строчившей с кем-то по телефону.

— Трембич мне не звонила? — спросила Алена, и Мила, прикрыв ладонью трубку, замотала головой.

«Если даже кто-нибудь и пытается прорваться, разве можно прозвониться, — с раздражением подумала Алена и, зайдя в кабинет, устало опустилась в кресло.

Она глубоко задумалась, и по ее лицу тревожными волнами пробегали оттенки самых негативных чувств — от ярости до бессилия. Понемногу толпа у макета рассосалась, никто не решился задавать ей вопросов, делиться впечатлениями от работы художника, интересоваться эскизами костюмов.

Алена даже не заметила, как осталась одна. Заглянула румяная, вечно растрепанная Милочка, поправляя обеими руками непослушную гриву кудрей. Опасливо покосилась на странно оцепеневшую Алену, хотела тихонько испариться, но голос главного режиссера остановил ее:

— Да, Мила?

— Да нет… я, собственно, ничего… если вы заняты. Но Ковалева просила сообщить ей, когда вы освободитесь. Она хотела зайти к вам.

Алена с усилием вернула мысли к делам насущным:

— Позвони Нине Евгеньевне, я ее жду. Мила… подожди… откуда цветы? — И заранее зная ее ответ, кивнула на букет разноцветных фрезий, источающих тонкий аромат из вазы на журнальном столике.

— Пока вы заседали на худсовете, цветы принесли с проходной. Без обратного адреса. Велено передать — и все.

Мила снова удивилась резкой смене настроения начальницы. Мягкий румянец сделал лицо совсем девчоночьим. Она подошла к цветам, зарылась лицом в букет. Мила неодобрительно пожала плечами и, прошептав про себя: «Ну-у, ее, блин, сегодня кидает!», сообщила Ковалевой, что ее ждут.

Когда Нина Евгеньевна вошла в кабинет главного режиссера, за столом восседала как всегда собранная, деловая Алена.

— Я хотела поговорить с вами по личному вопросу.

Замдиректора протяжно вздохнула и тяжело опустилась в кресло напротив Алены. Малышка отметила нездоровый цвет лица Ковалевой, отсутствие всегда яркой губной помады и вообще ту неухоженность, которая в пожилом возрасте женщины всегда мгновенно бросается в глаза. Алене вдруг стало жалко ее, всегда четкую, организованную, ставящую интересы дела превыше всего. И она великодушно пришла к ней на помощь.

— Нина Евгеньевна, дорогая, ей-богу вы напрасно так убиваетесь. Жизнь все всегда расставляет по своим местам. И тут уж, как говорится, выбирать не дано. Остается лишь смириться и принять все как есть. Надеюсь, Инга чувствует себя лучше?

Ковалева кивнула и облизала пересохшие бледные губы.

— Вот и отлично. Ребенок — это самое главное. Это — здорово. — Алена придвинула Ковалевой пепельницу, и та сразу закурила, пряча в облачках дыма свою крайнюю растерянность. — У нас с Ингой, к сожалению, сложились непростые, напряженные отношения, но это творческие проблемы, отнюдь не личные. Ее сейчас ничего не должно угнетать. Много радости и любви — вот то, что должен чувствовать развивающийся в ней человечек. Я с удовольствием навестила бы ее, но это решать самой Инге. В любом случае передайте ей, что я абсолютно солидарна с ее мужественным решением и с моей стороны гарантирую ей любую помощь… Она ничем не должна огорчать своего малыша… Это самое важное.

Ковалева дрожащими пальцами затушила сигарету и недоверчивым взглядом проверила искренность слов Малышки. Чтобы заполнить возникшую неловкую паузу, Нина Евгеньевна обернулась в сторону макета и спросила:

— Трембич так и не приходила?

— Трембич? — Алена вздрогнула. — Она вам нужна?

— Я не успела повидать ее после сдачи спектакля. А ко мне забегала Энекен и оставила для нее телефон гостиницы, в которой она остановилась.

Алена порывисто вскочила, заговорила торопливо и взволнованно:

— Где он? Телефон? В какой гостинице? Нина Евгеньевна, мне необходим этот номер!

Ковалева извлекла из сумочки сложенный листок бумаги:

— Вот, пожалуйста. Гостиница «Россия». И телефон.

Алена тут же набрала номер и разочарованно прошептала:

— Никто не подходит… Мила! Быстро узнай, на месте ли Миша. Мне срочно нужна машина.

Алена лихорадочно натягивала куртку, уже не обращая никакого внимания на оторопевшую Ковалеву.

— Нет его, Алена Владимировна, уехал с Валентином Глебовичем. Может, подождете? Они скоро вернутся.

Мила растерянно проводила взглядом пролетевшую мимо нее Алену и пояснила Ковалевой:

— Она сегодня не в себе. Неадекватная какая-то… И все из-за Ольги Беловой…

Алене сразу посчастливилось поймать такси.

— Какой вход в «России»-то? — вяло спросил шофер, видимо к концу дня совсем обессиленный от дорожных пробок. — Там четыре въезда. Север, юг, восток, запад. Так вам-то какой нужен?

— Я не знаю, — почему-то рассердилась на таксиста Алена. — Везите к любому — там сориентируюсь.

— Ну да, — миролюбиво согласился шофер, — побегаете там по кругу… Вы небось тоже артистка, сразу видать — вся вон взнервленная. Я сегодня от вашего театра одну нервную артистку уже подвозил. Хорошенькая такая, большеглазая… я ее узнал по фильму. Недавно по телеку шел.

— Женя Трембич. И куда вы ее подвозили? Тоже к «России»?

— Не-ет. Ее я должен был на Олимпийский доставить, но проехали мы всего лишь вон до следующего светофора. Там ей в окно постучал какой-то мужчина, и она, извинившись, пересела к нему в джип.

— В черный?

— Ну вы прямо как следователь. А я почем помню? Темный, это точно. А уж темно-зеленый, «мокрый асфальт» или темно-синий — вот уж не разглядывал.

— А мужчина… он как выглядел?

Таксист притормозил и с подозрением уставился на Алену.

— Знаете, мадам, может, у вас там в коллективе какая-нибудь интрига плетется, а я сейчас буду девчонку подставлять. Это уж увольте!

Таксист преисполнился чувства собственного достоинства и громко возбужденно засопел.

— Послушайте, речь идет о человеческой жизни. — Алена умоляюще поглядела на таксиста. — Я не шучу. У нас в театре уже произошло одно убийство… Не тормозите, пожалуйста, мне надо как можно быстрей попасть в гостиницу.

— Так вы в самом деле следователь? Я-то не всерьез сказал, а так… от вашего тона напористого.

— Никакой я не следователь, — поморщилась Алена. — Я режиссер этого театра. Так что, не помните, как выглядел тот мужчина, с которым уехала Трембич?

— Да как его упомнишь, если он был в темных очках и воротник пальто поднят до ушей… На голове кепка… По-моему, клетчатая.

— Ясно… И что же, она сразу выскочила к нему?

— Не сразу. Он постучал, она опустила стекло, он что-то ей сказал — я не слышал что: в открытое окно один рев машин слышно. Тем более что мое окно тоже было приоткрыто, я курил… Кстати, можете покурить, я не возражаю.

Алена воспользовалась предложением таксиста, и дальше они ехали в полном молчании, утопая в клубах дыма.

— Приехали. Вот вам ваша «Россия». Это западный вход. Хотите, я подожду? Или с вами пойти… Вдруг свидетель понадобится или, может, одной опасно?

Алена благодарно взглянула на парня и, расплатившись, ответила:

— Правда что… подождите… Я недолго.

Набегавшись вокруг здания, как и предсказывал таксист, она наконец нашла бюро пропусков и спросила, в каком номере живет Энекен Прайс. Пожилая сотрудница быстро пролистала компьютер, сняла телефонную трубку и сообщила кому-то:

— Здесь эту эстонку спрашивают… — Потом наклонилась к окошечку и строго сказала похолодевшей от ужаса Алене: — Подойдите к восточному входу, вас там встретят.

Но встретили Алену значительно раньше. Ей навстречу, ежась и сутулясь на сильном ветру, двигался долговязый худой человек в одном костюме. Он молча, не реагируя на бессвязные вопросы Алены, ввел ее в вестибюль гостиницы, открыл дверь комнаты, где помещалась администрация, и пригласил присесть. Лишь мельком скользнув взглядом по предъявленному документу в красной корочке, Алена впилась глазами в лицо представителя органов.

— Кем вы приходитесь Энекен Прайс?

— Я — режиссер, Энекен — моя актриса и вообще близкий мне человек. Что с ней?

Долговязый человек предусмотрительно придвинул Алене стакан с водой и ровным, четким голосом произнес:

— Мне очень жаль, но несколько часов назад Энекен Прайс кончила жизнь самоубийством. Она выбросилась из окна девятого этажа, из номера, в котором остановилась. Вам придется опознать ее тело. Мои сотрудники отвезут вас. Примите мои соболезнования… Я не прощаюсь. Нам еще придется повидаться, и, думаю, не раз…