Екатерина Маркова - Актриса

• Название: Актриса
• Автор: Екатерина Маркова
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026071-7, 5-271-09810-9

Размеренную жизнь столичного театра взбаламутила череда несчастий: попадает в аварию ведущая актриса, непонятным образом погибает старейшая сотрудница театра, совершено покушение на режиссера.

Кто или что стоит за этими преступлениями? Может быть, месть или черная зависть к чужому успеху? А может быть, виной всему — банальный любовный треугольник?

В этом романе читатель найдет историю самой преданной любви и самой вероломной ненависти, потому что театр открывает в душе человека такие потаенные двери, за которые заглянуть заманчиво и страшно.

---

— И… часто вас преследует этот ваш… запах?

— Естественно, в толпе я ничего такого не чувствую. Только в общении, когда начинается информационно-энергетический обмен.

— Но вы же феномен! — искренне вырвалось у Глеба.

— Я знаю. Меня же изучали, я говорила. — Света помолчала и грустно добавила: — Не очень-то это приятный дар. Если честно, то весьма обременительный… Ладно, идите… за своей музыкой, — Света толкнула Глеба к выходу. — Если сегодня не разрешат, можете магнитофон в сестринской до завтра оставить.

Во дворе Глеб столкнулся с Севкой, на всех парусах мчавшимся к больнице.

— Мне сказали по телефону, что ей лучше. Мне необходимо видеть ее!

— К ней не пускают, — остановил его Глеб. — Она пришла в себя, но сейчас спит.

— Должны пустить! — Севка нервным движением сдернул шерстяную шапку. — Мне на несколько секунд. Поймите, мне нужно от нее услышать только одно слово.

Глеб вздохнул.

— Попытайся, Сева, — сочувственно проговорил он. — Я ничем не могу помочь — меня самого только что оттуда выпроводили. Но учти — Алену нельзя волновать, нельзя утомлять… Это на твоей совести.

— Это на моей совести… — как попугай, глухо повторил Севка и, опустив глаза, совсем тихо пробормотал: — Как и многое другое…

Он вдруг взглянул на Сергеева так растерянно и жалобно, что рука Глеба непроизвольно потянулась к его вихрастой голове, чтобы погладить парня по волосам. Но Севка резко отстранился, в глазах промелькнул ужас.

— Нет-нет, вот уж чего мне не надо, так это жалости. Увольте!

Он втянул голову в плечи и, кивнув Глебу, почти бегом направился к больнице.

У Нины Евгеньевны упало сердце, когда в полумраке зала в дверном проеме возник мощный силуэт Петра Сиволапова. Мелькнула надежда, что и все остальное, возможно, объяснится так же просто, как и его исчезновение. Пользуясь всеобщим замешательством, она подошла к нему и тихо сказала:

— Никуда не уходите, Петр. Нам необходимо срочно поговорить.

— Инга? — Сиволапов с тревогой взглянул на Нину Евгеньевну.

— Потом, все потом. Будет лучше, если вы немедленно пройдете ко мне в кабинет. Вот ключ.

— Но спектакль…

— Идите, Петр, — твердо повторила Ковалева. — Через десять минут я расскажу вам все, что мы решим. — Ковалева вернулась к сцене.

— Что будем делать, Нина Евгеньевна? — запыхавшийся Глебыч никак не мог отдышаться. — Лифт, как назло, застрял между этажами. Давно я так по ступенькам не бегал! Так что же нам теперь остается? Отменять?

Ковалева резко мотнула головой.

— Ни в коем случае. Иначе это станет наваждением. Однажды отмененный спектакль нельзя отменять еще раз. Уж поверьте моему опыту. У родившегося спектакля, как у человека, складывается судьба. Нельзя ее калечить с самого начала. Я предлагаю сыграть заменой «Бесприданницу». Маша, — обратилась она к помрежу, — пригласи сюда Лидию Михайловну и пусть предварительно посмотрит, можно ли собрать на вечер состав «Бесприданницы».

— Ну что ж, возможно, это правильно, — задумчиво помял в пальцах сигару Глебыч. — Сейчас скоренько обзвонить всех официально приглашенных… А зал все равно пустовать не будет. Желающие прорваться на премьеру, думаю, с удовольствием посмотрят «Бесприданницу», даже если уже видели… Я справлялся об Алене — у нее, тьфу, тьфу, положительные сдвиги.

— Да, я тоже уже говорила с врачом. Дай Бог, дай Бог… — И Ковалева повернулась к появившейся Мальвине: — Ну что? Чем порадуете, Лидия Михайловна?

— Как ни странно, все сходится. Даже Максим Нечаев на месте. А то ведь вечно стреляет по городам и весям. — Мальвина иронично поджала ярко-малиновые губы.

— Что делает по городам и весям? Я что-то не понял, — переспросил Шкафендра.

— Ну как же, Валентин Глебович. — Глаза Мальвины вспыхнули плотоядным блеском. — Он ведь чемпион по стрельбе. И между прочим, на сцену с настоящим оружием выходит. Алена Владимировна совсем разбаловала его. А я так считаю: если ты актер, так и работай в театре, а то только и отпрашивается на соревнования… Позднякова всегда его сторону держит, а мне репертуар составлять. А играет он много и не везде второй состав имеет…

— Да, вот вопрос со вторыми составами так и остается открытым, — завелся было на свою больную тему Шкафендра, но Ковалева, поморщившись, прервала его:

— Давайте о текущих вопросах потом. Значит, пожалуйста, Лидия Михайловна, собирайте актеров на «Бесприданницу». Воробьева, Гладышев, Трифонов и Кравчук сейчас в театре. Остальных срочно обзвоните. Если что, я у себя…

Ковалева вошла к себе в кабинет и предусмотрительно повернула ключ в двери. Сиволапов нервно расхаживал из угла в угол.

— Петр Алексеевич, без лишних прелюдий… сразу о главном. Пока вы были в Таллине, вас успели определить на роль одного из основных подозреваемых в покушении на Алену.

Сиволапов тяжело рухнул в кресло и в недоумении уставился на Нину Евгеньевну.

— После покушения Травкин на колосниках обнаружил вашу запонку, забившуюся в щель, — одну из тех, что дарили на юбилее. С вашими инициалами. Милиция вскрыла вашу квартиру, но второй запонки им обнаружить не удалось. Хотя пафос этих поисков мне лично совершенно непонятен… Ну, положим, нашли они вторую запонку — и что? Но я отвлеклась. Очень нервничаю, потому что в любой момент вас могут арестовать.

— То есть как… арестовать? — Петр несколько раз провел ладонями по лицу. — Извините, я после поезда… Всю ночь не спал… Жене было плохо… Я что-то совсем плохо соображаю. Меня арестовать по подозрению? Но это же бред! — Сиволапов вскочил и тут же снова опустился в кресло. — Запонки… Ну да, их и не могли найти в моей квартире. Я их оставил у Алены. Даже помню где. Они были в коробочке, и эту коробочку я положил в верхний ящик туалетного столика в спальне. Там же лежала и коробочка с Алениным юбилейным медальоном… Надо им сказать, пусть проверят. Да я отродясь не ношу запонок. Это все полный бред!

Ковалева напряженно что-то соображала, не пропуская ни одного слова Петра и не сводя с него пристального взгляда.

— Та-ак! Все оказывается еще хуже, чем я предполагала.

— В смысле? Что вы хотите этим сказать?

Нина Евгеньевна молча закурила и устало откинулась на спинку кресла.

— Эти несчастные запонки искали и в Алениной квартире. Медальон в коробочке нашли, а ни запонок, ни коробочки из-под них не было… Подождите, Петр. Не дергайтесь. В сумочке Алены не было ключей от квартиры. Ежу понятно, что там успели побывать до приезда милиции. Но вся беда в том, что другой версии пока нет.

Ковалева резко встала и, обойдя стол, подошла к Сиволапову.

— Вам нужно немедленно, сейчас же исчезнуть, сгинуть, провалиться под землю. Чтобы ни одна живая душа не знала, где вы.

Сиволапов какое-то время мучительно соображал, потом сипло выдохнул:

— Тогда точно решат, что это я.

— Я объясню следователю, что вы никуда не прятались, а ездили на похороны в Таллин. Более того, все видели, что вы появились в театре открыто… Значит, так: вы только сообщили о болезни Трембич и сразу же ушли. О запонке ничего не знаете, так как ни с кем не общались. Можете позвонить в больницу и справиться о состоянии Алены. Не забудьте представиться. И еще позвоните откуда-нибудь на проходную и скажите, что несколько дней вас не будет в Москве, ведь премьера вашего спектакля так и так откладывается… А я вам сейчас открою центральный вход, чтобы не светиться на служебном.

— Но я же не могу скрываться бесконечно! — отчаянно воскликнул Петр.

— Поймите, время будет работать на вас. Даст Бог, встанет на ноги Алена. Убеждена, она на многое откроет глаза. Она явно что-то знает, поэтому ее и поспешили убрать… Затем органы ищут Адама. Объявлен всероссийский розыск. Есть его фотография — на юбилее он случайно попал в кадр.

— А… Инге я могу позвонить?

— Ни в коем случае. Категорически нет. Лучше напишите ей несколько слов… На большее нет времени.

— Скажите хоть, как она себя чувствует? — робко спросил Петр.

— С ней все в порядке. — Голос Ковалевой прозвучал резко и холодно. — Но чувствовала бы себя намного лучше, если бы вы потрудились хотя бы сообщить, что едете в Таллин на похороны.

— Я как раз и хотел объяснить…

— Некогда! — решительно оборвала его Нина Евгеньевна. — Вот вам бумага — пишите записку Инге.

Сиволапов неуклюже пристроился за краешком стола, и в этот момент раздался стук в дверь. Ковалева прижала палец к губам и замерла.

— Да нет ее, — сказала кому-то за дверью Мальвина. — Пойдемте, я провожу вас в буфет, она, видимо, там.

Шаги удалились. Ковалева, бесшумно повернув ключ, выглянула в коридор. Схватив Сиволапова за руку, быстро выпроводила его из кабинета и вышла за ним следом.

…Еще никогда «Бесприданница» не имела такого оглушительного успеха, как в этот вечер. Спектакль, который по праву заслужил высочайшую оценку театральной элиты и пользовался огромным зрительским успехом, казалось, обрел новое дыхание. Взнервленные, наэлектризованные трагическими событиями в жизни театра актеры несли в себе мощнейший эмоциональный и духовный заряд. Во время первого акта зал то замирал до ощущения полнейшего отсутствия зрителей, то взрывался бешеными аплодисментами. К удивлению и радости руководства театра, почти все официально приглашенные на премьеру не отказали себе в удовольствии еще раз посмотреть «Бесприданницу», и зал был переполнен.