Екатерина Маркова - Актриса

• Название: Актриса
• Автор: Екатерина Маркова
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026071-7, 5-271-09810-9

Размеренную жизнь столичного театра взбаламутила череда несчастий: попадает в аварию ведущая актриса, непонятным образом погибает старейшая сотрудница театра, совершено покушение на режиссера.

Кто или что стоит за этими преступлениями? Может быть, месть или черная зависть к чужому успеху? А может быть, виной всему — банальный любовный треугольник?

В этом романе читатель найдет историю самой преданной любви и самой вероломной ненависти, потому что театр открывает в душе человека такие потаенные двери, за которые заглянуть заманчиво и страшно.

---

Милиционер замахал им, запрещая приближаться к месту аварии. Молодые люди в нерешительности остановились, но мужчина в брезентовой куртке полез в нагрудный карман, извлек какой-то документ и, пренебрегая запретом подходить ближе, предъявил корочки старшине. Тот козырнул, заговорил что-то, и молодые люди снова нерешительно двинулись в их сторону.

— Эти с вами, что ли? — спросил старшина, с подозрением вглядываясь в лицо одного из них, залепленное возле уха широким пластырем.

— Племянники мои. Вместе рыбачили. Как видите, тоже без травмы не обошлось. Напоролся на куст. Слава Богу, еще глаз не выколол… Городские! Как в лес попадают, так вечно что-нибудь да случится.

— Это точно. Интеллигенты на природе — явление опасное и для природы, и для них самих… — Старшина, бывший, видимо, сам из деревенских, судя по его явно приволжскому выговору и веснушчатому круглому лицу с белесыми ресницами и бровями, с агрессивным недоброжелательством поддержал «дядю» злополучных «племянников».

— А всего-то их сколько в машине было? — продолжил тот начатый разговор с милиционером.

— Так всего двое и было. Этот иностранец на месте скончался, а второй вон в «скорой» корчится.

— А что ж за «Фольксвагеном» не погнались?

— Какое там! — махнул рукой старшина. — Нас всего-то на Посту трое, одна машина. Надо было хотя бы этих задержать, а то ведь, хоть и на спущенных колесах, а удрать пытались. Мы по рации всем постам передали, но дальше по Каширке машина не появлялась: видать, в стороне где-то затаились…

— Ну что ж! Удачи, старшина!

— Спасибо, товарищ полковник! В следующий раз рыбачьте в одиночестве. Рыба, она компании не выносит, это точно.

Старшина еще раз неодобрительно глянул на «племянников» и вернулся к исполнению своих обязанностей.

— Не опасно было машину у вас оставлять, Михаил Михайлович? — спросил Глеб, когда отъехали от поста.

— Не думаю, чтобы ко мне в гараж полезли, — усмехнулся Егорычев, закуривая и выпуская дым в приспущенное боковое стекло. — Стало быть, обоих уконтропупил. То, что твою жизнь Максим сберег, — это факт, — обратился он к Глебу. — Но больше всего меня Егоза поражает. Мозги работают у девчонки, точь-в-точь как у покойной матери.

— А Егоза — это детское прозвище Алены Владимировны? — поинтересовался Нечаев.

— Да я-то и по сей день только так ее и величаю. А прозвище, конечно, с детства приклеенное… Ох уж и непоседлива была! Двести дыр на месте провертит. И не терпела никакого сюсюканья, никакого снисхождения к своему возрасту, никогда не ныла, не жаловалась, что устала. Мать ее в моем отделе работала, замечательный была криминалист и первоклассный аналитик. Дочь с собой часто в командировки брала: дедушек-бабушек в наличии не имелось, с няньками Алена не уживалась… Одним словом, Егоза наша росла на глазах. И характерец, надо сказать, каков был заложен в детстве, так с возрастом не помягчал. Хотя девчонка добрейшая. Бывало, мать ей обновку какую-нибудь купит, а та втихаря соседке-сверстнице передаривает. Родителей той девочки, тоже сотрудников органов, убили в перестрелке бандиты, вот она и осталась с престарелой бабкой…

— Алена сказала, что ее жизнь находится в опасности, — прервал Глеб погрузившегося в воспоминания Егорычева. — Что мы имеем на данный момент?

— На данный момент… — Михаил Михайлович затушил сигарету и откинулся за рулем на спинку кресла. — На данный момент мы имеем убитого в целях самозащиты американца — им давно с моей, верней, с Алениной подачи, занимается Интерпол… Что касается Алены, то бдительность тут не повредит. Но думаю, что о реальной угрозе вопрос больше не стоит.

— А Сева Киреев? — взволнованно спросил Максим.

— С Севой дело обстоит сложнее. Он проходит по статье «преднамеренное убийство», и хотя в ходе следствия возникнет множество смягчающих обстоятельств, в любом случае парню придется нести жесткое наказание… — Егорычев внезапно оборвал эту тему и обратился к Глебу: — Что же теперь с вашей злополучной премьерой будет?

— Это уже Алене решать! Надеюсь, в ближайшие дни ей снимут гипс, а когда она начнет самостоятельно передвигаться, процесс выздоровления пойдет еще быстрее. Врачи и так диву даются той стремительности, с которой на ней все заживает.

— Сознание — мощнейший фактор в болезни, — заметил полковник, — а ей как можно скорее надо выйти из больницы… Ну что же, молодые люди, будем прощаться. В больницу к Егозе нас так и так уже не пустят. Ночь на дворе.

— Меня пустят, я «блатной», — возразил Глеб. — Она, я уверен, все равно не спит.

— Тогда целуйте ее от «Михаилы Потапыча». Спасибо за мобильник, Глеб. По крайней мере, теперь мы с Аленой на связи. — И, пожимая Сергееву на прощание руку, он добавил теплым, мягким голосом: — Я рад, что именно вы оказались с ней в этой ситуации. Завтра ее навещу.

Уже исчезли огоньки подфарников удаляющейся машины Егорычева, а Глеб и Максим еще долго стояли возле больничных ворот. Они стояли и молчали. Молчали о том, что вместе пережили за эти несколько часов, понимая, что эта ночь их, совсем чужих, отдаленно знакомых людей, сделала близкими и дорогими друзьями. То, что порой складывается между людьми годами, судьбой дано было осуществить в те мгновения, которые запросто могли оказаться последними в их жизнях.

Глеб поежился от холода, и Максим, заметив это, безмолвно притянул его к себе и бережно, пытаясь не задеть пораненное лицо, прижался к его щеке. Потом быстрой походкой отправился к своей одиноко припаркованной в больничном дворе машине и, открыв дверь, махнул на прощание рукой.

Глеб, пошатываясь, медленно побрел к крыльцу, но сил подняться на ступеньки не хватило, и он уселся на том самом месте, где совсем недавно его посетила «главная женщина» и серебряными звуками складывающейся мелодии сообщила о том, что отныне жизнь ее соперницы вне опасности.

В последний день уходящего года природа смилостивилась над жаждущими снега горожанами, и он повалил густыми пушистыми хлопьями, мгновенно преобразив все вокруг и вселив веру, что Новый год не отменяется.

— Андерсен, это опять ты наколдовал? — встретила Глеба радостным возгласом Алена.

Она стояла возле окна палаты и любовалась на больничный сквер, убеленный сединами в меру жестокого, в меру милосердного, но как обычно не потрафляющего слабостям человечества эдакого високосного старичка, передающего сегодня эстафету грядущему — полному надежд, упований и… иллюзий. Он-то точно знал, этот многоопытный уходящий в вечность мудрец, что астрологические прогнозы и увещевания плодящихся «Нострадамусов» — жалкие потуги в сравнении с той мощью, которой вооружил Создатель живую человеческую волю, предоставив свободу выбора своего пути, и что, лишь следуя предсказаниям Единственного Пророка, возможно достичь рая на земле и гармонии в душах. Но бороться за это уже не в его силах: он состарился, он немощен и, из последних сил украсив непослушную подурневшую землю белоснежным одеянием, уходит на покой, оставив спешащему навстречу преемнику свое исторически неизбежное неблагодарное дело.

— Красотища какая… — Глеб обнял Алену за плечи, зарылся лицом в сильно отросшие за время болезни пушистые волосы. — Нам сегодня прогулка полагается? Или как?

— Я думаю, «или как», — засмеялась Алена. — Борис Иванович оказался весьма злопамятной личностью. Я ему объясняю, что вчера даже не упала, а просто поскользнулась и плавно приземлилась на землю. А он мне в ответ: «А откуда тогда синяк на попе, многоуважаемая сударыня? Отныне до выписки никаких прогулок!» Я — ему: «А как же свежий воздух, Борис Иванович? Я же ослабленная». А он: «К вашим услугам — чистейший кислород, но только в условиях палаты». И самолично притащил мне эту красавицу. — Алена кивнула на огромную кислородную подушку, водруженную возле кровати.

— Вот сейчас и будем дышать! А ну марш в постель! — грозно распорядился Глеб и, подхватив Малышку на руки и осторожно провальсировав с ней по палате, бережно уложил ее.

Но подышать кислородом Алене не удалось. В дверь постучали, и на пороге явили себя Дед Мороз с огромным красным мешком в руках и Снегурочка.

— Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты! — вежливо поздоровалась Алена.

— Обижаешь, деточка, — огорчился Дед Мороз голосом Шкафендры. — Вату на елках давно отменили. Она относится к разряду огнеопасных материалов… Тьфу, сбила с толку. Давай, внучечка, запевай!

Рослая, крупная Снегурочка затянула голосом Маши Кравчук предновогоднее поздравление на музыку «В лесу родилась елочка», но со словами, сочиненными специально для Алены. Дед Мороз пытался подтягивать изящным тенорком, но получалось все время невпопад, за что он каждый раз получал локтем в живот от вдохновленной пением Снегурки.