Мулуд Маммери - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Мулуд Маммери
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-05-002227-4

В сборник произведений одного из основоположников современной алжирской литературы Мулуда Маммери включены романы «Забытый холм», «Опиум и дубинка» и «Через пустыню». Их герои — жители горных деревушек Кабилии, смелые борцы за национальное освобождение, туареги Сахары, представители алжирской интеллигенции — непосредственные участники социальных преобразований, происходящих в стране в последние три десятилетия.

---

— Нас интересует второе. Так что еще не все потеряно, — сказала Амалия.

— А что вы все-таки хотите посмотреть?

— Кочевников, — поспешил вмешаться Буалем.

Супрефект рассмеялся:

— Это попросту невозможно!

— Их больше нет?

— Они есть, только где их найти? Вот уже два года я гоняюсь за ними, чтобы лечить их, учить или хотя бы выдать удостоверения личности, да просто пересчитать их. Какое там, с тем же успехом можно гоняться за ветром.

— Наверное, им и так хорошо, — сказала Амалия.

Супрефект пристально посмотрел на Амалию, прежде чем ответить.

— То же самое говорили офицеры, которые командовали здесь в колониальные времена. У туарегов есть верблюды, скрипки, пустыня и амулеты, и они счастливы этим, так почему бы не оставить их в покое? А мы говорим: нет! Мы говорим: надо оторвать туарегов от их скрипок.

— Словом, хотите заставить их быть счастливыми на законных основаниях, — заметил Мурад.

— Может быть, стоит принять во внимание, что сами-то они не хотят никаких перемен? — возразила Амалия.

— А что можно хотеть в таких случаях? — спросил Серж. — Если туареги не знают ничего другого, кроме своего феодального режима, как же, по-вашему, они могут хотеть чего-то другого?

— И речи нет о том, чтобы принуждать их к чему-либо, — сказал супрефект. — Их следует убеждать, объяснять им, повторять одно и то же месяц, год, а если понадобится — всю жизнь, долбить, пока не будет толк.

Он протянул руку к толстой синей папке, лежавшей на краю стола, и вытащил оттуда лист бумаги.

— Вот вам, пожалуйста, документ.

Он протянул бумагу Суад.

— Взгляните. Как, по-вашему, что это такое?

— Шахматная доска.

— Предположим. Это сетка… с указательными стрелками, номерами и такими крохотными клеточками, что угорь не проскользнет, пчела или даже комар не проскочут. А они проходят. Их страшит все, что стоит на месте, однако цивилизация — это творение оседлых людей. Кочевники в лучшем случае везут ее с собой, зачастую коверкают и никогда ничего не созидают. Так что весьма сожалею, но вам не удастся увидеть кочевников моей даиры.

— А нельзя ли посмотреть школу? — спросил Мурад.

— Превосходная идея. Школа — великолепное средство по вовлечению в общенациональную жизнь. Разумеется, люди, живущие здесь, такие же алжирцы, как мы с вами, но, видите ли… Тут есть определенная доля зависимости от климата, большую роль играют история, традиции.

— С этой точки зрения, — сказал Буалем, — людям, живущим здесь, повезло по сравнению с теми, кто живет на севере. Они не испорчены.

— Естественно. Я только хотел сказать, что у современного государства, которое мы хотим построить, есть свои законы. Колониальные власти практически ничего не сделали для того, чтобы подготовить к этому жителей Сахары. Такие понятия, как корни, порядок, работа, чужды их традициям. Тарги сочтет для себя бесчестьем взять в руки мотыгу, плуг или молоток, но готов проделать сотни километров на спине верблюда, чтобы только послушать, как где-то в кочевье какая-то женщина играет на скрипке. То же самое со школой…

— Говорят, будто у них женщины учат своих ребятишек грамоте.

— Алфавиту, который они одни и понимают, но разве этого достаточно? Всюду в других местах в Алжире родители из кожи вон лезут, чтобы их ребятишки поступили в школу. Здесь же за ними пришлось посылать жандармов. Вначале процент посещаемости был ничтожный, и даже те, кто приходил, часто отсутствовали без всяких на то причин. Но мы все-таки нашли способ заставить их являться: открыли столовую. Ребятишки питались в школе бесплатно.

— И они стали ходить?

— Сначала — да, но, как только забыли о том, что такое голод, стали исчезать опять. Пришлось отменить короткие побывки.

— Какая связь?

— Стоило ребятишкам вернуться в кочевье, они уже не возвращались. Им гораздо больше нравилось шататься по пустыне, пусть даже на голодный желудок.

— Других проблем у вас нет?

— На прошлой неделе двое мальчишек сбежали из интерната. Мы видели, в какую сторону они направились, — наверное, к своему кочевью. Мы послали за ними вдогонку жандармов. Если через два-три дня их не найдут, ребятишки умрут от жажды… В общем, как правило, школу они не любят.

— Если бы дело обстояло иначе, были бы все основания для беспокойства, — заметил Мурад.

— Вопрос в том, о какой школе идет речь, — сказал Буалем.

— Вот именно, — подхватил Серж.

— Если бы речь шла о той школе, где им внушали бы, что их предки галлы жили в Галлии, то это можно было бы еще понять, — сказал со смехом начальник даиры.

Буалем с Сержем рассмеялись вместе с ним.

— Самое лучшее — пойти посмотреть…

В школе — просторном здании, построенном из твердых материалов, «как на севере», заверил супрефект (те же огромные окна, распахнутые навстречу нестерпимому зною, тот же двор, залитый серым цементом), — песок сочился отовсюду: из-под дверей, сквозь окна; от этого заедало шарниры на петлях, засорялись сточные желоба, песок скрипел под ногами в классах. Кроме алжирских учителей с севера тут были французы, работавшие по договору. А тех, кто приехал с Ближнего Востока, легко было узнать по выговору, а иногда и по одежде.

— Салям!

Через окно, откуда доносились фразы, изрекаемые громким голосом с египетским акцентом, Буалем обменялся с учителем длинными приветствиями, затем повернулся к своим спутникам.

— Это урок истории. Учитель разрешает нам войти, с вашего позволения, господин директор.

Учитель снова начал священнодействовать. Он старательно следил за дикцией перед лицом такой аудитории — еще бы! гости из столицы. Однако учеников отвлекло это нашествие марсиан. Несколько горделивых профилей не могли заставить забыть затравленные взгляды всех остальных. Мурад с Амалией сели на последнюю парту рядом с подростком, глаза которого лихорадочно горели на матовом лице.

Громогласные поучения преподавателя тонули в абсолютной тишине.

— До ислама царило невежество. Предки арабов жили, как живут сейчас ваши родители. Это были варвары, они хоронили своих дочерей сразу же, как только те появлялись на свет. Затем появился Коран, который принес с собой благословение, мудрость, цивилизацию. Если вы хотите походить на своих родителей, вы останетесь варварами и невеждами. Итак, отвечайте… Кто вы?

Зажатая в руке учителя длинная тамарисковая палка бичевала воздух. Сорок пар глаз со страхом следили за ней, пытаясь найти спасение и от нее, и от громкого голоса. Буалем наклонился к ученику, который сидел ближе всех к нему, и шепнул ему, но так громко, чтобы и остальные услышали:

— Отвечайте: арабы и мусульмане.

— Итак, кто вы? — повторил учитель.

Взгляды были прикованы к столам, словно ответ должен был исходить оттуда. Буалем негодовал.

— Вы не можете ответить?

Мурад наклонился к Суад:

— Нет, они не могут.

— Почему? Ведь это так просто.

— Не могут, потому что у них нет выхода.

— Как это — нет выхода?

— А так. Они должны отречься либо от истины, либо от своих братьев. А они не могут. Они слишком молоды.

Буалем расслышал только последнюю фразу.

— Слишком молоды, слишком молоды! Как раз сейчас и следует их воспитывать.

— Я пробовал, — говорит учитель, — но одному это не под силу.

— А власть? Не забывай о власти, учитель. Власть готова предоставить в твое распоряжение все, что тебе потребуется, правда, господин начальник даиры?

— Разумеется, — заявил супрефект. — Однако учитель и так наверняка прекрасно со всем справляется.

— Я исчерпал все средства убеждения, — сказал учитель.

— Тогда употреби другие! — крикнул Буалем.

— Мне кажется, тут нет оснований драматизировать, — сказал директор.

— Я не драматизирую, господин директор, но ставка слишком велика.

— Велика, зато выигрыш обеспечен заранее, потому что у ребятишек нет выбора. Если не хотят подыхать с голода, надо приспосабливаться, учиться какому-нибудь ремеслу. Набегами теперь не проживешь да и рабов нет, чтобы на них работать. Если хотят есть, придется отказаться от варварских привычек.

— Вот именно. Что я вам говорил? Никаких скрипок, — добавил супрефект.

— Учитель, вы позволите? — спросил Буалем.

Он показал пальцем на парнишку с длинными курчавыми волосами, который с самого начала привлек его внимание. Один его вид вызывал у него раздражение. Тот не опускал головы, как все остальные. Он невозмутимо взирал на посетителей — мало того, во взгляде его сквозило нечто вроде высокомерного безразличия. Буалем подумал: в этом взоре все еще отражается пустыня, надо попробовать переломить его.

— Послушай… ты… да, ты… Кем ты хочешь стать?

Взгляд черных глаз не дрогнул.

— Как тебя зовут?