Александр Лавров - Русские символисты: этюды и разыскания

• Название: Русские символисты: этюды и разыскания
• Автор: Александр Лавров
• Издательство: Прогресс-Плеяда
• Жанр: Филология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93006-053-9

В книгу известного литературоведа вошли работы разных лет, посвященные истории русского символизма. Среди героев книги — З. Н. Гиппиус, В. Я. Брюсов, М. А. Волошин, Вяч. Иванов, И. Коневской, Эллис, С. М. Соловьев и многие другие.

---

А. ВОЛЫНСКИЙ И ЖУРНАЛ «АПОЛЛОН»

Еще в 1978 г. П. В. Куприяновский констатировал: «Имя Акима Львовича Волынского <…> принято связывать с ранней модернистской критикой в России. Но степень и характер связи Волынского с модернизмом, его литературно-эстетическая позиция, его мировоззрение, его взгляды на литературу и искусство должным образом еще не изучены. Специальных исследовательских трудов о нем не появлялось»[1482]. За прошедшие с того времени двадцать пять лет положение дел существенным образом не изменилось — правда, за одним большим исключением: собраны, переизданы и осмыслены работы Волынского, посвященные балету[1483]. Столь же заинтересованного внимания к Волынскому со стороны историков литературы и общественной мысли констатировать, к сожалению, не приходится. По-прежнему о нем вспоминают главным образом как об идейном руководителе журнала «Северный Вестник» — издания, сыгравшего в 1890-е гг. важнейшую роль в процессе перерождения общественно-эстетических убеждений. И в этом отношении необходимо упомянуть в первую очередь опять же работы П. В. Куприяновского, который, вослед своему учителю Д. Е. Максимову[1484], всесторонне проанализировал деятельность Волынского на страницах «Северного Вестника»[1485]. Руководство этим журналом, продолжавшееся почти десятилетие, ознаменовало самый яркий и значительный период в литературной жизни Волынского, поэтому совершенно закономерно, что взоры исследователей обычно оказываются направленными, при осмыслении его личности на эпоху «Северного Вестника». Другие же периоды остаются в тени — а между тем и после закрытия в 1898 г. «Северного Вестника» в творческой биографии Волынского было немало примечательных поворотов. Один из них — предпринятая десять лет спустя попытка вновь активно включиться в литературный процесс: предполагалось ближайшее участие Волынского в петербургском модернистском журнале «Аполлон», к изданию которого приступил осенью 1909 г. поэт и художественный критик С. К. Маковский.

Обстоятельства этого несостоявшегося альянса Маковский охарактеризовал вкратце в одном из своих мемуарных очерков. Отмечая, что «аполлонизму», идейно-стилевой основе будущего журнала, — символу самоценного, свободного и «стройного» творчества, опирающегося на живые культурные традиции и решение сугубо художественных задач, подвластных строгим требованиям эстетического вкуса и «меры», — оставались по существу далеки двое из предполагавшихся ближайших сотрудников, Вяч. Иванов и И. Ф. Анненский («Курьезно то, что оба старших моих помощника в создании журнала, и Вячеслав Иванович и Иннокентий Федорович, по самому строю души были ревностными приверженцами не Аполлона, а его антипода Диониса»), Маковский добавлял: «Идее аполлонизма в искусстве гораздо ближе был другой мыслитель, в то время уже терявший свою популярность, — Аким Львович Волынский. Он считался членом редакции „Аполлона“ до выхода первой книжки, когда этот неукротимый идеолог аполлонизма (в то время) выступил против всех сотрудников журнала с принципиальным „разоблачением“ их декадентской порчи. После этого инцидента мне пришлось расстаться с Волынским: он сам поставил условие: или он, или „они“… Его уход не имел последствий»[1486].

В этом кратком мемуарном изложении по существу все верно, однако некоторые штрихи можно скорректировать, основываясь на других документальных источниках. Так, логика позднейшего рассказа Маковского подталкивает к выводу о том, что Волынский определился в редакции «Аполлона» в качестве противовеса по отношению к уже обосновавшимся там «неправоверным» «аполлоновцам» Анненскому и Иванову. Между тем хронологическая последовательность формирования идейного ядра журнала была иная, что подтверждается, в частности, мемуарным свидетельством М. Волошина (в записи Л. В. Горнунга и Д. С. Усова, 1924 г.): «Вставал вопрос — кого можно противопоставить Вячеславу Иванову и А. Л. Волынскому в качестве теоретика аполлинизма? Тут вспомнили об Анненском»[1487]. Действительно, Маковский познакомился с Анненским в начале марта 1909 г., когда замысел и идейно-эстетические контуры «Аполлона» у будущего редактора журнала уже более или менее определились[1488]; этому знакомству предшествовали несколько месяцев деятельного общения Маковского с Волынским — на той же самой почве. 27 октября 1908 г. датировано первое письмо Маковского к Волынскому, в котором уже идет речь о будущем издании (его первоначально предполагалось выпускать под заглавием «Акрополь»):

Многоуважаемый Аким Львович,

Присоединяю к просьбе Анатолия Ефимовича Шайкевича мою горячую просьбу о том, чтобы доставили мне удовольствие прийти ко мне 1-го ноября, в субботу, в 8 ½ ч. вечера — на учредительное собрание нового журнала, о котором Вы уже знаете.

Глубоко уважающий Вас и душевно Вам преданный

Сергей Маковский[1489]

Тогда же, в конце 1908 г., Маковский уже надеялся получить от Волынского программную статью для журнала. Сообщая ему 21 декабря из Москвы о своих хлопотах вокруг выставки «Салон 1908–9», будущий редактор писал: «С выставкой все идет удачно. Но беспокоит меня, ночами спать не дает — „Аполлон“. Как Ваша статья? Это главное, самое важное. Хочется мне всем сердцем сказать это Вам еще раз! Я возвращаюсь в среду <23 декабря>; в тот же день к 5 ½ часам постучусь в Вашу дверь. Соскучился без Вас, истомился в неизвестности. Ужасное бремя — вести сразу два дела. Но так жаль было бы не довести до желанного конца каждое из них. Помогите мне, как только можете Вы». На поддержку и на советы Волынского Маковский опирался и в последующие месяцы, по мере того как идея нового издания постепенно начинала приобретать реальные очертания. 7 марта 1909 г., в частности, он писал Волынскому: «Если можно, все-таки зайдите ко мне сегодня вечером. Независимо от Волошина мне совершенно необходимо побеседовать с Вами, т<ак> к<ак> вскоре я энергично приступаю уже к собиранию материала для первых №№ „Аполлона“. О стольком надо сговориться!»

Не вполне адекватны реальному положению дел были и слова Маковского-мемуариста о Волынском как мыслителе, «уже терявшем свою популярность». Действительно, в соотнесении с годами издания «Северного Вестника», принесшими Волынскому «популярность» весьма своеобразную — сводившуюся по преимуществу к солидарной ненависти, которую испытывали хранители радикальных общественных заветов по отношению к их ниспровергателю «идеалисту», — последовавшее десятилетие оказалось для критика периодом относительного затишья, отхода от активной литературной жизни. «С годами все более упрочивалась изолированность Волынского в литературных кругах, вызванная не столько последствиями полемики и личными столкновениями, сколько упорным своеобразием и строгой прямолинейностью мировоззрения „опального“ писателя, — резюмировал Э. Ф. Голлербах. — Даже родственные ему по религиозно-мистическим настроениям мыслители не завладели его симпатиями в силу различия умственной структуры и несходства духовных традиций»[1490]. К опытам и исканиям «декадентов»-символистов Волынский со времен «Северного Вестника» относился настороженно, принимал в них немногое, нередко подвергал их резкой критике; представители «нового» искусства, со своей стороны, в пору самоопределения и расцвета символистской школы также дистанцировались по отношению к Волынскому, видели в нем литературную фигуру, всецело принадлежащую ушедшим годам и неспособную развиваться в унисон с бурными эстетическими переменами. «Читаешь и невольно улыбаешься: все эти хотя и умные рассуждения веют таким далеким прошлым. Верно, точно, пожалуй, оригинально, но, Боже мой, до чего примитивна, известна, обща эта оригинальность», — писал Андрей Белый в связи с выходом в свет книги Волынского «Ф. М. Достоевский. Критические статьи» (СПб., 1906)[1491]. Еще более категоричен был Брюсов в рецензии на его же «Книгу великого гнева» (СПб., 1904): «Волынский производит тягостное впечатление человека, пережившего себя. Его имя должно остаться в истории русской литературы. <…> „Северный Вестник“, руководимый Волынским, был тем передовым бойцом, который пожертвовал своей жизнью, чтобы открыть путь всей рати. И мы с благодарностью и даже с некоторым пиететом повторяем имя А. Л. Волынского»; однако, «читая книгу А. Л. Волынского <…>, чувствуешь, что для автора время остановилось на том дне, когда прекратился руководимый им журнал. <…> По-прежнему А. Л. Волынский заявляет, что он „борется за идеализм“, и это уверение теперь, когда идеалистические направления окончательно восторжествовали во всех литературах, тоже звучит почти комическим, а вернее грустным анахронизмом»[1492].

В то же время наряду с подобными приговорами, исходившими из уст символистских лидеров, в широком общественном мнении постепенно формировалась весьма высокая репутация Волынского как яркого и талантливого литератора, проницательного художественного аналитика и провозвестника новых идейно-эстетических устремлений; при этом на пользу ему служила относительная традиционность и доступность критической манеры письма, а невовлеченность былого лидера «Северного Вестника» в суетные дела литературной повседневности лишь способствовала в глазах читателей росту его писательского достоинства. Было обнародовано высокое мнение о Волынском, высказанное Георгом Брандесом, для многих тогда безусловным литературно-критическим авторитетом[1493]; в 1908 г. широкий резонанс получило известие о том, что за свое исследование о Леонардо да Винчи Волынский был избран почетным гражданином Милана; второе издание его книги «Леонардо да Винчи», осуществленное в 1909 г. — как раз в пору организации «Аполлона», — было встречено целым рядом восторженных отзывов и воспринято как большое культурное событие: «Волынский с благородной простотой вводит нас в святая святых искусства и силой своего художественного анализа приобщает к таинству перерождения впечатлений внешнего мира, его красок, линий, в высшую человеческую духовность. Эстетика книги Волынского не есть эстетика текущего момента, это эстетика будущего»[1494]. Маковский, уделявший в ходе формирования своего журнала самое пристальное внимание соображениям литературной стратегии, разумеется, рассчитывал на определенный эффект неожиданности и новизны, предоставляя маститому критику, давно не имевшему собственной литературной трибуны, возможность обрести второе дыхание, а читателям, уже свыкшимся с фиксированным репертуаром модернистских литературных имен, — столь же привлекательную возможность познакомиться с обновленным репертуаром.