Вильгельм Гартевельд - Среди сыпучих песков и отрубленных голов

• Название: Среди сыпучих песков и отрубленных голов
• Автор: Вильгельм Гартевельд
• Издательство: Б.м.: Salamandra P.V.V. 2014.
• Жанр: Публицистика

 (швед. Julius Napoleon Wilhelm Harteveld) — русский композитор, этнограф и публицист. По происхождению — швед. Родился в Стокгольме, учился в Лейпцигской консерватории, после окончания которой переехал в Россию, где прожил 36 лет. Если бы не гражданская война, то и не уезжал бы он из России никуда. А так, пришлось вернуться в родной Стокгольм (через Стамбул). Поэтому в России он считается русским композитором, а в Швеции — шведским. И это правильно.

Книга публикуется по изданию 1914 г. (М. изд. И. А. Маевского) в новой орфографии, с исправлением очевидных опечаток, а также некоторых устаревших оборотов и особенностей пунктуации. Географические названия и имена собственные в большинстве случаев оставлены без изменений.

---

Внутренность здания разделена на верхнее и нижнее отделение.

Я был поражен его роскошной отделкой. Везде мрамор, золото и т. п.

В центральной комнате верхнего отделения лежат девять камней, ибо здесь, кроме Тамерлана, погребен еще его сын, его советники и какой-то магометанский святой. Самый главный камень, конечно, над могилою Тамерлана.

Камень этот единственный в мире, черный нефрит-монолит огромной величины.

Но он расколот пополам (как говорят, персидским царем Шах-Надиром). Этот чудный камень привезли из провинции Хотан, и высечен он из гор Куэн-Лун. На нем есть арабская надпись, содержащая в себе генеалогию Тамерлана и Чингис-Хана, предание о том, как Аланкува забеременела от луча солнца и дата смерти Тамерлана (807 год гедржи 14 месяда шаобана).

В мавзолее молилось несколько правоверных и, вообще, там часто совершаются богослужения.

Возле могильного камня стоит высокое знамя, на которое верующие вешают лоскутки разноцветных материй. Сколько я ни расспрашивал, но не мог добиться объяснения этого обычая.

Больше всего лично меня поразили мраморные перила ажурной работы кругом могильных камней. Такое тонкое мраморное кружево, изображающее виноградные лозы, едва ли, я думаю, было где-либо сделано с таким искусством.

Мулла зажег две восковые свечи и предложил мне сойти в нижнее отделение и, спускаясь долго вниз по узким и темным катакомбам, я, наконец, очутился в подземелье, где собственно и погребен Железный Хромец, Бич Божий Тамерлан.

Странная мысль приходит человеку в голову, когда он стоит у гроба Тамерлана…

Прежде всего — кто был Тамерлан? Покойный профессор Т. Н. Грановский, в своей лекции о Тамерлане, в одном месте назвал его «великим». Я всегда с благоговением относился к деятельности этого замечательного историка, но думаю, что эпитет «великий» трудно приложим к человеку, который ничего не создав, только разрушал, и который как кровожадный бессмысленный зверь рыскал по земле, жег, избивал, грабил и, в конце концов, построил себе башню из 70000 отрубленных голов!

Даже свою дикую монгольскую культуру и ту Тамерлан не старался привить побежденным. Он только убивал и разрушал!..

И жаль, что немецкий историк-сатирик Иоганес Шерр не взял для одной из своих исторических монографий такого субъекта, как Тамерлан!

Для русской «государственности» думаю, что мавзолей над могилой Тамерлана опасности не представляет, но если его сегодня поглотила бы земля, стало бы легче и не так стыдно за человека. Для человека современного развития и с умением разбираться трезво и просто в делах прошедшего Тамерлан является, конечно, ничем иным, как хулиганом огромных размеров, одаренным, к несчастью, властью: так сказать, хулиган-чемпион. И никакие ореолы древней поэзии его на другое место не поставят.

Туземцы в Самарканде шепотом говорят о том, что несколько лет тому назад какой-то англичанин, осматривавший мавзолей Тамерлана — плюнул на великолепный нефрит и спасся лишь чудом от смерти и от ножей мулл.

Привет вам, сэр!

Very nice!

IX Коканд, Скобелев и Андижан

В Коканде, вы уже находитесь в Ферганской Области.

После виденных мною до сих пор городов края, Коканд производит впечатление настоящего «города».

Широкие, шоссированные улицы, прекрасные, иногда прямо шикарные дома, развитая уличная жизнь — дает иллюзию большого центра.

И ведь на самом деле: в Коканде 85-000 жителей в обеих (европейской и азиатской) частях города. Масса правительственных учреждений, бесчисленное количество отделений частных банков, имеются представители почти всех крупных московских торговых фирм и есть превосходные гостиницы.

Коканд — хлопковая столица Туркестана и главный его рынок, на который в июле месяце съезжаются для закупки этого продукта и где совершаются миллионные сделки.

И, как в Баку только говорят о нефти, в Петербурге только о производствах, в Туле только о пряниках, так и в Коканде — все вертится около хлопка.

Местные воротилы по хлопковым операциям, большею частью, евреи и армяне, а комиссионеры состоят уже исключительно из представителей только этих двух наций.

Они (как пажи и правоведы в Петербурге) попадаются везде на улицах, в ресторанах, в клубах и т. д.

Но я попал в Коканд в январе, в то время, когда почтенная корпорация кокандских комиссионеров имеет вид сонных мух. К хлопковому сезону, они, конечно, оживляются, и тогда Коканд представляет собой большую мухоловку.

Туземная часть города не очень стара (всего 200 лет), но имеет огромный и богатый азиатский базар чисто восточного характера, где и торговцы и покупатели все сарты.

Город был основан в 1732 году Абду-Раим-бием на болоте, где водилось множество диких кабанов. Это обстоятельство причиняло и причиняет и теперь много горя для самолюбивых местных аборигенов, ибо слово кок по-местному означает свинью и название Коканд — город свиней. Туземцы относят это название не столько к диким кабанам, как к мирным еврейским и армянским комиссионерам…

Я немало погулял по восточному базару Коканда, на котором найдется масса древних и современных произведений Востока. Персидские ковры, старинное оружие, индийские шали, жемчуга и бирюза, редкие ткани, китайский фарфор — все это вы здесь увидите.

Но я проклял восточный способ торговли, отнимающий массу времени и который, обязательно, идет по заведенному этикету.

Я думаю, что русский способ совершать коммерческие сделки в трактирах несомненно восточного (татарского) происхождения.

Англичанин с его «время деньги» возбудил бы здесь смех, зато русская поговорка — «дело не волк, в лес не убежит» у всех Ахметов, Сеидов, Абдулов нашла бы полное сочувствие.

Вот, например, как покупается какая-нибудь вещь здесь на базаре:

В одной из лавок увидал я прекрасный ятаган, лежавший на прилавке между всяким хламом.

Хозяин лавки, старик-сарт, сидел на ковре и в полудремоте похлебывал из пиалы зеленый чай, изредка затягиваясь из стоявшего перед ним неизменного кальяна.

Зная восточный обычай, я, войдя в лавку, первым долгом поклонился ему, он же, плохим русским языком, дал мне понять, что безумно счастлив видеть такого великолепнаго господина, как я. Где-нибудь у нас я просто спросил бы о цене ятагана, но такая наивная прямолинейность здесь не принята, да и не выгодна, поэтому я похвалил ковры, лежавшие тоже на прилавке. (Ковры, между прочим, были плохие и меня нисколько не интересовали).

Сарт тогда сейчас же, с большим участием, начал справляться о моем здоровье и о здоровье моих родных и пригласил меня выпить чашку чая и покурить.

Я сел с ним рядом на ковре и выразил свою радость, узнав, что он и вся его семья живут вполне благополучно. Немного погодя, я (как это полагается), между прочим и невзначай спросил про ятаган. Тут сарт немного оживился и полушепотом сообщил мне, что ятаган этот составляет его гордость и, в то же время, семейную святыню, и что «этим ятаганом сам Худояр-Хан кромсал своих врагов». Тогда я выразил сожаление, что ятаган не продается, но сарт поспешил меня успокоить:

«Я и моя семья никогда не думали, что нам будет возможно расстаться с такой вещью, но на все воля Аллаха, и для такого знатного и богатого чужестранца, как я, он готов пожертвовать не только ятаганом, но и всем, что ему дорого!»

Я горячо поблагодарил благородного старика за его самопожертвование и робко осведомился о цене ятагана.

Старик, вздохнув, назвал мне такую цифру, что я, кажется, закачался и если бы не ухватился за стоящий рядом столик, пожалуй, упал бы на спину. Он потребовал — 300 рублей… Придя в себя, я ответил, что ятаган, по моему мнению, стоит гораздо больше, но перед ним сидит бедняк, обладающий суммой всего в 15 руб.

На этой сумме мы и сошлись.

Мои кокандские приятели, которым я показывал этот ятаган, сказали мне, что я переплатил…

Говорят, что в этом роде совершаются в Коканде и хлопковые сделки.

Так как ни один город Туркестана не обходится без своей местной болезни, то и Коканд не составляет исключения. Почти 25 % жителей болеет зобом.

В «городе свиней» я пробыл всего 4 суток и выехал дальше в Скобелев, иначе говоря, Новый Маргелан.

Скобелев находится очень далеко от вокзала (4 версты), и после изрядной тряски по ужасной дороге, я очутился в гостинице «Боярский двор». Гостиница скверная, но зато очень дорогая. Обедать можно только в известное время, и при этом — скверно. Приезжающих стригут, как баранов. С меня взяли отдельно за постельное одеяло по 50 копеек в сутки…

Скобелев чисто русский город, и туземцев там почти что не видать. Разве только на местном рынке, где сарты торгуют мясом и зеленью.