Иван Гавриленко - Меж колосьев и трав

• Название: Меж колосьев и трав
• Автор: Иван Гавриленко
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

Герои первой книги молодого автора — жители южноуральских деревень, потомки малороссийских переселенцев и оренбургских казаков, сельские труженики: механизаторы, партийные работники, руководители хозяйства — люди, глубоко чувствующие проблемы современной жизни и активно решающие их.

---

«Здесь, на этом месте, погиб тракторист совхоза имени Урицкого Михаил Антонович Баканов». Ниже — даты рождения и смерти. Выше в металлической рамке — молодое улыбающееся лицо.

А по широкой степи, мимо обелиска, все текут и текут подгоняемые ветром белые снеговые полосы — к железной дороге, к станции, от которой в клубах дыма мчатся поезда с людьми во все стороны света.

В ДОЖДЬ

Потемнело. В лесу держалась сырость, с деревьев капало, и так обилен и благодатен был недавний дождь, что капель не убывала. Под стеной мокрого леса стояло несколько финских домиков, над которыми в сгущающейся темноте желтели электрические фонари. У крайнего светилась открытая дверь. От нее отделилась и направилась к дороге фигура — милиционер, задержавший Гришкину машину.

— Чего ты? — спросил его Гришка.

— Придется подождать: тут человека одного избили, нашу машину послали за врачом, а она застряла — сейчас из колхоза Калинина звонили. Так что придется подождать.

— А где он?

— Человек? На операционном столе. Больница это, — показал милиционер на освещенные двери. — Думали, не довезем… У тебя закурить есть?

Гришка дал папироску, зажег спичку.

Милиционер нагнулся, охватил руками Гришкины ладони, прикурил.

— Х-ха… Думал, помру без курева. Ты куда ездил? — заглянул он в кузов.

— Связистам провод возил. Они от Вязового линию тянут.

— А чего с той стороны едешь?

— Дорогу размыло. Думал, проселками лучше. А он вон как…

— Ночь-то, ночь-то какая, — сказал милиционер. — Картошка теперь попрет.

— К утру бы еще не пошел…

— Не пойдет, — уверенно заявил милиционер. — Примета есть. А и пойдет, не страшно: уборка только еще начинается…

— Козлов, — крикнули милиционеру от двери. — Подойдите сюда.

— Сейчас.

— Ты, друг, подожди меня тут, — сказал он Гришке.

«Черт, запоздал я, — подумалось Гришке. — Сильно запоздал».

В последнее время он жил в совхозе. Строился — уже желтели косяки в проемах дверей. Утром, перед поездкой, завернув на завтрак, он заглянул в пахнущий строевым лесом дом, посмотрел на работу плотников, потом сбегал в огород. После бродяжничества по Сибири, после сморщенных вялых овощей в придорожных чайных или дармового обилия на совхозных плантациях, куда Гришку посылали на осенние работы, собственная зелень умиляла.

Стеша засмущалась, увидев перелезающего через забор мужа с двумя выдернутыми из грядки луковицами и нежными, в пушке, огурцами в руках.

Познакомились они далеко отсюда, на Алтае. Работала Стеша на автобазе. Она развелась с первым мужем, что придавало ей какой-то особый смысл в глазах шоферов. И хоть не было ничего замечено за ней такого, из-за постоянных шоферских ухаживаний местные бабы обходили ее.

Гришка встретил ее ночью, на заправке. Так же вот тускло горели фонари, и в их электрическом свете старательно уложенные Стешины локоны казались особенно блеклыми. Она отпускала горючее второй смене шоферов, когда он подъехал.

— Ну ладно, у этих работа такая, — сказала она, кивнув на присутствующих. — А тебя чего по ночам носит?

— А ты думаешь так просто по три сотни в месяц выгонять?

И с привычным нахальством довольно сильно тиснул ее. Она, поправляя волосы, насмешливо сказала:

— А ты как будто выгоняешь!

— Ну, а как же! Как месяц, так две с половиной или три сотни отдай!

— Это сколько же ты зарабатываешь? — удивилась она. — Можно такого мужа любить…

Последнее ей хотелось сказать шутливо-вызывающе. Ее подвел голос, и Гришка внимательно посмотрел на нее: столько вымученности было в ее желании понравиться, что он вдруг с удивлением заметил, что и у него тоже садится голос. С этого все и началось…

Гришка и сейчас почувствовал, как у него перехватывает горло от любви и сочувствия к ней. «Запоздал, — с горечью подумал он. — Сильно запоздал. И чего она теперь там думает?»

Провожая утром Гришку в рейс, совхозный завгар Иван Иванович Черных наказывал:

— Повезешь катушки связистам, не увлекайся. Будут уговаривать на что, знаю я их, говори, не велено — и назад. Нам машина самим нужна. Понял?

А Гришка не послушался. Уже на станции походил меж плавящихся на солнце каменных заборчиков, поискал попутчика: не любил он ездить один. Бывало, посадит девчонку, а нет, так и просто кого-нибудь, и начинает трепаться. Повезло ему и на этот раз. Уже выезжая со станции, на развилке дорог, повстречал он мужика в брезентовом плаще.

— Подвезешь? — забегал тот со своими бидонами по дороге.

— А куда тебе?

— До Болотовского.

— Ну садись.

— Ты в этом плаще на заготовителя похож, — сказал Гришка, когда мужик, устроив свои бидоны в кузове, забрался в кабину. — Ты, случайно, не уполномоченный?

У мужика сморщилось лицо.

— Какой уполномоченный! Дочку замуж отдаю, а свадьбу сейчас, знаешь, как справить. Вот жена и говорят, съездий, продай чего-нибудь на приданое. Вот продал… Слушай, — внезапно оживился он, — тут у меня парень знакомый в совхозе работает, я у него хлеб купил, может, подвезешь?

«Ворованный, наверное, хлеб-то», — подумал Гришка.

— А чего ты со своими шоферами не договоришься, а? Может, машин нету?

— Есть-то они есть, да ведь уборка…

«Наверняка ворованный, — утвердился в своих мыслях Гришка. — Такой жук завсегда бы со своими договорился. Глаз лишних не хочет». А вслух спросил:

— Сколько за работу дашь?

Мужик назвал цену.

— Нет, — сказал Гришка. — Не пойдет. Давай вдвое.

— Ого! — удивился мужик. — Где я тебе их возьму?

— Не хочешь, не надо — сам знаешь, теперь с машинами строго. Хочешь, гони, как договорились. Нет — попрощаемся.

— Ладно, — согласился мужик. — Я тебя у моста буду ждать. Съедешь с большака, привезешь с тока хлеб, другим концом выедешь — никто и не узнает ничего.

— Э-э! — уже сойдя на дорогу, спохватился мужик. — Ты чей же такой будешь?

— С рудника я, — соврал Гришка. — Золотишко моем, может, слыхал?

— Это Кумак, что ли?

— Во-во, — подтвердил Гришка. — Он самый и есть.

На том и расстались.

…От воспоминаний Гришку отвлек холод. Он влез в кабину, попробовал уснуть — не спалось. Из больнички иногда кто-нибудь выходил: давешний милиционер, девушка в белом или пожилая женщина в мужском пиджаке — родственница пострадавшего, а может, уборщица. Все они отдавали какие-нибудь приказания, сами что-то делали, потом уходили вовнутрь. Гришка снова вылез из кабины, походил, сведя плечи, засунув руки в карманы. Устал он в последнее время, сильно устал. С тех пор, как почти в детстве стал он шофером, куда его только не заносило. Сначала он думал, что все люди на земле знакомы друг с другом, и всех их можно узнать. Потом поездил по свету, увидел, как много городов и деревень по стране и сколько живет в них народу, отчаялся познакомиться со всеми, растерял своих прежних знакомых и в последнее время стал жить одиноко, только для самого себя. Он водил машину в горах, ездил на уборочные работы в деревню, приворовывал иногда на бахчах и огородах, не считая это по мелочи воровством, несколько раз тонул, выталкивая из разбитой кабины какую-нибудь старушку или директора местного производства — толстенного дядю в плаще. А в общем жил весело, безалаберно и хорошо.

А вот в последнее время почему-то стал все чаще «гореть». Вот и совсем недавно ехал он плохо знакомой дорогой меж строящихся домов — завалы кирпича, блоков, тесу — а тут девчонки-строительницы в заляпанных известкой комбинезонах стали перебегать дорогу. Все перебежали, а последняя заколебалась, повернула с половины пути назад, поскользнулась и попала под колесо.

Главный инженер предприятия, расследуя аварию, сказал ему:

— Ну тебя, Иванов, к шутам. Несерьезный ты какой-то. Вечно попадаешь из-за тебя в историю.

— Но я не виноват. Вон и из милиции пишут…

— А насчет покойника?

С покойником история была уж вовсе глупая. В гостях у деревенской родни умер автобазовский шофер. Отвезти ему гроб попросили Гришку и члена местного комитета Егорова. День был предвыходной, месткомовский представитель немножко выпил и решил ехать в кузове. В пути его продуло, прячась от ветра, он прикрылся крышкой гроба, а Гришка подобрал у деревушки баб. Тогда все и произошло. Услыхав людской говор, Егоров завозился под крышкой, бабы, завизжав, стали прыгать на полном ходу, и дело снова кончилось милицией.

— Ну это, положим, со всяким может случиться, — сказал Гришка.

— А я что говорю, — обрадовался инженер и с удовольствием поставил росчерк под приказом об увольнении.

Хорошо еще, что в совхозе оказалась у Стеши родня. А если бы нет? Гришке стало совсем скучно от этих мыслей, из задумчивости вывел его милиционер, попросивший папироску.