Энтони Гидденс - Трансформация интимности

• Название: Трансформация интимности
• Автор: Энтони Гидденс
• Издательство: Питер
• Жанр: Науки: разное
• Год: 2004
• ISBN: 5-469-00133-4

Это одна из последних работ выдающегося английского социолога Энтони Гидденса, известного русскому читателю по учебнику «Социология» и недавно изданной монографии «Устроение общества». В предлагаемом труде проводится социологический анализ современной сексуальной революции на Западе. Книга адресована обширной аудитории — преподавателям и студентам, всем интересующимся проблемами сексуальности в общем контексте жизнедеятельности.

---

Это вовсе не платоническая любовь. В четвертой главе Гидденс поясняет свое понимание этого термина:

Чистые отношения не имеют ничего общего с сексуальным пуританизмом — это скорее ограничительное, нежели описательное понятие. Оно относится к ситуации, где социальное отношение вводится ради самого себя, ради того, что может быть извлечено каждой личностью из поддерживаемой ассоциации с другим; и которое продолжается лишь до тех пор, пока обе стороны думают, что оно каждому из индивидов доставляет достаточно удовлетворения, чтобы оставаться в его рамках... Чистые отношения — это, повторяем, часть родового реструктурирования интимности. Помимо гетеросексуального брака, они возникают и в других контекстах сексуальности.

И еще одно понятие, введенное в книге «Трансформация интимности», — любовь-слияние: «Любовь-слияние предполагает равенство в эмоциональной отдаче и получении — и в тем большей степени, чем больше какая-либо конкретная связь приближается к прототипу чистых отношений. Здесь любовь развивается лишь до той же степени, что и интимность, до той степени, до которой каждый из партнеров готов раскрыть свои интересы и потребности другому и стать уязвимым со стороны этого другого».

Существенно важный момент для современного дискурса[26].

Гидденс не ограничивает сферу действия двух последних понятий рамками гетеросексуальности. Вообще проблеме гомосексуальности — как мужской, так и женской — в работе уделяется немало внимания. Эта проблема действительно уже вышла из сферы сексопатологии и стала подлинно социальной. Мы помним, что совсем недавно в отечественном законодательстве имелась статья, предусматривающая уголовное наказание за мужеложство, а во многих американских штатах такие статьи продолжают действовать и поныне. Здесь мы имеем дело с тем нечастым случаем, когда государство пытается перевести господствующие моральные нормы на язык письменно зафиксированных законодательных норм. Как правило, такого рода меры ослабляют действие и тех и других. Давайте представим себе статью уголовного кодекса, предусматривающую определенный срок за адюльтер: интересно, насколько такая мера помогла бы укрепить брачные узы?

Скорее всего, мы просто не представляем себе масштабы распространения гомосексуализма в том или ином обществе, не говоря уже о том, что у нас нет исходных эмпирических сведений для того, чтобы установить связь таких масштабов с уровнем демократизации этого общества.

Гидденс ссылается на данные знаменитого американского сексолога Альфреда Кинси: «...только 50 процентов всех американских мужчин были, по их словам, „исключительно гетеросексуальны“, то есть не принимали ни участия в гомосексуальных действиях, ни гомосексуальных желаний не испытывали. Восемнадцать процентов были либо исключительно гомосексуальны, либо устойчиво бисексуальны. Среди женщин 2 процента были полностью гомосексуальны, 13 процентов других были вовлечены в какие-то формы гомосексуальных действий, в то время как следующие 15 процентов имели гомосексуальные побуждения без удовлетворения их».

С другой стороны, Гидденс приводит в своей работе данные исследования Шерри Хайт, согласно которым «11 процентов женщин... имели сексуальные связи только с другими женщинами.., а еще 7 процентов делали это от случая к случаю». Цифры, как видим, весьма противоречивые. Нам не удалось найти соответствующих отечественных данных, поэтому сошлемся на результаты нашего исследования, которые гораздо более скромны. На вопрос о том, испытывали ли они сексуальное возбуждение при общении с лицами своего пола, 2,9 процента женщин ответили: «да, с последующим удовлетворением» и 3,7 процента — «да, без последующего удовлетворения» (у мужчин соответственно — 6,9 и 1 процент). Правда, 8,8 процента женщин указали, что им «не хотелось бы отвечать на этот вопрос» (у мужчин — 9,5 процента).

Так или иначе, проблема эта заслуживает серьезного научного изучения. Сегодня многие общества (включая и российское) впадают, скорее, в другую крайность: гомосексуализм не просто выходит из подполья, он ведет себя все более вызывающе и агрессивно. Что касается сексуальной революции в этой сфере, то она выражается в том, что гетеросексуальное большинство (при всем своем внутреннем неприятии, доходящем до отвращения) все чаще и сильнее проявляет терпимость к гомосексуализму — как к мужскому, так и к женскому — и признает его право на существование наряду с общепринятой гетеросексуальной практикой. Речь идет вовсе не о том, что все большее число мужчин (равно как и женщин) вовлекается в гомосексуальную практику. Э. Гидденс указывает на чрезвычайно важную роль, которую играет этот момент в сдвигах половой морали: «Сексуальная революция» последних тридцати или сорока лет не является исключительно или даже первично гендерно-нейтральным прорывом дозволенности. Она включает в себя два базовых элемента. Первый из них — это революция в женской сексуальной автономии, сконцентрированной в этом периоде, но имеющей предшественников, если бросить взгляд назад, в девятнадцатый век. Она имела глубокие последствия для мужской сексуальности, и это в значительной степени еще не завершенная революция. Второй элемент — это расцвет мужской и женской гомосексуальности. Гомосексуалы обоих полов хорошо застолбили почву для продвижения будущей сексуальной «ортодоксальности»[27].

Вообще вторая половина двадцатого века была отмечена нарастанием изменения отношения к тому, что совсем недавно именовалось «перверсиями»[28].

Вероятно, следует признать точку зрения большинства современных психологов и сексологов на это явление: извращениями следует считать лишь такие типы сексуального поведения, которые приносят не столько наслаждение, сколько физическое и/или моральное страдание кому-то из партнеров. Выражаясь словами самого Гидденса, «закат извращенности» может означать своеобразную победу демократии и борьбы отдельных граждан за свои права — в том числе и сексуальные.

«Секс в современной цивилизации не загоняется в подполье», говорит Гидденс во второй главе. Это, как нам кажется, сказано слишком мягко — достаточно взглянуть на масштабы коммерческой эксплуатации всего, что связано с сексом. (Хотя автор книги постоянно подчеркивает, что вседозволенность — это еще отнюдь не подлинное освобождение.) Когда мы затрагиваем проблемы коммерциализации секса, речь идет не только о расширении масштабов проституции. В сфере коммерциализации существенно расширяет свои границы такое, например, неоднозначное явление, как порнография. Неоднозначное уже потому, что среди экспертов до сих пор не сложилось единого мнения о грани, отделяющей порнографию от эротики[29] (и та и другая представляют собою предмет коммерции в индустриальном обществе).

По мнению многих специалистов, порнографические фильмы и полиграфические издания, выпускаемые огромными тиражами, приносят баснословные прибыли — прежде всего благодаря тому, что затраты на их производство ничтожны по сравнению с обычными фильмами и журналами, а цены и объемы сбыта практически сравнимы. А в соответствии с законами рыночной экономики все то, что сулит значительные прибыли, неизбежно будет притягивать значительные инвестиции, независимо от того, оправдывает ли это официальная мораль или осуждает. Сегодня экономисты все чаще говорят о порнобизнесе как самостоятельной отрасли предпринимательской деятельности. Более того, есть основания полагать, что в коммерциализированном обществе существующая предпринимательская практика будет постепенно оказывать все более сильное давление на мораль, видоизменяя ее в своих интересах.

Разговор о порнографии Гидденс ведет в седьмой главе, посвященной обсуждению проблем мужской сексуальности. «Порнография могла бы быть расценена как коммерциализация секса, — утверждает он, — но это было бы весьма частичным взглядом». Важное наблюдение автора: женщина в порнографии не субъект, а объект сексуального наслаждения. Однако преподносится это читателю или зрителю весьма своеобразно — это фактически изображения женщин, «испытывающих экстаз в своей сексуальности, но всегда под воздействием фаллоса» — и содержит, как правило, неявную цель: «показать женское желание как эпизодическую часть желания мужчины». При этом автор, ссылаясь на Фрейда, утверждает, что даже в ходе своего психосексуального созревания — то есть в раннем детстве — женщина «видит себя только в отражении мужского желания».

Эротика, сексуальные намеки и обнаженное тело (разумеется, прежде всего женское) все чаще и настойчивее используются в рекламе, причем даже в такой, которая вовсе не имеет прямого отношения к сексуальным отношениям как таковым — вплоть до рекламы бульонных кубиков Maggie[30].