Илья Стальнов - На острие углы

• Название: На острие углы
• Автор: Илья Стальнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Пальцы аббата сжали мою руку. Мне стало понятно, что, несмотря на свое будущее величие, я жалок и бессилен пред лицом Его, перед ужасающим Нечто.

Не имело теперь значения, хочу ли я служить Ему, по душе ли мне это служение, захочу ли я открыть Ему врата. Выбора у меня нет. Меня будто влекла вперед полноводная река, и смешно мне, жалкой щепке, противиться могучему потоку. Потоку, который растворял в себе целые Вселенные

Я сделал свой первый шаг, а хор все нарастал, и уже не существовало вокруг меня ничего, кроме этих голосов да непостижимой глубины Цинкурга - Камня Золотой Звезды, который растворял меня в себе Отныне мои помыслы, стремления, поступки безраздельно принадлежали хозяину Камня. Я не думаю, чтобы кто-нибудь из предшествовавших мне Мудрых испытал что-либо похожее. Я ведь был первым Кармагором, и потому чувства при прохождении через Первые Врата у меня должны были быть исключительные

Еще шаг Напевы становились оглушительными. На самом деле или мне это казалось, из глубин шара Он смотрел на меня - безмерно мудрый и невыразимо ужасный. Этот ужас был готов перешагнуть порог моего мира, и перед ним все, что было создано на пути постижения Зла человечеством до этой поры - пытки инквизиции и кровь крестовых походов, терзания первых христиан и ритуальные убийства племени инков - все это было мелко и несерьезно. Этот ужас был квинтэссенцией, чистой идеей кошмара, которым нет в человеческом языке достойного обозначения.

Но пустота, отвращение и отчаяние держались во мне недолго. Невыразимое счастье от прикосновения к этой невиданной Силе переполнило меня, и я окончательно понял, как привлекательно Зло и почему столько душ попадает в силки дьявола.

Упоенный незнакомым мне доселе ощущениями, слегка оглушенный, глубоко вдохнув густого, словно кисель, воздуха, я сделал третий шаг. И вот я почти вошел в Первые Врата, и они готовы были пропустить меня. Через мгновение прозвучит в зале имя нового самого великого сына Тьмы.

КАРМАГОР!!!

Оставалось немногое. Я прошел тернистый путь от неверия и обмана, от стремления разрушить Орден к сознанию истинного своего предназначения, истинного порядка вещей. И всего-то-навсего, что мне нужно было сделать сейчас, - пролить кровь. Свою кровь.

- Торопись, время подходит, - прошептал Карвен.

- Да, - выдавил я с трудом.

Я сильнее и сильнее сжимал рукоятку кинжала, мне казалось, что желтый алмаз вот-вот рассыплется в моих стальных пальцах.

- Кровь, Хаункас! Ты должен скрепить этот союз кровью.

- Кровь... - прошептал я чуть слышно.

При этом слове, будто из иной жизни, прожитой не мной, а каким-то другим человеком, возникла картинка - девочка, нож, кровь. Ее кровь на Камне Золотой Звезды. Это было, наверное, несколько тысяч лет назад. Может, еще до потопа, до того, как Атлантида ушла в бушующие морские воды. Нет, не правильно. Мой затуманенный мозг все-таки смог нащупать нить - это было всего несколько дней назад. Ее кровь открыла путь Торку. Моя же кровь - кровь не жертвы, а союзника, избранного Им из миллионов и миллионов людей.

Я поднял нож.

Тут все сдвинулось, и секунды стали равны минутам, а минуты - часам. Время замедлило свой ход, и мысли стали вялыми и ленивыми. Разве так важно, что ты думаешь? Важно, что ты делаешь. И порой, будто подталкиваемые импульсами из самых черных или светлых глубин души, мы способны еделать то, о чем и помыслить не можем, о чем позабыли давным-давно - несколько тысяч лет. Или всего лишь несколько дней?..

Моя рука медленно двинулась вперед. Краем глаза я видел застывших в безвременье монахов. Время отныне двигалось вперед только моими усилиями, я толкал его движением моей руки с зажатым кинжалом. Это было трудно. Наверное, с таким же трудом Сизиф толкал свой камень. Сколько прошло - секунда, минута? Наконец лезвие достигло цели. По самую рукоятку оно вошло в грудь Карвена. Я повернул голову и услышал громовой запоздалый крик:

- Остановись!!!!

ЭТО КРИЧАЛ НЕМОЙ ГОРБУН...

* * *

Как говорил колдун, вероятность того, что пророчество сбудется, не больше восьми шансов из десяти. Даже если оно дано в Откровении великого чернокнижника Гурта. Два шанса - это человеческая воля - в последний момент пойти наперекор равнодушной и неумолимой судьбе, вспомнить, что есть в тебе частица Творца.

Что толкнуло мою руку, когда все были уверены и сам я тоже, в осуществлении предначертанного? Не знаю. Может быть, воспоминание о детских, полных слез глазах. А может, отвращение к Нему все-таки перевесило сладостное упоение Его мощью. Или проснулся во мне старина Эрлих, бесшабашный рубака и путешественник, бессребреник и чудак, лекарь, коему столько людей были обязаны жизнью и кто никогда не щадил себя в борениях за правое дело. Или все-таки снизошла на меня тогда искра Божьей благодати и озарила все вокруг, высветив безобразное. Разве поймешь. Но, как бы там ни было, кинжал не рассек мою кожу, а вонзился в грудь последнего Мудрого, и его кровь, а не моя хлынула на Камень Золотой Звезды, Произошло самое страшное из того, о чем только могли помыслить высшие иерархи Черного Ордена...

Все было задумано Адептом с самого начала. Не столь важно было уничтожить Мудрых - на их место пришли бы другие. Предотвратить наступление часа Люцифера могло лишь уничтожение Камня Золотой Звезды. А для этого следовало убить всех, кто связан с камнем невидимыми нитями, то есть Мудрых, причем кровь последнего из них должна была оросить Цинкург. А после этого надлежало разбить сам Камень Жезлом Зари.

С последним Мудрым я все-таки разделался. Если кто-то и понял, что я хочу сделать, помешать мне был уже не в силах. Поздно!

Я толкнул Карвена, зажавшего рану рукой, на камень, и он упал грудью на Цинкург. Капли его крови оросили колдовской шар.

Аббат приподнялся, с ужасом посмотрел на меня и рухнул бездыханным.

Красные капли закипели, просачиваясь внутрь Цинкурга, вызывая бурю в том мире. Я ощутил смятение Того, чьи глаза еще недавно искали меня, видя во мне своего раба, свое орудие. Потом в Камне все пошло кувырком, пол заходил у меня под ногами, я едва не упал и лишь из последних сил оставался стоять на месте.

Бросив нож, я выхватил из-за пазухи Жезл Зари и сжал его обеими руками. Теперь мне казалось, что двигаюсь я слишком медленно, что не успею довершить начатое.

Но я успел! Я изо всех сил опустил Жезл на Камень. Сперва мне показалось, что ничего не произошло. Шар отозвался хрустальным звоном, от удара Жезл Зари выпал из моих рук.

Я застонал, как от боли. Получается, что все зря. Цинкург уничтожить невозможно!..

Но, вот по поверхности шара пробежала рябь, и Цинкург стал... нет, не рассыпаться, не раскалываться - он стал расползаться, расплываться, будто это и не камень вовсе, а какая-то мерзкая слизь. Что-то еще недавно бывшее живым. И слизь эта стала испаряться.

С Жезлом Зари происходило то же самое, что и с Цинкургом. Когда я ударил Жезлом о шар, то Камень на его верхушке вспыхнул, и мне показалось, что по залу прокатился вопль боли и ужаса. Чей он был - сатаны, кого-нибудь из его подручных, того, чью сущность нам вообще не дано постигнуть разумом?

Тут послышался настоящий, а не кажущийся, вопль ужаса. Это вопил Орзак, вцепившись себе в волосы и безумными глазами глядя на меня...

Время начало течь привычно. Все вокруг будто вскипело, забурлило, пришло в движение. Теперь я должен был умереть. Одни монахи потянулись к развешанному на стенах оружию, другие присматривали что-нибудь тяжелое, третьи готовы были разорвать меня голыми руками.

Я нагнулся и поднял испачканный кровью последнего из Мудрых кинжал. Это оружие было не очень внушительным. Я мог рассчитывать лишь на то, чтобы унести с собой в могилу побольше врагов. Я был хорошим бойцом, и последний мой бой должен быть достойным.

Я перехватил летящую мне в грудь алебарду и воткнул нож в живот первого нападавшего. Теперь я владел его оружием. Двух-трех, а может и более, я надеялся убить, прежде чем свет навсегда померкнет в моих глазах...

- Подходи! - с отчаянным весельем крикнул я, будто зазывая зрителей на представление.

И тут началось нечто невообразимое. Все вокруг заходило ходуном, послышался нарастающий утробный гул, пробирающий насквозь. Нечто подобное мне довелось пережить в дальнем азиатском походе - тогда почва вздыбилась и пошла трещинами, и за несколько мгновений богатый красивый город превратился в развалины. Насколько я знаю, наша старая матушка Европа давно не подвергалась подобным буйствам стихии.

В воздухе будто лопнула басовая струна. Раздался оглушительный звон - это со стен начали сыпаться металлические щиты с гербами Ордена. По стенам, будто змеи, поползли трещины. По полу побежали волны, как рябь по воде. Удивительно, но плиты пола не крошились. Будто камни перестали быть камнями, а стали какой-то вязкой субстанцией. Дохнуло сыростью. Гасли свечи и факелы, зал погружался во тьму. В криках боли и отчаяния метались слуги Темного Ордена, и угроза быть погребенным под обломками вовсе не казалась умозрительной.