Елена Квашнина - Работа над ошибками (СИ)

• Название: Работа над ошибками (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Современные любовные романы

Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Этого не должно было быть никогда. Не могли усилия многих лет пойти прахом. И все-таки факт оставался фактом. Записка, которую я комкала в руке, подтверждала рассказ Лидуси… По ее словам, Иван вернулся. И вернулся, кажется, насовсем. Эта новость просто раздавила меня. Повергла в оцепенение. Человек, из-за которого вся моя жизнь пошла наперекосяк, который столько лет висел надо мной дамокловым мечом, вернулся. Неизвестно, сколько еще бед он принесет мне своим появлением, сколько еще слез прольется на мою подушку…

---

ТОГДА

Машина наконец остановилась, и я протерла слипающиеся глаза. Мы приехали. Папа выскочил из такси и теперь помогал вылезать маме. Она почему-то медлила. Должно быть, как и я, задремала по дороге. Мы очень поздно выехали. Обычно в это время бабушка отправляла меня в постель.

Пока мама вылезала, что-то тихо мурлыкая, я с любопытством огляделась. Было совсем темно. Но ослепительно горели несколько фонарей, все хорошо просматривалось. Один единственный пятиэтажный дом из серого кирпича — с левой стороны от машины. С правой — длинный глухой забор из досок. На заборе висел смешной фонарь: зачем-то выкрашенная ярко-красной краской лампочка в клетке из толстых металлических прутьев.

— Катюшка, вылезай, — позвала мама.

Я выбралась из такси и папа немедленно схватил меня за руку. Чтобы не пустилась исследовать окрестности тут же. Подобные грешки за мной водились.

— Вот это наш дом, Катерина, — сказал папа и довольно строго взглянул на меня. — Здесь мы теперь будем жить.

Мама счастливо улыбнулась и легкой походкой направилась к первому подъезду. Папа приостановился и провожал маму потемневшим взглядом. Я решила воспользоваться случаем, когда он на мгновение забыл обо мне. Рванулась было в сторону, но вдруг остановилась и смирно пошла рядом с отцом. Не потому, что он сильно сжал мою руку и потянул за собой. А просто кое-что увидела впереди.

У подъездной двери, на каменных ступеньках сидел крепкий темноволосый мальчик в поношенном школьном пиджаке и гладил какого-то зверька, ерзающего у него на коленях. Мальчик явно был старше меня.

Лампочка козырька над подъездом хорошо освещала крыльцо. Картина, представшая перед моими глазами, казалась нереальной, какой-то нарисованной, словно яркая заграничная открытка. Я обернулась назад. Шофер вытаскивал из багажника наши чемоданы и сумки. Нет. Не сон. Я опять взглянула на мальчика. Это у него щенок или котенок?

— Пап! Я постою здесь, у двери? Я никуда не уйду. Честное слово! Только щенка посмотрю, — голос мой упал до молящего шепота.

Как ни странно, но отец разрешил. Наверное, подумал, что так будет лучше. Он не выносил, когда мы с Никитой путались под ногами. Сейчас он взял маму под руку и повел в дом. Через некоторое время они вышли. И вместе с шофером стали перетаскивать вещи. Я все видела краем глаза, только это меня уже не занимало. Все внимание было обращено на мальчика и его коленки.

— Это кто у тебя? — робко спросила я.

— Не видишь? Щенок, — неприязненно отозвался мальчик, даже не подняв головы. Я примолкла. Стояла, смотрела на щенка. Очень хотелось его погладить. Но попросить? Что-то боязно. Уж больно мальчик неприятный. Может, попробовать иначе?

— Тебя как зовут?

— Иван, — ответил мальчик все так же враждебно.

— Ваня, да? — заискивающе улыбнулась я.

— Сказал же: Иван! — возмутился мальчик и наконец вскинул на меня сердитые глаза.

— Ты кто? — удивился он вдруг.

Я молча смотрела на него. Такой взрослый, а глупый…

— Девочка, — ответила ему с чувством собственного превосходства.

— Вот дура, — буркнул Иван, рассматривая меня. — Сам вижу, что девочка. Ты откуда?

— Мы раньше на Сретенке жили. У бабушки. А теперь здесь жить будем. Можно мне щенка погладить?

— Не-а, — Иван снова наклонился к щенку.

Песик был гладкий. Необычного серебристо-серого цвета. Ужасно миленький. И глазки, как спелые сливы. Потом, через несколько дней, я узнала, что это дог и зовут его Чарли. Он ласковый и страшно хитрющий. Мороки с ним — не оберешься… Все время куда-нибудь убегает и нужно отлавливать его по окрестностям.

Но пока ничего этого я не знала и ужасно завидовала Ивану. Везет же человеку. А мне никогда не разрешат иметь щенка. И Никите тоже. Папа не переносит домашних животных. А мама говорит, что от них слишком много грязи и еще про какую-то там аллергию.

— Ну, дай погладить, а?

— Не-а… — с непонятным мне удовольствием покрутил головой Иван.

Я смотрела на щенка. Сглатывала слюну. Вот вредина этот мальчик. Подумаешь! Я тоже умею вредничать.

— Ты очень жадный, да?

Иван аж подскочил от возмущения. Я испугалась. Вот возьмет и ударит. Вся сжалась. Но он вдруг остыл. И спокойненько, с ехидцей поинтересовался:

— Тебе сколько лет, сопля?

— Шесть…

— А мне десять! Я тебя старше. А старших надо уважать.

— Подумаешь! — я пожала плечами. — Моему брату тоже десять лет, но он меня соплей не называет. А ты все равно жадный!

Я поправила платьице, которое сегодня мама надела на меня в первый раз. Красивое платьице: белое в синий горошек и с пышным синим шелковым бантом у воротничка. Откинула за спину косички и повернулась, чтобы уйти. Но успела только схватиться за ручку подъездной двери.

— Эй! — окликнул меня Иван. — А зовут-то тебя как?

Я обернулась и манерно, как учила меня бабушка, произнесла:

— Екатерина Алексеевна.

— Катька, значит! — хмыкнул Иван.

Я уже открыла было рот, чтобы наговорить кучу вредных слов. Но тут, к моему огорчению, вышла мама и взяла меня за руку.

— Пойдем, Катюша.

Повела меня на четвертый этаж. Я почти сразу забыла о вредном мальчике и его щенке, столько всего нового попадалось на каждом шагу.

Весь следующий день меня никуда не выпускали. Родители разбирали вещи. А я обследовала квартиру: уголки, трещинки, выбоинки, обои, мебель, балкон и так далее. Все было удивительным, необыкновенным, не похожим на то, что приходилось видеть раньше. Мама сразу объяснила, мол, это наша квартира. Мне не верилось:

— А кто здесь раньше жил?

— Никто.

— А откуда же здесь мебель? Чья она?

— Наша. Мы с папой купили и сюда привезли.

Но я опять не поверила. Ни разу не слышала, чтобы родители обсуждали покупку мебели или получение новой квартиры. Не могла же я пропустить такое дело? Хоть краем уха, да уловила бы. Кроме того, по моим сведениям, у мамы с папой своего ничего не было. Когда отец говорил бабуле какие-нибудь гадости, она непременно напоминала ему о том, что мы сидим на ее шее…

На Сретенке мы жили в большой коммунальной квартире. В самой лучшей, шестнадцатиметровой комнате. Мы — это бабушка с дедушкой, мама с папой, мой брат Никита, я и тетя Сима, родная мамина сестра. И все в этой комнате принадлежало маминым родителям, то есть бабушке с дедушкой. Бабушка, возмущенная поведением отца или мамы, частенько напоминала, что приютила нас и кормит. Еще бы! Мама работала чертежницей и получала «копейки». Папа получал не намного больше. Этих денег еле-еле хватало на двоих, а нас было четверо. Так дедушка ворчал. Ну, и откуда, скажите на милость, у папы с мамой такая роскошная квартира? Не то, что у бабушки, где длинный-длинный коридор, украшенный обшарпанными дверями, заканчивался маленькой кухней и крохотной уборной, и где по утрам к раковине на кухне выстраивалась настоящая очередь — умываться. И соседи шипели на меня, словно настоящие гуси, если я, устав дожидаться, присаживалась на чужую табуретку. Еще пол. Он был из досок, крашеных давным-давно. Краска облупилась. Половицы рассохлись и противно скрипели, мне казалось — в ушах у меня скребут иголками. И по коридору я боялась ходить: узкий, длинный, темный, наполненный непонятными звуками и странными тенями.

А здесь! Просто чудо из двух смежных комнат. А еще центральное отопление, горячая вода, отдельная, только наша кухня, в туалете есть ванная с душем, пол паркетный. И, конечно, мебель! Да какая! Полированная, на тонких ножках. Гарнитур называется. Нет! Верить в то, что это великолепие наше, я никак не могла. И долгое время все ждала: вот-вот появится настоящий хозяин и выгонит нас на улицу. Оставить такой дворец и вернуться на Сретенку?! Ужас охватывал при одной только мысли об этом.

Мама с папой посмеивались над моими страхами.

— Маленькая она еще, — говорили они между собой, — не понимает.

Я слышала их разговоры и обижалась. И вовсе уже не маленькая! На следующий год в школу пойду. Вот был бы дома брат Никита, он не стал бы смеяться надо мной. Но Никиты не было. Его на все лето отправили в пионерский лагерь. Он появлялся только дважды — на пересменку. Оба раза гостил дома по три дня. И снова уезжал. Вот. Без него меня съедала тоска. Поделиться радостями, горестями, открытиями, ну, совершенно не с кем. До осени целый месяц без недели.

И вдруг выяснилось — поделиться есть с кем!

В понедельник мы с мамой первый раз поехали в детский сад из нового дома. Дорога показалась мне кошмаром. Бесконечные пересадки из автобуса в автобус. Везде теснота, давка. В одном автобусе пришлось ехать на подножке. И двери были открыты. Мама вцепилась в поручни так, что пальцы у нее побелели. Всем телом она сильно прижимала меня к какой-то толстой тетьке, без передышки ругавшейся на нас. Меня постоянно тошнило. Мама уговаривала потерпеть. В общем до центра мы добирались больше часа. Мама опоздала на работу. А я смертельно возненавидела автобусы. Обратная дорога показалась мне еще страшней. Сущий ад, как говаривала бабушка. Вечер. Люди ехали с работы. Уставшие, злые. Теснота и давка куда больше, чем утром. То тут, то там в автобусах вспыхивали злобные споры из-за места, из-за разорванных чулок, из-за того, что кто-то кого-то случайно толкнул или зацепил сумкой. Иногда слышалась откровенная ругань. Меня тошнило сильнее, до рвоты. Когда мы наконец добрались до дома, то я еле передвигала ноги. Мама оставила меня на крылечке у подъезда — подышать свежим воздухом, прийти в себя. А сама помчалась домой — готовить ужин.