Октавиан Стампас - Проклятие (Тамплиеры - 5)

• Название: Проклятие (Тамплиеры - 5)
• Автор: Октавиан Стампас
• Жанр: Научная Фантастика

---

Было уже совсем темно, когда Лако выбрался наружу, на скользкую, мощеную булыжником улицу. Соседние дома тонули в темноте. Их хозяева уже почувствовали, что находятся поблизости от центра опасных, чреватых разного рода неприятностями событий и поспешили закрыться на все засовы, задраили ставнями окна и не зажигали огней, дабы не привлечь внимания.

Кварталы, не прилегающие к Тамплю, дышали свободнее. В узких улочках вблизи Нотрдам де Пари вышли на промысел многочисленные проститутки, в Ситэ работали кабаки, слышались пьяные песни.

Ночь с 13 на 14 октября должна была стать ночью решительных действий. Мало кто знал, каких именно. Флюиды опасливого ожидания уже появились в прохладном воздухе.

Лако шел не особенно скрываясь. И его, кажется, не слишком пугали мелькающие тут и там подозрительные тени. Несколько раз на пути ему попадались отряды пеших стражников. Они шумно топча булыжник, отрыгивая скверным пивом и плохо переваренной капустой, тащились из одной темноты в другую, ругая про себя слишком исполнительного сержанта.

Париж во все времена был привольным местом для всякого сброда и ворья, поэтому для ночного патрулирования еще во времена Людовика Святого, была создана специальная команда и каждый новый монарх охотно подтверждал ее полномочия.

Перебравшись на Ситэ, Лако застал в этом квартале почти полное подобие нормальной ночной жизни. Никакие, даже самые ужасные предчувствия неспособны до конца подавить человеческую природу, и даже в городе, осажденном коварным и беспощадным врагом, люди продолжают торговать и играть.

Перед трактирами горели костры, вокруг них толпилась ободранная, вонючая парижская голытьба. На кострах жарилось ворованное мясо, нищие сквернословили и дрались, правда и то и другое делали вяло. Внутри трактиров продолжалась своя жизнь. С подавальщиков градом лил пот, с грохотом сдвигались глиняные кружки полные ячменного пива, посреди стола водружалось блюдо с разварными поросячьими ножками. Из окон валил пар.

Миновав три или четыре подобных заведения, Лако нашел то, что ему требовалось. У костра и на ступенях трактира "Амьенский гусь" стояли вооруженные люди в длинных темных кафтанах с большой золоченой вышивкой на левом отвороте. Такие же занимали и основную залу. Они старались пить и есть без лишнего шума, как люди находящиеся на работе и не желающие привлекать к себе особого внимания. Лако знал, что это солдаты из недавно созданного Мариньи пехотного полка. Он состоял в основном из иностранцев, женевских швейцарцев.

Рассмотрев наемников как следует, Лако двинулся дальше. Ему требовалось еще что-то этой ночью. Или кто-то. И очень скоро ему повезло. Возле переправы, что напротив почти Лувра, находилось место облюбованное дешевыми шлюхами. В эту пору года у них было мало клиентов и они сидели вокруг костра, как нахохлившиеся куры. Завидев Лако, они закричали ему хриплыми голосами:

- Эй, как тебя зовут, иди сюда!

- Посмотри, какой он ноздреватый, наверно его зовут Сырок, да?

- Эй, Сырок, пошли со мной, если не боишься отморозить задницу.

Молодой тюремщик довольно долго слонялся среди полуголых и агрессивных жриц любви, пока не выбрал одну.

- Иди за мной.

- А у тебя есть деньги, красавчик? - спросила его избранница, довольно привлекательная девица, слегка замызганная, правда.

Лако молча достал из кармана монету в четверть ливра и показал ей. Это зрелище моментально прекратило оскорбительный хохот и вызвало завистливый свист. Белокурая красотка быстро выбралась из толпы товарок.

- Пойдем, красавчик, - проговорила она, - я научу тебя всему, что умею.

Лако молча взял ее за кисть руки и сжал так, что у нее перехватило дыхание.

- Получишь втрое против этого, если будешь молчать. Поняла?

Она поняла. И молчала, когда юноша повел ее к плескавшейся неподалеку Сене. Молчала, когда он смочил в холодной воде тряпку и стал протирать ее чумазую физиономию. После этого он снял с нее лохмотья, служившие ей выходным платьем и на холодную, покрытую гусиной кожей фигурку натянул простое, но чисто выстиранное платье.

Она не решилась спросить, зачем все это. Стучала зубами то ли от холода, то ли от страха.

- Теперь ты пойдешь вон к тому трактиру и понравишься одному из господ в черном кафтане с золотым вензелем.

- И приведешь его сюда, поняла?

- Да.

Девушка была очень миловидна. Лако достал из кармана фляжку с вином и протянул дрожащей красотке.

- Выпей. Сделай несколько глотков.

Она повиновалась.

Лако показал ей золотую монету.

- Она будет твоя, если все сделаешь правильно. Если нет...

Он не договорил, потому что и так все было ясно.

- Как тебя зовут?

- Жанна.

- Иди, Жанна.

Она попыталась улыбнуться, отхлебнула еще раз из фляжки. Лицо у нее слегка раскраснелось. И она отправилась в указанном направлении.

Через четверть часа она уже лежала на спине, на куче сухих листьев в тени невысокой, полуразрушенной стены. Неровный, верхний край был облизан лунным сиянием. Над ней напряженно урча трудился крупный, кудлатый воин. Правая рука его предусмотрительно сжимала рукоятку вонзенного в землю кинжала. Как иностранец, он не вполне доверял местным шлюхам.

Жанна испуганно разглядывала лунный диск и прислушивалась к звукам за границами сладострастного швейцарского сопения.

То что произошло, произошло мгновенно. Когда доблестный любовник взобрался на вершину своего оргазма и временно ослеп и оглох, в спину ему вонзился длинный тонкий нож.

Настолько длинный, что смог навечно скрепить двух случайных любовников.

И тогда слово взял Жак де Молэ.

- По всей видимости, господа, к воротам всех наших крепостей на территории французского королевства явятся судебные приставы с предписаниями, подписанными Филиппом и потребуют, чтобы их допустили внутрь для осмотра и обыска.

- Ни о чем подобном наши хроники даже не упоминают. Мы живем в страшное время, - воскликнул де Блез.

Великий Магистр спокойно возразил.

- Все возможное когда-нибудь случается. И сейчас суть дела заключается не в вопросе - открывать или не открывать двери перед королевскими ищейками, а в том насколько наши крепости готовы к проверке.

Жак де Молэ повернулся к генеральному прокурору, это он контролировал инспекцию всех тамплиерских поселений.

- Насколько я могу судить по отзывам посланных мною людей, все крепости находятся в исправности. Во всех смыслах. Конечно я не дух и не мог облететь каждую лично, но у меня нет оснований не доверять моим людям. Они ни разу меня не обманывали. Комтурства наши, без исключения все, готовы пережить обыск, самый пристрастный, самый свирепый. Следуя вашему совету, я велел подготовить полную финансовую отчетность, дабы людям короля не пришлось ждать. Они не только не найдут того, что им нужно, они вообще ничего не найдут. Арман Ги был - это можно теперь утверждать смело, чудовищным исключением, не более.

Жак де Молэ кивнул.

Среди присутствующих чувствовалось брожение токов недовольства.

Многие желали объяснения таких уступок, такого пресмыкательства перед Капетингом.

- Да, - заговорил Великий Магистр, - Филипп получит доступ ко всем нашим бумагам, вскроет все наши запоры и проникнет во все тайники. Его люди смогут допросить каждого рыцаря, каждого служку, каждого оруженосца. Цель венценосного красавца мне ясна, он хочет состряпать огромный процесс против Ордена. Подобно простым обывателям, он верит в суеверные россказни о наших таинственных богатствах, политых кровью и слезами ограбленных нами народов. Он убежден, что наши церкви и крепости осквернены черными мессами и противоестественными отношениями. Он убежден, что те, кто не предается содомскому греху, по крайней мере, пьянствуют и обжорствуют. Он надеется найти подтверждение этим темным слухам и сплетням, ворвавшись в наши крепости.

Великий Магистр отпил немного родниковой воды из стоявшего перед ним сосуда.

- Представьте его разочарование, когда он, после самых кропотливых усилий бесчисленной своры своих судейских крыс, прокурорских кротов увидит, что Орден Храма Соломонова - суть огромный прозрачный сосуд, пронизанный солнцем истинной христианской веры. В нем нет ни одного темного нечистого угла, нет ни одной оскверненной песчинки. Его замысел рухнет в самом первом шаге своего осуществления. Он мечтает о сопротивлении. И самое для него ужасное будет, что он его не получит.

Антонен де Блез относился к числу тех, кого оригинальный, и даже, надо признать, не без изящества задуманный план защиты, ничуть не удовлетворил. Командор Франш-Конте не доверял словесным построениям, умозрительным фигурам, он верил в грубую силу и мир виделся ему соотношением борющихся, причем бескомпромиссно, начал. Не уважай он безмерно Жака де Молэ, он бы ответил на его говорение площадной бранью, в данной ситуации его критика приняла более спокойные формы.