Линдэл Хэдоу - Австралийские рассказы

• Название: Австралийские рассказы
• Автор: Линдэл Хэдоу
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1958

В книге представлены рассказы писателей Австралии XX века: Маркуса Кларка, Джозефа Ферфи, Вильяма Эстли, Генри Лоусона, Алана Маршалла и др.

---

Вот такой переодетый полицейский и выследил Джима, а когда за ним пришли, Тедди тоже был на балконе. Таким образом, и Тедди попал в тот самый приют, в котором начинал свою карьеру Джим. Его забрали туда как «безнадзорного», а также «связанного с известным рецидивистом».

Какой-то чиновник ведомства по охране детей выяснил, что «известный рецидивист» был старшим и любимым братом Тедди. Мало-помалу он выжал из мальчика всю историю: как Джим бегал из исправительного дома, стремясь вернуться домой, чтобы «присматривать» за Тедди, как он пытался зарабатывать деньги честным путем, как затем он начал обкрадывать автомобили, чтобы прокормиться самому и дать образование младшему брату.

Этот чиновник так заинтересовался Тедди, что добился его освобождения на испытательный срок и рассказал о нем одному доброму священнику; тому мальчик пришелся по душе. Он снабдил Тедди новым костюмом, накормил его и подыскал симпатичную супружескую пару, жившую на ферме в нескольких сотнях миль от города, которая согласилась взять мальчика к себе и заботиться о нем, как о родном.

Тедди был приятным, жизнерадостным пареньком, хотя несколько застенчивым и нервным; и ничего плохого о нем нельзя было сказать, кроме того, что брат его пошел по скверной дорожке. Добрый фермер и его жена заботились о том, чтобы мальчик ни в чем не нуждался. Они платили ему за работу, и вскоре у него уже лежали в банке деньги и был даже собственный мотоцикл.

Они требовали только одного: чтобы он порвал всякие связи и с улицей Роз и с братом. О них он должен был забыть навсегда.

Когда Джим вышел из тюрьмы, он разузнал о судьбе Тедди и о его встрече со священником. И сперва он надеялся узнать адрес Тедди.

Он не смотрел в глаза его преподобию. Он сидел, уставившись в пол, и вертел в руках свою шапку.

«Бегающие глаза, — подумал его преподобие. — Закоренелый преступник».

Но говорил он с Джимом ласково, уверяя его, что Тедди в хороших руках.

— Мальчик там очень счастлив. Вы же не хотите помешать его благополучию, не правда ли? Попробуйте забыть о нем.

— Он мой брат, — угрюмо пробормотал Джим, все еще глядя на узор ковра.

Священник поднялся, показывая, что разговор окончен. Он по-отечески положил руку на плечо Джима.

— Мне известна ваша история, — он старался говорить как можно мягче и убедительнее. — И мне кажется, я могу сказать, Джим, что в вашей душе скрыто много хорошего. Почему бы вам не начать жить честно? Возьмитесь-ка за ум.

Не снимая руки с плеча Джима, он проводил его до двери.

— Я, конечно, не могу предложить вам денег или работу, но когда вам будет нужен совет, совет друга — помните, что вы всегда можете прийти ко мне.

Когда священник открыл наружную дверь, он заметил, что на улице идет дождь — мелкая изморось, струившаяся под фонарем, как поток серебристого пепла.

«Попробую в последний раз», — решил священник.

— Джим, — сказал он таинственно, — вам никогда не приходило в голову, что, может быть, дождь — это слезы? Что существует некто, кто плачет о вас? Что ангелы, смотрящие вниз, на землю, могут иногда плакать? — Он почувствовал приятное душевное волнение. — Подумайте об этом, Джим, — сказал он и, пожав руку молодого человека, поспешно вошел в дом, спасаясь от сырости.

В этот вечер Джим снова был арестован за кражу свертка из легковой машины на стоянке.

Дуглас Стюарт

«Он пустит в ход свою косу»

Перевод Э. Питерской

Этого большого и сильного человека, шагающего по городу с косой на плече, зовут Ларри Фленнаган. Его мозолистые руки так крепко сжимают косу, что кажется, он сейчас опустит ее на головы прохожих. На многолюдных улицах прохожие расступаются, давая ему дорогу, а идущие впереди словно угадывают, что он сзади. И даже тех, кто не знает его, охватывает странное предчувствие опасности, — она кроется и в его огромном теле, и в том, как он несет свою косу, и в пугающей стремительности его походки. А те, кто знает его, говорят;

«Вот увидите, когда-нибудь Ларри пустит в ход свою косу!»

Должно быть, где-то в глубине души у Фленнагана таится стремление к самоутверждению или злобная насмешливость, которые и заставляют его напускать на себя зловещий вид, — уж слишком необычно он выглядит, чтобы не знать об этом. Не поворачивая головы, он проходит через толпу, словно люди — это просто трава. Можно было бы подумать, что он целиком Поглощен своими мыслями, если бы не беспокойные, бегающие глаза — темно-синие, маленькие и блестящие; они придают его квадратному суровому лицу испуганный и одновременно хитрый вид. Он то кажется попавшим в ловушку зверем, то охотником, готовящим ловушку для зверя.

Он только что кончил свою обычную работу в саду у миссис Гордон и, как всегда по субботам, направляется в пивную, чтобы запастись виски на неделю. Жителям города известны его привычки, известно и то, что сегодня вечером он опять будет плясать на улице под оркестр Армии Спасения. Но теперь это больше не вызывает смеха.

С тех пор как дело Ларри разбиралось в суде, люди начали относиться к нему с подозрением. Он в их сознании связан с тем, что натворила его борзая сука, и поэтому они сторонятся его. Некоторые матери с содроганием вспоминают, как их дети собирались вокруг Ларри и смеялись над ним, когда он плясал на улице. Теперь детям велено держаться от него подальше. Полиции следовало бы посадить его за решетку, но полиция не может арестовать человека, который не совершил еще никакого преступления.

А миссис Гордон просто глупа. Пожалеть бедного человека, которого привлекали к суду, — это, конечно, похвально; она всегда поступает, как настоящая английская леди (и этим всех раздражает), — но не такой человек должен быть работником у старой женщины. «Это опасно, — говорят люди. — Только посмотрите, как он носит свою косу…»

История с борзой сукой и судебное разбирательство касаются четырех человек; Ларри, мистера Гровера, у которого Ларри был в то время работником, полицейского Долана и мистера Бейлбриджа, мирового судьи.

Любопытнее всего то, что всем им, кроме Ларри, на это дело было наплевать, хотя оно может еще плохо кончиться. Для Гровера, конечно, случай с борзой был не из приятных — он потерпел убыток, и на душе у него кошки скребли, но этим все и ограничивалось. Для полицейского Долана и мирового судьи Бейлбриджа это была просто их обычная работа, и им было приятно, что они выполнили ее хорошо. Для Ларри же это была настоящая трагедия.

У Гровера, одного из тех твердокаменных людей с твердокаменным лицом и телом и такими же твердокаменными религиозными убеждениями, была тощая запуганная жена, три бледных дочери и двести акров самых зеленых и сочных лугов во всем плодородном Таранаки. Гровер нанимал Ларри по двум причинам: во-первых, пьяный или трезвый, этот дикий ирландец был замечательным работником, а во-вторых, из-за плохой репутации платить ему можно было гроши. Возможно также, он испытывал удовольствие оттого, что у него перед глазами постоянно находится живое олицетворение греха и что цена греху составляет всего двадцать шиллингов в неделю.

На рассвете Ларри загонял коров, и эта обязанность всегда наполняла радостью его отупевшую от пьянства душу. Загоны, еще полные росы и тумана, пение дроздов, постепенно светлеющее небо — все это наполняло его чувством веселой беззаботности. Он похлопывал коров по спинам и кричал: «А ну, давай пошевеливайся, моя ирландская милашка!»

Гровер, сам словно холодный утренний туман, его жена и две бледные дочери встречали Ларри у сарая и молча садились доить. Ларри прижимался головой к животу коровы и ощущал ее ровное дыхание. Иногда, улучив момент, девушки украдкой посматривали на Ларри; он казался им страшным и удивительным, но они избегали взгляда его безумных синих глаз и никогда не заговаривали с ним, — отец запретил им это. Да они и сами видели, на что бывал способен Ларри, когда на него находила тоска, как жестоко тогда он обращался с коровами. В таких случаях Гровер закусывал губу, но не смел сказать ему ни слова. По ночам они слышали, как Ларри что-то кричит у своей лачуги в глубине долины. А с тех пор как миссис Гровер однажды увидела, как он бесновался среди бела дня, невнятно выкрикивая какую-то песню, и танцевал с удивительной легкостью, она перестала тайком поить его чаем.

Самому Гроверу было как-то не по себе, когда он наблюдал за работой Ларри. Корчевал ли тот пни, ставил ли изгородь, пахал ли землю, или рыл канаву, он всегда работал с таким ожесточением, которого должно было бы хватить всего на полчаса, но Ларри работал так целый день. Все его движения были ловкими и сильными. Он работал без перекуров и часто обходился даже без завтрака. Гроверу ни разу не удалось застать его с бутылкой в руках, но во время вечерней дойки Ларри частенько бывал навеселе. Он гнал коров на ночной выпас, что-то пьяно и весело выкрикивая, или, если был в другом настроении, бросал в них палками и комьями земли. Окончив дневные труды, он шел в свою полуразвалившуюся хижину за болотом и сам готовил себе ужин. Затем, если запас виски был невелик, он направлялся на прогулку в город или бродил по владениям соседей.