Герман Брох - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Герман Брох
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-05-002544-3

Г. Брох — выдающийся австрийский прозаик XX века, замечательный художник, мастер слова. В настоящий том входят самый значительный, программный роман писателя «Смерть Вергилия» и роман в новеллах «Невиновные», направленный против тупого тевтонства и нацизма.

---

И, словно в подтверждение, среди плебейского шума возникает Хильдегард. А. не удивляется.

Быстрыми шагами прошествовала она к залу первого класса, а так как там было пусто, обвела взглядом германский зал; А. встал, чтобы она его увидела, и она его заметила; несколько угловатой, но легкой походкой прошла к нему.

— Здесь слишком шумно, — сказала она, — расплатитесь и пойдем в зал ожидания. — Когда они туда перешли и уселись на стульях, обтянутых черной кожей, она объяснила: — Я заметила с балкона, что вы направились к вокзалу; не надо обладать большой фантазией, чтобы догадаться, что вы здесь. Я хочу поговорить с вами без свидетелей.

А. был убежден, что его будут упрекать за два ночных визита Мелитты, и он вооружился против этих упреков. Но Хильдегард сказала:

— Значит, вы приобрели Охотничий домик?

Это он мог только подтвердить.

— И вы действительно пригласили туда мою мать?

И это можно было только подтвердить.

— А почему вы не предупредили меня об этом заранее?

— Я только сегодня утром довел все до конца.

— И тотчас поспешили к моей матери… Я считаю это настоящей бестактностью. Она очень разволновалась, и вы должны были бы ее от этого избавить.

— Госпожу баронессу несколько смутил мой предполагаемый отъезд, и именно это я хотел загладить моим приглашением.

— Старый человек волнуется по самым разным поводам, и некоторые из них могут при определенных обстоятельствах стать для него опасными, если неловко их затронуть, и, хотя вы живете в нашем доме достаточно долго, чтобы кое-что знать, особенно еще и потому, что наша добрая Церлина все выбалтывает, все-таки вы не знаете, что моей матери может повредить все. Посторонний не в состоянии этого понять, и именно поэтому я охраняю свою мать по возможности от посторонних влияний. Вы меня обошли, я бы даже сказала, вы намеренно меня обманули и предприняли безответственное вторжение в жизнь моей матери. И даже если, как я готова поверить, вы не имели дурных намерений, вы могли бы все-таки подумать, что старые деревья не следует пересаживать. Вы играете с жизнью старой женщины.

— Вы приписываете простому, я не хочу сказать — светскому, но дружественному приглашению слишком тяжелые последствия.

— Не делайте, пожалуйста, вид, будто вы ничего не знаете. Вы не могли не заметить, что моя мать рассматривает это как приглашение на длительное время. Если она окажется в Охотничьем домике, то никто уже не заставит ее покинуть его.

— Для меня это новость, и я принимаю ее с искренней радостью.

— Надеюсь, что вы всерьез говорите об этой радости. Ведь вам тогда придется заботиться о моей матери. Будем надеяться, что она выдержит потрясение от переезда, если мне не удастся все же ее от этого отговорить; да, будем надеяться… Но захотите ли вы и будете, ли в состоянии оказать долгому, как мы надеемся, закату ее жизни всю необходимую поддержку?

— Если вы имеете в виду финансовую, то я тотчас готов дать достаточные гарантии.

На тонких губах барышни мелькнула улыбка, от которой она сразу похорошела.

— Это уже кое-что, конечно… но я думала о деньгах лишь во вторую очередь… Я думала, например, о том, что вы в один прекрасный день захотите жениться, и тогда положение моей матери сделалось бы невыносимым: она зависела бы от вашей милости или немилости вашей жены как в материальном, так и в духовном смысле. И против этого нет никаких гарантий.

— Да, против плохих невесток, если можно так выразиться, гарантий нет, — весело согласился А.

— Когда же вы думаете жениться?

Значит, все-таки дело в Мелитте, подумал А., все-таки в ней, хотя и не впрямую. И он сказал:

— Планы моей женитьбы мне по меньшей мере столь же мало известны, как и вам, глубокоуважаемая.

На ее лице по-прежнему сохранялась улыбка.

— Хоть какая-то надежда… а если это все же случится?

— Если говорить серьезно, денежные гарантии остаются в силе в любом случае, так что вопрос о милости или немилости, как вы это называете, вообще не встает. К тому же и вы никуда не денетесь, и в конце концов есть еще ваша горничная, мне кажется, этого довольно.

— Я выхожу из игры. Покидаю поле битвы….

А. почувствовал, что ее слова затронули какие-то неизведанные, странно глубокие пласты его души.

— Как это следует понимать?

— Неужели вы действительно слепы, господин А.? Неужели вы еще не заметили, что во всем этом вы — только игрушка в руках Церлины?

Конечно, это было поразительное сообщение. Каким образом могла Церлина побудить его к приобретению Охотничьего домика? Уж не через сводническое ли покровительство его встречам с Мелиттой? Никто, даже и он сам, не мог бы предугадать, что его фантазии о любовном гнездышке будут связаны с устройством этого дома, именно этого Охотничьего домика. Все, что говорила барышня, раскачивалось на качелях невероятного, а это было самым невероятным. Тем не менее он почувствовал неуверенность.

— По-моему, в своих решениях я ни с кем не считался, и меньше всего с Церлиной.

— Разве покупка Охотничьего домика совершилась не по подсказке Церлины?

— В первый раз слышу. Пожалуй, она один или два раза говорила о существовании этого дома. Но это и все.

— Вы недооцениваете ум Церлины. То, что вы покупаете дома и земли, всем известно, и о почтенности этой профессии судить не мне. Но ведь ясно, что вы пойдете по любому следу, который приведет вас к удачной покупке. Ну так вот, Церлина указала вам такой след.

— Не понимаю, зачем ей это.

— А мнимая потребность моей матери в отдыхе, о которой вам, вероятно, говорила она сама, и Церлина наверняка тоже, — это опять-таки ее выдумка.

— Как я могу помнить все, что Церлина когда-нибудь сделала, да и к чему все это?

— Ваша слепота в самом деле удивительна… И я должна вам сказать, чтобы вы это наконец заметили: я мешаю Церлине… она хочет господствовать над каждым — над вами, надо мной, в первую очередь над моей матерью, и именно это удастся ей в уединении Охотничьего домика, во всяком случае, лучше, чем здесь, где ей приходится считаться со мной… и то, что вы для нее представляете меньшее препятствие, чем я, вы доказали вашей уступчивостью, с которой последовали ее желаниям по поводу Охотничьего домика… Понимаете ли вы это наконец?.

— Мне все это кажется слегка озадачивающим, слегка мудреным…

— Мудреным… Ха! — Хильдегард насмешливо расхохоталась.

— Ну хорошо, не мудреным… но этому было бы проще всего помочь, если бы вы тоже приехали.

— С детских лет исполняю я здесь свой долг… Но помогать полной победе Церлины, переселению в Охотничий домик, — это выше моих сил. Да и устала я от борьбы. Пусть мою роль возьмет на себя ваша жена. Отзвук робкого кокетства промелькнул в ее словах, но только отзвук.

А. покачал головой.

— Все это не доказано… Вы теряетесь в предположениях и принимаете их за знание действительности.

— Так называемая действительность есть не что иное, как огрубление наших предположений.

— И что же теперь должно произойти в этой действительности? Чего вы, собственно, хотите?

— Откажитесь от покупки.

Это было сказано без обиняков. А. был смущен.

— И вы хотите тотчас получить согласие?

— По возможности да.

— И все-таки вы должны понять и простить, что я прошу время на размышление.

— Жаль. Чем дольше моя мать будет верить в идиллию Охотничьего домика, тем привлекательнее для нее она будет, и неизбежное в конце концов разочарование может иметь последствия прямо-таки катастрофические. Примите это предупреждение. Я тоже умею действовать. Если можно, сообщите мне ваше решение завтра. — Она собралась уходить, и А. тоже поднялся. — Нет, — сказала она, — мне хотелось бы, чтобы вы еще некоторое время оставались здесь и меня не провожали: я не хочу возвращаться домой вместе с вами. — Коротко кивнув ему, она вышла из зала ожидания.

Все, что она тут говорила, протекало на грани вероятности, неважно, было ли все это правильным или глупым, в обоих случаях это было неприятным, в какую же путаницу он попал и должен погрузиться еще глубже! Должен? Нет, хочет! Он ведь легко мог исполнить желание Хильдегард — тем более что речь шла о праве на покупку, а не о самой покупке, — но вместо этого он взял себе время на размышление, и это указывало на его несокрушимое решение переехать в Охотничий домик. С кем? С Мелиттой? С баронессой? Может быть, с обеими, и тогда предположения Хильдегард справедливы — в нем бродила мысль о невестке, невыполнимое желание включить Мелитту в ту путаницу, от которой он должен был бы бежать, может быть, вместе с Мелиттой, и, уж конечно, не ехать с ней в Охотничий домик. Зачем он брал на себя все это? Все это было смутно, запутано, непонятно. Правда, разговор с Хильдегард вызвал снова образ Мелитты, не совсем отчетливо, но все же вызвал. А. после плотного обеда захотелось курить, он вынул сигару и зажег ее. Почему он не сделал этого раньше? Из почтения к барышне? Тут его взгляд упал на дощечку с запретом курить, которую он, наверное, уже видел, но не заметил, и, поскольку он был законопослушным гражданином, который не нарушал запреты даже без свидетелей, он вышел со своей сигарой на платформу, чтобы переждать не которое время, пока барышня не вернется домой.