Георгий Пахимер - История о Михаиле и Андронике Палеофагах

• Название: История о Михаиле и Андронике Палеофагах
• Автор: Георгий Пахимер
• Жанр: История
• Год: 1862

Георгий Пахимер описал царствование Михаила Палеолога и большую часть царствования Андроника Палеолога старшего; так что историческими своими рассказами, если возьмем их в совокупности с повествованиями о событиях, предшествовавших этой династии, обнял период времени около 53 лет, то есть, с 1255 до 1308 года. Все это время византийской жизни было самое тревожное; восточная империя доживала тогда последний период своего существования и находилась как бы в предсмертной агонии.

---

КНИГА ТРЕТЬЯ

1. Понимая, что без патриарха Церковь не может быть управляема, царь размышлял сам в себе, как бы дело о патриархе и окончить и устроить по своему желанию; ибо если одно что-нибудь из этого, думал он, пойдет хорошо, а другого будет недоставать, то по необходимости захромает и целое. Пусть восстановлен будет прежний патриарх и положит препятствия развитию желаний царя: от этого последний испытал бы величайшее несчастье. Пусть опять прежнего патриарха не будет, и для царя облегчатся способы приводить в исполнение свои намерения: последний, в отношении к нему, согрешит, конечно, немного; зато народ, как скоро увидит, что при новом патриархе, царь поступил несправедливо, — тотчас произведет величайшее возмущение, основательно представляя, что если бы патриарх был прежний, то никак не допустил бы его до такого злодейского замысла. Теперь-то ведь, замыслив преступное дело, царь преступному правительству придал бы и преступную главу, то есть, недобрыми помыслами пред лицом Божиим обманул бы и нового патриарха, низверг бы и царя, как будто Бог или не видит, или не наказывает грешника. А отсюда произошло бы сильное беспокойство, так что можно было бы ожидать страшного бедствия. Представляя это, царь хотел соединить несоединимое: и восстановить патриарха, и устранить от дел природного царя; а это значило — к ткани прививать такую ткань, которая с нею не свивается. Михаил признал нужным спросить патриарха, не согласится ли он, оставив дело об Иоанне в настоящем, неопределенном и безнадежном его положении, прибыть в город и, приняв предстоятельство в Церкви, венчать его на царство в другой раз, по уважению к занятой им столице (ибо во всяком случае справедливо, чтобы прежде вошедший в нее прежде был и венчан). Если бы патриарх согласился на это, то можно было бы надеяться, что обстоятельства придут в спокойное состояние. Царь думал, что три побуждения помогут ему убедить патриарха: во-первых, то, что патриарх, от долговременного пребывания на покое, ослабел; во-вторых, то, что он мог бояться, как бы опять не был возведен другой, что уже случилось и прежде; в-третьих, то, что без сомнения и он любит отечество, в которое мог теперь возвратиться, и притом с величайшею честью и славою. А между тем, не дав обещания исполнить предложенное, ему было бы это невозможно. Если же патриарх и не согласился бы, то для царя было бы уже довольно и того, что честь ему предложена. В этих мыслях царь, пока архиереи не пришли еще к единомыслию, присоединяется к стороне тех, которые подавали голос в пользу Арсения. Тогда эта сторона, по присоединении к ней царя, получила перевес; так что другая, как уже ослабевшая, должна была уступить, и уступила тем более, что была убеждаема царем и собором, и что при этом обещано не считать ее требования ни дерзким, ни несправедливым, и немедленно принять в общение священников, рукоположенных Никифором, чтобы Церковь, по поводу какого-нибудь малодушия, не разделилась. Положив такое мнение, собор посылает к патриарху вестников. Выслушав предложение, патриарх сперва стал жаловаться, что его только зовут, а не просят у него прощения в грехе, тогда как первое свойственно правым, а последние согрешившим: но потом, когда стали просить его, показал кротость и был готов отправиться; только отправился оттуда пешком и остановился в Руфине, как для отдыха, так и для того, чтобы, находясь ближе к столице, мог на дальнейшие требования собора с большею скоростью присылать свои ответы.

2. Итак, от царя и собора были посылаемы в Руфин вопросы, по обсуждении которых, патриарх на одни соглашался, а на другие давал обещание, и затем вскоре переправился и, вступив в город, с общего согласия и одобрения принял Церковь. Царь первый извинился пред ним в том, что было сделано, и оказал ему великие почести, а Церковь почтил дарованием ей доходов. Он привел в прежний вид весь храм, во многом переиначенный итальянцами, поставив распорядителем при этом монаха Руха, человека деятельного, и на счет царской казны возобновил престол, амвоны, солею и прочее; потом, самым приличным образом снабдил дом Божий покровами и священными сосудами; наконец, приписал к церкви некоторые села, а другие пожаловал в пользу священнослужителей, чтобы, имея нужду в необходимом, они не были нерадивыми. Архиерей принимал все это, как даваемое в честь Богу, и сам лично благодарил царя, как будто бы дары назначались собственно для него. Поэтому он соглашался и венчать дарователя и забыть сделанное архиереями, предоставив рукоположенным от Никифора все права священства, кроме того только, что они не могли служить вместе с ним, во всем же прочем не чуждался их; иначе подумают, — говорил он, — будто сделанное против него было справедливо, и будто он соглашается с этим, если примет их в общение с собою пред престолом. Когда нужно было вести переговоры о вторичном венчании царя, он охотно согласился и на то, и в назначенный воскресный день великолепно венчал его во святом храме. При этом об Иоанне не было и помину, а только приказано, — после царствующих лиц и патриарха, в общественных молитвах поминать и взявшего город кесаря Алексея.

3. Устроив дела хорошо и по своему желанию, царь начал отправлять и дальние посольства, именно, к правителю тохарцев, Халаву, и к эфиопскому султану. Персидский же султан Азатин был при нем и жил в городе распутно, проводя время в разврате и пьянстве на перекрестках; ибо, так как город был еще пуст и перекрестки уподоблялись пустыням, то он, бесстыдно садясь там с большою толпою приближенных, предавался дионисовым оргиям и пьянству. Итак, к тем царь отправлял посольства и обратно оттуда принимал послов. За Халава выдавал он побочную свою дочь Марию, рожденную от Дипловатацины, и посредником при этом назначил монаха и священника Принкипса. Принкипс, бывший тогда архимандритом обители Вседержителя, сопровождал означенную девицу великолепно, роскошно и вез с собою разнообразное богатство, имея при себе и походный храм из толстых покровов, также изображения святых, обделанные золотом, скрепленные крестами и шнурками, и священные драгоценные сосуды для употребления при святой жертве. Но между тем как это бракосочетание приготовлялось с таким великолепием, Халав скончался прежде, чем прибыл к нему Принкипс, — и девица, опоздавшая приездом к отцу, сочеталась с его сыном Апагою, который остался преемником власти. Эфиопского же султана войти с царем в переговоры побуждала другая нужда. Этот султан происходил из команов и, быв одним из отданных в рабство, имел похвальную причину домогаться союза со своими родичами. Известно, что климаты на земле, северный и южный, как противоположные один другому, имеют влияние на врожденные способности жителей, — телесные и душевные, равно как и на темпераменты, которых различие можно замечать не только в бессловесных животных, сравнительно с подобными им животными, но и в людях сравнительно с людьми. На севере — животные белые, а на юге — черные. Люди на севере вообще несмысленны и едва ли разумные существа: у них нет ни правил словесности, ни естественных наук, ни познаний, ни рассудка, ни экономии в жизни, ни искусств, и ничего другого, чем люди отличаются от бессловесных; они имеют только наклонности воинственные и, будучи стремительны, всегда готовы вступить в бой, тотчас бросаются, лишь бы кто подстрекнул их. Отношение их друг к другу какое-то дерзкое и вакхическое, и они служат Арею. А на юге все напротив: эти благородны, вообще очень благоразумны и превосходны в общественной жизни, славятся искусствами, словесными науками и советливостью, зато медленны в стремлениях, слабы для сражений и склонны скорее жить малым в бездействии, чем иметь много посредством усильных трудов. Естественною причиною таких явлений можно почитать солнце, которое на севере мало показывается и недостаточно согревает мозг; ибо тогда как от теплоты его происходят хорошие естественные качества, — холод, сжимающий кожу, сообщает членам грубость. На южной части напротив солнце стоит долее и способствует развитию хороших естественных качеств, чрез что, однако ж, все члены тела для подвигов мужества становятся слабее; а физика говорит, что телам соответствуют и души. Поэтому эфиопляне и прежде высоко ценили скифов, когда приобретали их для рабских услуг, или когда пользовались ими, как воинами: теперь же и самая власть находилась в руках скифа; так скифы с большим радушием были там принимаемы и составляли вспомогательное войско. Но им, нанявшись, не иначе можно было туда переправиться, как чрез пролив Эвксинского моря; а делать это без согласия царя было трудно. Посему к царю нередко присылаемы были послы с подарками, чтобы находившимся на кораблях он позволил войти в Эвксинское море и, за большие деньги наняв скифских юношей, отправиться с ними обратно домой. И это, как мы знаем, делалось часто: оттуда присылаемы были к царю подарки, а отсюда плавателям открывался свободный путь к султану.