Александр Вурдов - Кандзявые эссе

• Название: Кандзявые эссе
• Автор: Александр Вурдов
• Издательство: Издательство «Юки»
• Жанр: Языкознание
• Год: 2006
• ISBN: 5-85271-248-5

Так называемые Кандзявые эссе - первая из серии книг, запланированных к выходу под общим названием «Японский для души». Серия ставит своей задачей обеспечить любому желающему эффективное «вхождение» в японский язык, сняв с русскоговорящего европейца страх перед японскими и китайскими иероглифами, погрузить его в мир иероглифической образности, создать вокруг изучающего японский язык среду, благодаря которой понимание, запоминание и усвоение иероглифов станет если не простым, то крайне увлекательным делом. Книга постоянно обращается к личному опыту читателя, истории и культуре Японии и Китая, поэзии, пословицам и прочим явлениям и фактам, на фоне которых раскрывается таинственный и захватывающий мир японской письменности.

Книга предназначена для всех, кто хочет найти естественный, безболезненный и, что самое главное, свой путь в постижении японского языка.

---

[烏 - Ворона У_карасу 10 (灬 (86) огонь)]

[鳥 - Птица ТЁ:_тори 11 (鳥 (196) птица)]

Мы «ворону» и «птицу» специально разместили в спаренной таблице, наглядно иллюстрируя размышления о картинках, ключах и прочем. Хорошо видно, что, несмотря на явное сходство и символьно-образную взаимосвязь обоих иероглифов, применена совершенно неожиданная их классификация. В основу «Вороны» положен ключ «огонь», не имеющий абсолютно никакого отношения ни к птице в целом, ни к вороне в часности[285]. «Птица» же сама для себя выступает в роли ключа.

Основное различие между иероглифами «Ворона» и «Птица» заключается в отсутствии глаз. Дело в том, что японские вороны, как мы уже знаем по предыдущему эссе, в отличие от большинства своих зарубежных сородичей абсолютно чёрные. В результате их такие же чёрные глаза практически невидимы на фоне чёрной головы, что и нашло своё отражение в «безглазой» символике иероглифа 烏. Здесь будет крайне к месту отмечено, что чернота вороны активно используется японцами для обозначения чего-либо очень тёмного: 烏木 (убоку) - эбеновое (чёрное) дерево[286], 烏衣 (уи) - черное кимоно и так далее.[287] Очевидно, что такого рода образные слова и выражения не имеют обширного применения и вероятность найти их в обычных словарях достаточно невелика хотя бы потому, что для обозначения чёрного цвета существует специальный иероглиф.

9.6. ЧЕРНЫМ ЧЁРНОЕ ПОЛЕ

Иероглиф 黒 (чёрный) состоит из элементов, графически совпадающих со следующими кандзи: 田 (ДЭН_та) - поле, 土 (ДО_цуги) - земля и 火 (КА_хи) - огонь (только несколько деформированный[288]). Получается что-то вроде «черного поля выжженной земли»[289].

[黒 - Чёрный КОКУ_курой 11 (黒 (203) чёрный)]

Кандзи «Чёрный» участвует в образовании практически всех частей речи: 黒い (курой) - чёрный (прилагательное), 黒める (куромэру) - чернить (глагол), 黒 (куро) - чернота, чёрный цвет и так далее.

Прилагательное 黒い (курой) ведёт себя так, как и положено вести себя истинному (предикативному) японскому прилагательному[290]:

烏は黒い (карасу ва курой) - ворона чёрная.

山は黒かった (яма ва курокатта) - гора была чёрная.

蛙は黒くない (кавадзу ва курокунай) - лягушка не чёрная.

この木は黒くなかった (коно ки ва курокунакатта) - это дерево не было чёрным.[291]

Также кандзи 黒 в сочетании с другими иероглифами принимает активное участие в образовании новых слов:

黒衣 (кокуи) - чёрная одежда.

黒人 (кокудзин) - негр (чёрный человек).

黒米 (курогомэ) - неочищенный рис.

黒目 (куромэ) - зрачок, черный глаз.

黒パン (куропан) - чёрный хлеб[292].

黒ビール (куроби:ру) - тёмное пиво[293].

黒山のような人 (курояма но ё:на хито) - огромная толпа[294].

Не ищите среди этих примеров любимый «русский» напиток - если уж на то пошло, то привычный нам байховый чай в Японии, если перевести на русский, называется не черным, а ярко-красным[295].

И в завершение главы фамилия знаменитого японского режиссёра: 黒沢[296] (куросава)[297].

9.7. 日本は島国です (нихон ва симагуни дэс)

島

Элемент, соответствующий иероглифу 鳥 (птица), весьма активен при образовании более сложных иероглифов. Например, когда посреди океана над находящемся в долгом плавании кораблем вдруг пролетает птица - это верный признак того, что судно приближается к какому-то острову, а любой остров - это, по сути своей, гора в океане, на которой гнездятся пернатые. Вся эта мореходная романтика исключительно красиво воплощена в иероглифе «Остров», в основу которого лёг образ парящей над горой 山 (или сидящей на горе) птицы 鳥. Хорошо видно, что в угоду каллиграфической лаконичности «птица» лишилась своего «огненного оперения» (灬), место которого заняла «гора» (山).

[島 - Остров ТО:_сима 10 (山 (46) гора)]

Следует отметить, что японцы очень гордятся своим островным происхождением, и для них понятие 島国 («симагуни» - островное государство) и всё, что с ним связано, - совсем не пустой звук.

Если к «острову» добавить знак 半 (половина), то получится 半島 (ханто:) - полуостров. Здесь самое главное не перепутать 半 (половину) с «овцой» 羊 (Ё:_хицудзи), с «коровой» 牛 (ГЮ:_уси) или с состоянием ровной горизонтальности 平 (ХЭЙ_хира) - плоскость[298]. Все эти четыре схожих иероглифа (牛, 羊, 平, 半) желательно запомнить вместе, предварительно сделав акценты на их принципиальных различиях. Так, у крупных парнокопытных (牛) черты «лица» покрупнее, а также хорошо видно, что у «коровы» в знак повышенной бодливости сломан один «рог», а у овцы морда маленькая и черты (органы чувств) на ней расположены более скучено (羊). Горизонтального состояния обычно добиваются у весов, что нашло своё отражение в знаке 平, а вот у «половинки» 半 всё пополам и поровну. Кстати, «пополам» по-японски будет 半々に (ханбан ни)[299] - совсем как по-русски: «половина на половину».

[平 - Половина ХАН_накаба 5 (十 (24) десять)]

半ばから (накаба кара) - с полпути.

半ばで (накаба дэ) - на полпути, на середине.

二月半ばに (нигацу накаба ни) - в половине февраля.

Соединив иероглифы «Большой» и «Остров», получим «большой остров» (大島). Вот только прочесть это вслух нам будет несколько непривычно. Всё дело в том, что «большой остров» образуется кунами обоих кандзи, а «чистый» кун кандзи «Большой» состоит всего из двух «о» (大きい, оокий). Таким образом, большой остров - «оодзима».

9.8. ТАК ПТИЦЫ КРИЧАТ В ПОДНЕБЕСНОЙ

Ещё один интересный пример использования «птицы» в качестве компонента другого иероглифа: если соединить вместе ロ (рот) и 鳥 (птицу), получим кандзи 鳴 (кричать), «кричать» в том смысле, в котором кричат (лают, чирикают, ухают, воют, поют и плачут) всевозможные представители животного мира.

[鳴 - Кричать МЭЙ_наку 14 (鳥 (196) птица)]

烏が鳴く (карасу га наку) - ворона каркает.[300]

蛙が鳴く (кавадзу га наку / каэру га наку) - лягушка квакает.

虫が鳴く (муси га наку) - насекомое стрекочет.

牛が鳴く (уси га наку) - корова (бык) мычит.

羊が鳴く (хицудзи га наку) - овца (баран) блеет.

山羊が鳴く (яги га наку) - коза (козёл) блеет.[301]

После знакомства с этими примерами может сложиться впечатление, будто язык японских животных значительно проще языка представителей «русской» фауны. Воздержимся от преждевременного ликования, возможно, вызванного возникшим у кого-то чувством превосходства. Нам ведь уже не раз приходилось охлаждать свой пыл при встрече с тем или иным подвохом таившимся за внешней простотой японского языка, и здесь ситуация не легче. Допустим, в каком-нибудь тексте глагол 鳴く (наку) окажется записанным не иероглифом, а только знаками каны (なく). Как тогда, например, перевести на русский сочетание なく鳥 (наку тори)? Мы уже знаем, что глагол «наку» можно записать как 鳴く (наку) - кричать, щебетать, реветь, а можно как 泣く (наку) - плакать[302]. И кто же теперь, спрашивается, перед нами: птица ли, плачущая слезами, или поющая (чирикающая, свистящая, каркающая, ухающая) птица? Вообще-то, если рассуждать логически, второй вариант более правильный, ведь с точки зрения японца животные плакать могут. Но, с другой стороны, «плачущее животное» может быть сильной и яркой аллегорией, которая очень даже сгодится, например, либо для сказки (почему бы сказочному животному для усиления эффекта повествования и не заплакать?), либо в повседневной жизни, чтобы подчеркнуть то или иное свойство человека, например, плаксивость: 泣虫 (накиамуси) - плакса.

До чего тонок японский язык: стоит только записать слово не иероглифом, а каной (なく鳥), и читатель сразу же становится соучастником автора литературного произведения, его сотворцом - теперь только от него зависит в каких иероглифах он захочет мысленно «увидеть» это слово (鳴く 鳥 или 泣く 鳥), а от этого уже будет зависеть, плачет ли пострадавшая от когтей коршуна или стрелы охотника бедная птичка или попросту по-птичьи щебечет. Автор всего лишь избежал конкретики, хотя и не допустил неточности, но как-то вдруг всё вышло за рамки авторской художественной воли. Вот вам и волшебная сила искусства, вот вам и якобы «примитивный» японский язык.

Здесь следует отметить, что кун «наку» (кричать по-звериному) - не единственный кун и не единственное значение иероглифа 鳴: 鳴く (наку) - чирикать, щебетать, реветь и так далее, 鳴る (нару) - звучать, раздаваться; 鳴らす (нарасу) - заставлять звучать. А в случае, когда японцам требуется соблюсти максимальную точность при передаче информации, им на помощь приходят ономатопоэтизмы (слова, созданные по принципу подражания естественным звукам):

があがあ鳴く (гаагаа наку) - квакать, крякать, гоготать. ぎりぎり歯を鳴らす (гиригири ха о нарасу) - скрежетать зубами.

かんかん鳴る / がんがん鳴る (канкан нару / ганган нару) - звенеть, лязгать.

ちりんちりん鳴る (тиринтирин нару) - звенеть, побрякивать.

В ономатопоэтическом плане интересно и полезно знать, как именно «говорят» некоторые животные в Японии: