Константин Станюкович - Блестящее назначение

• Название: Блестящее назначение
• Автор: Константин Станюкович
• Жанр: История

---

И, помолчав, прибавил:

- А ты живи у барыни, Ариша. Не отходи!

- Зачем отходить от такой барыни...

- Завтра и новый вестовой явится для осмотра... Понравится ли барыне? Только зачем вам вестовой... Зря держать человека...

И Рябкин вдруг стал необыкновенно серьезен.

- И сама одна справлюсь... Не зачем вестового, - торопливо и возбужденно ответила Ариша.

Но молодой матрос нахмурился и почти грубо сказал:

- Ты, Ариша, смотри!..

- Что выдумал?.. Глупый, Вась!..

- Глупый, а вздумается!.. Тоже бывают матроски!

Арина, верно, вспомнила, что с ней бывало, когда первый муж плавал, и в то же время не обиделась на ревнивый, грубый окрик мужа. Напротив!

И зардевшаяся Ариша, со страстной порывистостью влюбленной жены, воскликнула:

- Пропади пропадом все матросы кроме тебя, желанного... Да разве можно тебя променять на кого-нибудь... Не знаешь, как тебя обожаю?..

- То-то и есть, Ариша... Чтобы по совести жила без меня... Не облещай...

И, уже смягченный, Рябкин почти что просящим тоном прибавил:

- Я доверчивый матрос... А ты, Ариша, умная и сноровистая... Не обидь. Нехорошо...

- Чтобы да тебя обмануть?.. Да вот тебе бог!

Ариша, уже вскочившая с табурета, перекрестилась перед образом, разумеется, забывшая, что клялась в том же и первому мужу.

И, низко заглядывая в глаза Рябкина, шепнула:

- Смотри, Вась, и ты...

- Что я?..

- Помни закон... Не смей, Вась!

В свою очередь Рябкин дал слово, что он не согласен забыть закон...

- Совесть еще есть... Проживу по-хорошему! - взволнованно промолвил он.

- Перекрестись! - приказала Ариша.

Рябкин торжественно перекрестился перед образом.

Ариша поцеловала матроса и сказала:

- Завтра же барыне доложу, что вестового нам не надо.

Кукушка прокуковала десять раз, и в кухне раздался звонок.

- Верно, доктор уходит... Беги, Вась...

Через пять минут Рябкин вернулся.

- Ушел... И мне велели спать! - проговорил он, аккуратно повесив на крючок платье Загарина и поставив на сундук сапоги. - Разве завтра вычистить? - словно бы спрашивая совета Ариши, прибавил Рябкин.

- И сама завтра вычищу.

Скоро за перегородкой раздавался храп.

VIII

В одиннадцать часов утра на "Воине" стали разводить пары.

У борта корвета стоял небольшой военный пароход, на котором приехали провожающие моряков-офицеров.

Погода была отвратительная, и все сидели эти последние часы перед долгой разлукой с родными и близкими в каютах и в кают-компании.

Капитана родные не провожали. Загарин рано утром простился со своими дома и уж на извозчике вытирал слезы.

Бледный и, казалось, спокойный, Виктор Иванович сидел в своей капитанской щегольской каюте с доктором Николаевым. В качестве друга он старался развлечь Виктора Ивановича и потому рассказывал ему истории и анекдоты, которые уже слышал Загарин.

- Пойти-ка взглянуть, какова теперь погода! - проговорил Загарин.

- Такая же теплая, - ответил доктор.

Оба надели пальто, вышли наверх и поднялись на мостик.

Вахтенный офицер, мичман Иван Иванович, который хвастал, что ему "наплевать" на всякую любовь, и удивлялся, что капитан ради жены отказывался от плавания, одетый в дождевик, с зюйдвесткой на голове, - стоял у компаса рядом с молодой девушкой, закутанной в ротонду. Оба грустные, взволнованные, они о чем-то тихо говорили... А дождь так и лил.

При появлении капитана мичман вдруг смолк, незаметно смахнул слезы и почему-то взглянул на палубу.

Капитан не хотел мешать влюбленным. Он прошел на бак.

Несколько вахтенных матросов, одетых в дождевики, были угрюмы.

- Видишь, как действует на людей погода! - заметил доктор.

- Еще бы! - ответил Загарин и стал смотреть вокруг.

Погода была тоскливая.

Шел дождь с мокрым снегом по временам. Пронизывало холодом и сыростью.

Море, свинцовое и неприветное, слегка переливалось маленькой зыбью, с едва пенившимися, ленивыми "зайчиками". Горизонт большого рейда был затянут мглой... Брандвахта едва виднелась. Небо было обложено тяжело нависшим серым куполом туч. Кронштадт был окутан мутной пеленой, сквозь которую выделялись тусклыми силуэтами церкви и высокие трубы казенных мастерских.

Виктор Иванович смотрел на этот привычный для него осенний вид Финского залива, и Загарина внезапно охватило мрачное предчувствие.

Почему? Что именно вызвало в нем какой-то невольный тоскливый страх? Он не мог себе его объяснить. Далеко не суеверный, владевший собою моряк понимал, что нет никаких причин этого душевного настроения. Не боится же он плавания, знает его опасности и умеет бороться с океаном. Ничто не грозит жизни жены и Вики, кроме тех внезапных недугов, от которых никто не застрахован.

Загарину все это приходило в голову, и он старался отогнать эти мрачные, нелепые мысли, приписав их и нервам, и разлуке, и погоде.

И тем не менее он не мог избавиться от них. Чем назойливее старался не думать о них, тем яснее и, казалось, неотвязчивее чувствовал и словно был уверен, что уход грозит каким-то большим несчастием. О нем, казалось, говорил и мглистый горизонт, и море, и небо, и это неожиданное назначение.

- Какие глупости! - сердито проговорил он.

- Это что глупости? Что мы мокнем на дожде? Спустимся лучше вниз... Действительно погода - подлец...

Они вошли в каюту.

Там было тепло, уютно и светло. Вестовой догадался затопить камин и зажечь лампу.

Мрак на душе капитана исчез, и он сказал доктору:

- Нервы, брат, расшалились... Чепуха лезла в голову на баке...

Виктор Иванович рассказал про нее и, смеясь, прибавил:

- Верь я в предчувствия, как старые бабы, то...

- То был бы не Виктором Иванычем, какого я знаю давно, а невежественным человеком и трусом перед опасностью, которой вдобавок еще нет. Так-то, дружище...

- Положим и так... Но если бы эти мрачные мысли угнетали меня?

- На то у тебя есть сильная воля, чтобы не поддаваться им.

- И если все-таки...

- Обязан лечиться, как говорил... Попринимай капли, следи за желудком, а работы у тебя, как капитана, довольно. Нервы у тебя не в порядке. Ну, скажем, в первое время, острота разлуки... Но пока не болен серьезно - не должен распускать себя... Не думаешь же ты, что весь смысл жизни в неразлучном счастливом житии с женой, хотя бы и с такой, в которую влюблен до сих пор до безумия, и с детьми?.. Положим, это одна из приятных сторон жизни, не спорю, но есть и другое. И не один же ты в положении соломенного вдовца... Не один же ты на свете влюбленный муж, расстающийся по каким-нибудь делам с женой... А главное - ведь твое дело серьезное... На тебе ответственность за людей... Их лучшая жизнь, спокойствие, безопасность, их жизнь... На тебе исполнение серьезного долга... Да что я тебе говорю?.. Будто не ты, Виктор Иваныч, пропел мне суровую отповедь пять лет тому назад, когда я так разнервничался, что чуть было не свалял дурака... Ведь помнишь?

- Еще бы не помнить...

- А тогда мое настроение было "бамбуковое", со всякими предчувствиями... Недаром я до сих пор холостяк... Ведь я навсегда расставался с русалкой, на которую раньше молился. Знаешь, любил ли ее?..

- Знаю.

- Но не испытал, что значит обмануться в любимой женщине... Это действительно несчастие... Можно слабой твари и раскиснуть. И помнишь, как я раскис?..

- Совсем раскис...

- Да так, что, не образумь ты меня, не устыди вовремя - пустил бы пулю в лоб... И, как видишь, не считаю себя несчастным оттого только, что меня пустила в трубу красивая русалка... А ведь ты счастлив, Виктор Иваныч, и... вдруг предчувствия...

- Оттого и не хотел идти в плавание, что счастлив, и не тянет меня в плавание...

- Да многих ли тянет?.. Только карьерные соображения... А матросы так идут поневоле в дальнее плавание... Ведь не моряки - русские мужики. Море им непривычно и страшно, что не мешает им быть отличными матросами и из-за страха и за совесть... Ты прежде любил море... Понятно, что теперь разлюбил его и не хочется идти... Однако не воспользовался же предложением небрезгливого товарища.

- Еще бы.

- А если б послали на войну?.. Не хотел бы, а пошел.

- И теперь иду, но это другое дело. И знаешь ли, чего я не понимаю?

- Назначения?

- Именно. Кто мог удружить мне?

- Начальство... Сообразило, что ты дельный капитан и любим матросами... Эти беспощадно суровые, так называемые лихие капитаны, дантисты и поклонники порок, значит, выходят из моды. И уголь не будет так дорог... И матросы не будут бесправными... И во флоте новые песни, как везде. В наше время обновления после крымской войны... И сердись не сердись, Виктор Иваныч, а я рад за команду "Воина"...

И доктор, один из тех идеалистов шестидесятых годов, который и в своем маленьком деле применял свои гуманные взгляды, с обычной страстностью стал говорить о тех чудных надеждах, которыми он был полн в это горячее время освобождения крестьян и других реформ...

- Однако и рюмку водки пора выпить за твое здоровье! - заключил доктор.