Артуро Каротти - Наследство капитана Немо

• Название: Наследство капитана Немо
• Автор: Артуро Каротти
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015

Герои романа итальянского писателя А. Каротти «Наследство капитана Немо», спасаясь от преследователей в угольных копях Южной Африки, попадают в небывалый подземный мир, где обитают доисторические животные и… член экипажа капитана Немо. В рассказе русского поэта и писателя К. Случевского «Капитан Немо в России» сам знаменитый капитан «Наутилуса» знакомится на северном острове со странным изобретателем. В качестве приложения в книгу включен научно-фантастический рассказ А. Каротти «Нова».

---

Годы шли, но не приносили мне облегчения. Жажда по солнцу, по людям росла, и я стал искать выход из подземелий. Я искал его упорно, не останавливаясь ни перед какими препятствиями, ни перед какими опасностями. То я метался, как безумный, из пещеры в пещеру, то тщательно вычерчивал планы подземелий, осматривая пядь за пядью каждую пещеру, каждый проход, каждую расселину. Тщетно! Когда я увидал, что все мои усилия бесплодны, отчаяние овладело мной, и я стал тихо ждать избавительницы-смерти. Но вместо нее пришли вы. Если хоть как-нибудь я сумею помочь вам вырваться из этой тюрьмы, я смогу умереть спокойно.

XVIII. Звезды!

Так, вперемежку с работой, старик рассказал мне историю своей жизни.

Мы перенесли все необходимое в маленький грот и работали беспрерывно, день и ночь, останавливая сверлильную машину только для того, чтобы взрывом расширить туннель, пробитый буравом. Если бы мы могли пробивать толщину гранита по прямому направлению кверху, мы скоро одолели бы те сто шестьдесят четыре метра, что отделяли нас от солнца. Но у нас не было возможности подымать сверлильную машину в отвесном колодце все на большую и большую высоту; и нам приходилось пробивать дорогу спиралью. А подымаясь кверху спиралью, мы должны были пробить, по расчетам Марица, около 1560 метров туннеля, проработав, в лучшем случае, шесть лет.

Однажды я спал сладким сном в глубине маленького грота, когда оглушительный крик Джиджетто разбудил меня. Он прыгал, скакал, размахивал руками, как сумасшедший, крича захлебывающимся голосом:

— Вверху… там… беги… звезды!

Я бросился за ним. Он несся по галерее, я не поспевал за ним. Недалеко от сверлильной машины я наткнулся на Марселя и чуть не сшиб его с ног.

— Марсель, в чем дело?

— Свободны, спасены! — ответил он, бросившись обнимать меня.

— Свободны? Не может быть!

— Да, да, беги, смотри.

Я подбежал к сверлильной машине, протиснулся в только что пробитую часть туннеля и увидел в вышине ясные серебряные звезды.

— Звезды!

Мы наткнулись на расселину, на узкую трещину в толще скалы! Она имела больше ста метров в длину, около метра ширины внизу, еще меньше у поверхности земли.

Бесконечная радость охватила нас. Свобода была пред нами, оттуда, из далекого пролета колодца улыбалась нам светлыми глазами. Сколько мучений, сколько лет томительного труда счастливый случай унес с нашей дороги!

— Но ведь теперь должен быть день, — сказал я Марину. — Неужели наш календарь неправилен?

— Нет, — ответил инженер, — то, что мы видим звезды, вовсе не значит, что теперь над нашими головами ночь. Мы смотрим на небо, как через громадную трубу телескопа; солнечный свет не доходит до нас и не мешает нам видеть лучи звезд.

— Как мы теперь выберемся отсюда?

— Марсель пошел за железными прутьями — нам нужно будет устроить передвижную лестницу.

Не дожидаясь прихода Марселя, мы взялись за молотки и резцы и стали выбивать в стенках колодца углубления для прутьев. Скоро пазы для трех ступеней были готовы. Марсель подоспел с прутьями, мы вставили их в углубления и стали высекать ступеньки выше и выше, на расстоянии полуметра одна от другой. Когда запас наших прутьев кончился, работа стала труднее: нужно было спускаться, вынимать из насечек нижний прут, подыматься с ним кверху, укладывать новую ступень, снова спускаться, выдергивать прут, и опять карабкаться кверху. Это было очень утомительно и мы с лестницей провозились долгих четырнадцать дней. Труднее всего было повторять эту гимнастику, кончив работу и спускаясь на отдых. Мне выпало счастье вырубить насечки для последней, двести девятнадцатой ступеньки.

Я первый высунул голову из расселины и бросил взгляд на долину, где бежала река Тужела. Небо было залито дымчато-розовыми лучами заката. Солнце громадным пылающим шаром садилось вдали, за холмами, и немая, не нарушаемая тишина сковывала меркнущий воздух. Ласковый рокот Тужелы только усиливал эту сумрачную тишину.

У меня закружилась голова от счастья, и я должен был немножко передохнуть, прежде чем спускаться к моим друзьям.

На следующий день мы отпраздновали окончание работы великолепным обедом. Торжество происходило в том же маленьком гроте, где мы провели столько месяцев в изнурительном труде. Джиджетто совсем уморил нас своими шутками; мы хохотали до упаду. Даже у степенного Питера выступили на глазах слезы от смеха.

— Пора вылезать, — воскликнул наконец Котенок, — ведь не для того земля треснула, чтобы мы здесь сидели!

Действительно, пора было нам распрощаться с подземным царством.

XIX. На земле

Наполнив наши пояса золотым песком и драгоценными камнями, вооружившись ружьями и револьверами с «Наутилуса», мы вышли из туннеля, задвинули проход каменной плитой, завалили глыбами гранита и начали подыматься наверх. Вшестером это было гораздо легче — нижние передавали верхним железные прутья, и через двадцать минут Джиджетто выскочил на землю, поросшую редким кустарником; за ним последовал Мариц, за Марицем Марсель, после него Питер, потом Кобленца и я.

Солнце сверкало в ясном небе; легкий ветерок пахнул теплым запахом трав.

Старик, ступив на землю и увидев солнце, зашатался и вскрикнул; мы, сразу опьянев, опустились на траву. Долго мы лежали не двигаясь, всем существом вбирая солнечный свет, ласковый ветер, запах горячей земли и щебет птиц. Я закрывал глаза и сквозь веки смотрел на солнце: земля, казалось, то опускалась, то подымалась, сладко убаюкивая меня.

Потом мы встали, полной грудью вдыхая живительный воздух, вынули из трещины прутья и спрятали их, глубоко воткнув в землю. Мы завалили отверстие расселины глыбами земли и двинулись в путь, на север.

Наконец-то наши ноги ступали по земле, над нашими головами было безграничное небо! Такая же безграничная радость заполняла наши сердца.

Мы не представляли себе, сколько скитаний и горя ожидало еще нас на земле!..

В то время Южная Африка кипела восстаниями побежденных буров, не желавших мириться с жестоким господством победителей-англичан. Мы не могли не принять участия в этих восстаниях. Из многих опасных положений, из многих сражений, где все мы держались вместе, мы выходили целыми и невредимыми.

Но вот в одном ужасном бою, когда сам я был только легко ранен, мои друзья — Мариц, Питер, Марсель — были убиты. Их тела я нашел на поле сражения, а дальше, под грудой трупов, я наткнулся на умирающего Кобленцу. Я принял последний вздох старика и его завещание — истратить богатства Дхарматмы на дело помощи революции.

Оправившись от раны и тяжелого потрясения, вызванного потерей друзей, я с трудом разыскал Джиджетто, которого потерял на поле битвы, и мы в конце концов благополучно прибыли на родину. Котенку не терпелось увидеть родные улицы Сан-Фредиано, Свежих-Сладких с женой, и он отправился во Флоренцию.

Я же скоро был среди своих родных, в старом привычном Ливорно, где меня считали уже погибшим.

Прошли годы. Я распорядился своим богатством так, что Кобленца и сам Дхарматма были бы довольны. Джиджетто теперь со мной здесь, в Ливорно, через несколько дней мы с ним отправляемся снова в путь.

Придет время, и я смогу рассказать вам, сколько цепей помогло разбить вырванное из недр земли наследие капитана Немо.

Константин Случевский Капитан Немо в России

Глава из Жюля Верна, никем и нигде не напечатанная

I

Капитан Немо сидел угрюм и задумчив в углу своего плавучего кабинета. «Наутилус» шел в это время на глубине 2000 метров по проливу Маточкин Шар; он избегал подниматься выше, потому что вот уже не первый день над головою его Северный океан бушевал жестоко. Еще недавно, в глазах Немо, опустилось на дно океана какое-то трехмачтовое судно, не выдержавшее бури; это случалось ему видеть нередко из-за громадного стеклянного глаза «Наутилуса», светившего в водяную тьму своим электрическим светом. Хотя «Наутилус», вооруженный всеми решительно приборами для предсказания, предупреждения, отклонения и, наконец, полного отвращения опасностей, и не особенно боялся их, но капитан был все-таки осторожен и не отваживался на неизвестное. Как ни могуча наука, как ни точны цифры, но некоторая доля сомнения должна быть оставляема всегда и во всем: а ну как ошибку дать?

Цель путешествия «Наутилуса» на этот раз была очень своеобразна. Еще будучи в Гамбурге, в последнее свое посещение, капитан прочел в газетах о каком-то удивительном человеке, ученом сверх меры, убежавшем от света и поселившемся на одном из диких маленьких полуостровов русского северо-океанского побережья, не вдали от пролива Маточкин Шар. В гамбургских газетах сообщалось, что этот ученый, по имени Фиц-Рой, имеет на полуостровке нечто вроде своей обсерватории, свой физический кабинет, химическую лабораторию и все нужные к ним приборы и аппараты; что, кроме жены Фиц-Роя и находящегося в услужении его какого-то русского помора и еще одного семейного дикаря, подле него нет других людей; что все, все решительно добывает он там своими личными средствами, что машины его исполняют все обязанности полей, парников, чуть ли не пастухов и молочниц, доставляют ему всякую пищу и шьют платья, что фрукты созревают у него искусственно, что ураганы, проносящиеся над ним, дают ему живую силу, гораздо большую, чем сила Ниагарского водопада, и что даже краткие северные сияния — и те подвергаются непосредственной концентрации и развивают свою магнитную силу для службы Фиц-Рою, когда ему это нужно. Сообщали газеты также и о том, что он очень гостеприимен, рад посещениям, которых, однако, почти не бывает, потому что отыскать его трудно, потому что на лодке к острову не подплыть, а в экипаже не подъехать.