Константин Станюкович - Два брата

• Название: Два брата
• Автор: Константин Станюкович
• Жанр: История

---

- Только уж вы, господа, оживите газету... помогите мне, и не слишком того... Помягче тон, помягче. Надо сообразоваться с условиями... Вон на днях Кривцов принес статью... Право, можно было подумать, что он из Аркадии приехал... И еще удивляется, что нельзя поместить... Эх, Николай Иванович, плохо, батюшка, плохо! - снова вздыхает редактор, довольный, что нашел жертву, которой он может излить жалобы.

Скверные дела "Пользы" наводили уныние на редактора, а он, в свою очередь, наводил уныние на сотрудников. Николай поспешил улизнуть из кабинета в редакционную комнату.

XXI

За длинным большим столом, покрытым зеленым сукном, с разбросанными на нем ворохами газет, сидели сотрудники... Николай обменялся рукопожатиями, собрал газеты, вооружился ножницами и стал пробегать внутренние известия, вырезывая подходящие.

- Что, много выудили? - обратился к Николаю сосед его справа, нервный господин с живыми бегающими глазами, отодвигая от себя газету и бросая быстрый взгляд на господина в очках, сидящего напротив и углубленного в чтение оригинала.

- Нет... ничего особенного...

- Интересная статья в "Nature"{395}... хотите прочесть? Опыт Шарко{395}... Прочтите-ка вот это место.

Он подсунул тотчас же Николаю "Nature", но, не дожидаясь, пока он начнет, стал сам рассказывать об опытах, увлекся, перешел к другим опытам и, "волнуясь и спеша"{395}, уже излагал свое собственное изобретение усовершенствование микрофона{395}. Он говорил громко, с азартом, в то время как Николай наклеивал вырезки и надписывал сверху пером: "По известиям такой-то газеты" или "Такая-то газета сообщает". Николай слышал об изобретении уже в десятый раз и потому не особенно внимательно следил за речью соседа и, улыбаясь, посматривал изредка на господина в очках, ожидая обычной сцены. Аккуратный, педантичный, необыкновенно упрямый редактор иностранного отдела несколько раз уже взглядывал на рассказчика. На его обыкновенно спокойном и сдержанном лице появлялись едва заметные движения нетерпения и беспокойства. Он взглядывал на часы и морщился. Наконец он не выдержал и тихим голосом произнес:

- Григорий Васильевич! Вы, конечно, кончили перевод?

- Сейчас кончу... Мне немного!..

- Типография ждет, Григорий Васильевич... Мы тут будем разговаривать, а газета опоздает... Ведь это, согласитесь, немножко неудобно, Григорий Васильевич. Я не спорю - гораздо приятнее говорить о микрофоне, чем переводить, но ведь типография, Григорий Васильевич, без материала... Уж вы, пожалуйста, Григорий Васильевич... Я дожидаюсь. О микрофоне в другой раз, Григорий Васильевич!

Он не говорил, а тянул скрипучим голосом.

Изобретатель улучшения по микрофону, превосходный переводчик и образованный научный хроникер, славный малый и отчаянный болтун, наскоро доканчивает изложение теории микрофона и принимается за перевод речи Гамбетты{396}. Случается, он, недовольный речью Гамбетты, нарочно сокращает ее, иногда исправляет речи других ораторов, если они, как он говорит, слишком завираются и разводят канитель, которая может быть на руку отечественным либералам. Однако за это его не хвалит господин в очках и ядовито иногда советует ехать в Париж и там говорить самому речи, а не исправлять ораторов, но эти ядовитости он пропускает мимо ушей и все-таки старается переводить то, что ему больше по вкусу. А ему гораздо больше по вкусу то, что не по вкусу редактора, и он находит, что редактор переходит границы осторожности.

Некоторое время в редакции тишина, прерываемая приходом репортеров. Они молча кладут заметки и уходят. Им нет времени, да с ними и не удостоивают чести много беседовать. Это - парии прессы. Лаборатория в полном ходу. За зеленым столом быстро изготовляется нумер газеты. Хроника готова; передовая статья и ежедневное политическое обозрение уже в типографии... Политический отдел почти готов. Худощавый молодой человек с болезненным умным лицом, сидевший на конце стола, встает из-за стола и, отдавая посыльному "Печать", незаметно уходит...

Приносят лампы. Уже четвертый час. Николай уже наклеил внутренние известия и просматривает корреспонденцию. Григорий Васильевич уже кончил и с Гамбеттой и с Биконсфильдом{397} и, на свой страх, переводит еще о рабочем митинге в Англии, хотя переводить о митинге не отмечено. Но он все-таки рискует; быть может, редактор изменит на этот раз своей осторожности. А не изменит и пропадет труд - не беда. Отворяются двери, и в комнату входит литератор Браиловский, и из-за дверей еще слышны раскаты его смеха. Он на ходу громко рассказывает интересную историю, хохочет более других своим остротам и старается обратить на себя общее внимание. Он только что был у одного человечка. Мало утешительного. Однако он принес передовую статью и надеется...

Редакционная комната оживляется. Начинаются шумные разговоры. Новости дня переплетаются с газетными сплетнями. Все принимают участие. Под шум разговора Григорий Васильевич начал было объяснять Николаю производство искусственных алмазов, но остановился, не закончив, и заспорил с Браиловским. "Иностранный отдел" уже не морщился: все было готово, и он мог тоже принять участие в разговоре. Браиловский ушел, но зато в редакции появился Пастухов, тот самый литературный сплетник, с которым Николай познакомился у Смирновых. Он принес статью и целый ворох сплетен. Он сообщил такую интересную историю об издателе "Правдивого", что мрачное лицо редактора "Пользы" прояснилось. Добросовестно исполнив свою задачу, юркий господин немедленно из "Пользы" поехал в редакцию "Правдивого" и там, в свою очередь, доставил несколько приятных минут, сочинив, что в "Пользе" нет ни гроша денег и она закроется не сегодня-завтра.

Пора была расходиться - уже пять часов. Однако прежде чем идти домой, Николай зашел рядом в контору газеты и спросил у конторщика, нельзя ли получить денег.

- Вам много нужно?

- Пятьдесят рублей.

- Нельзя ли до завтра?.. Завтра будет получка.

- А сегодня нельзя?

- Сегодня все деньги роздали. Завтра непременно будут!

Он ехал домой. В сутолоке редакционной комнаты он бесплодно проводил день, хотя несколько раз и давал себе слово приезжать в редакцию пораньше, сделать свою работу и ехать домой. Но его затягивали эта комната, этот гам разговоров, сплетен и новостей, меняющихся ежедневно, что, однако, не мешало ему по приезде домой жаловаться на усталость.

Леночка беспокоилась, что жаркое пережарится. Она давно поджидала его. Отчего он так поздно?

- Заболтался в редакции. Эта редакция отнимает так много времени!

Он принимался за обед и нередко фыркал. Неужели нельзя порядочно изжарить бифштекс? Кажется, не хитрость! А масло, что за масло! Его в рот нельзя взять!

Леночка чувствовала себя виноватой за его капризы. Он молча доедал обед и шел к себе в кабинет. Леночка приносила ему чашку кофе и ласково спрашивала:

- Ты, Коля, не в духе. Что с тобой?

- Ничего особенного...

- Ты сердишься?

- Нисколько... Знаешь, Лена, надоела мне моя поденщина! Тратится много времени... Я хочу бросить эту работу.

- Что ж... твое дело! - произносит Леночка, но голос ее слегка дрожит:

Он слышит и понимает, отчего голос дрожит.

- Ты думаешь, мы не обойдемся без нее? - внезапно раздражается Николай. - Экая прелесть какая - нечего сказать... Я бы мог вместо этого написать что-нибудь порядочное, а тут вырезай да наклеивай.

- Но ведь ты сам говорил: эта работа берет три часа времени... А впрочем, что ж, откажись. Скоро твоя статья будет напечатана...

- Платонов что-то тянет долго... Откажись! И рад бы, да надо ради куска хлеба... Корпи, меняй себя на мелкую монету! - раздражается Николай все более и более и продолжает монолог на эту тему.

Если бы не ослепление влюбленной женщины, то Леночка расхохоталась бы над этим нытьем, но она серьезно жалеет Николая и готова была бы еще давать уроки, только бы ему было легче. Как бы он не загубил своего таланта!

Вечером она сама же предлагает ему рассеяться, идти в театр. А она? Она не хочет, да и некогда - надо на урок. Он идет рассеяться, а она отправляется на Васильевский остров, занятая мыслью, как бы помочь Николаю. Казалось, они получали довольно: он заработывал до полутораста рублей, да она имела шестьдесят, но деньги как-то таяли. Николай брал большую их часть, оставляя ей пустяки, так что она с трудом изворачивалась. Вскоре стали в квартире появляться кредиторы. Оказались долги, надо платить проценты. Разделаться бы с долгами, и ведь это так просто! - решила однажды Леночка. Стоит продать их мебель и перебраться в квартиру поменьше. Что за беда потесниться!

Леночка как-то сообщила свой план Николаю, когда он жаловался на долги.

- Придумала отличное средство! - насмешливо проговорил он. - Очень остроумно!.. Трогательно!.. Какой-нибудь чердачок с геранью в слуховом окне еще лучше и дешевле... А мы вдвоем будем сидеть и любоваться небом. Не так ли?

- Зачем ты, Коля, сейчас смеешься? Разве я предлагаю чердак?