Василий Жуковский - Певец во стане русских воинов

• Название: Певец во стане русских воинов
• Автор: Василий Жуковский
• Жанр: Сказка
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-29908-9

Великий поэт, основоположник романтизма в русской литературе Василий Андреевич Жуковский (1783–1852) – выдающаяся личность первой половины XIX века, сочетавший в себе высокую гражданскую позицию, необыкновенную душевную щедрость и незаурядный поэтический талант. «… Жуковский имел решительное влияние на дух нашей словесности, к тому же переводный слог его останется всегда образцовым», – писал Пушкин, ученик поэта. Мелодическая и завораживающая поэзия Жуковского с удивительной точностью передавала лирику человеческой души и подлинного чувства.Помимо стихотворений, в книгу вошли баллады, поэмы, сказки, басни, а также избранная проза.

---

Рыцарь в уборной своей стоял перед зеркалом. Тусклый

Свет проливала свеча. Вдруг кто-то легонько

Стукнул в дверь… так точно, бывало, стучалась Ундина.

«Все это призрак! – сказал он. – Пора мне в постелю». – «В постеле

Будешь ты скоро, но только в холодной», – шепнул за дверями

Плачущий голос. И в зеркало рыцарь увидел, как двери

Тихо, тихо за ним растворились, как белая гостья

В них вошла, как чинно замо́к заперла за собою.

«Камень с колодца сняли, – она промолвила тихо, —

Здесь я; и должен теперь умереть ты». Холод, по сердцу

Рыцаря вдруг пробежавший, почувствовать дал, что минута

Смерти настала. Зажавши руками глаза, он воскликнул:

«О, не дай мне в последний мой час обезуметь от страха!

Если ужасен твой вид, не снимай покрывала и строгий

Суд соверши надо мной, мне лица твоего не являя». —

«Ах! – она отвечала, – разве еще раз увидеть,

Друг, не хочешь меня? Я прекрасна, как прежде, как в оный

День, когда твоею невестою стала». – «О, если б

Это правда была! – Гульбранд воскликнул, – о, если б

Мне хоть один поцелуй от тебя! и пускай бы

В нем умереть!» – «Охотно, возлюбленный мой», – покрывало

Снявши, сказала она; и прекрасной Ундиною, прежней

Милой, любящей, любимой Ундиною первых, блаженных

Дней предстала. И он, трепеща от любви и от близкой

Смерти, склонился к ней в руки. С небесным она поцелуем

В руки его приняла, но из них уже не пустила

Боле его; а крепче, все крепче к нему прижимаясь,

Плакала, плакала тихо, плакала долго, как будто

Выплакать душу хотела; и быстро, быстро лияся,

Слезы ее проникали рыцарю в очи и с сладкой

Болью к нему заливалися в грудь, пока напоследок

В нем не пропало дыханье и он не упал из прекрасных

Рук Ундины бездушным трупом к себе на подушку.

«Я до смерти его уплакала», – встреченным ею

Людям за дверью сказала Ундина и тихим, воздушным

Шагом по двору, мимо Бертальды, мимо стоявших

В страхе работников, прямо прошла к колодцу, безгласной,

Грустной тенью спустилась в его глубину и пропала.

Глава XIX

О том, как рыцарь был погребен

Патер Лаврентий, услышав о том, как внезапно и чудно

Кончил жизнь владетель замка Рингштеттена, тотчас

В замке явился; и он, входя во двор, осененный

Липами, встретился там с монахом, недавно венчавшим

Рыцаря: в ужасе тот удалиться спешил. «Так и должно! —

Патер Лаврентий сказал. – Теперь моя наступила

Очередь; мне помощник не нужен». Хотел он невесте,

Вдруг овдовевшей, отрадное слово сказать в подкрепленье;

Но Бертальда, ему не внимая, молчала угрюмо.

Старый рыбак молился и плакал и, в горе смиряясь,

Думал: «Оно иначе и быть не могло – то господний

Суд»; и, конечно, Гульбрандова смерть никому не могла быть

Так тяжела, как именно той, которую с смертной

Вестью прислали к нему, отверженной, бедной Ундине.

Стали готовить обряд похоронный, как было прилично

Сану покойника: тело его положить надлежало

Подле церкви приходской, там, где были гробницы

Предков его, одаривших множеством вкладов богатых

Эту церковь. И щит и шлем уж лежали на кровле

Гроба, чтоб с ним опуститься в могилу, ибо наш рыцарь

Был последний в роде своем, который с ним вместе

Кончился весь. И ход печальный уже начинался;

Песнь погребальная к светло-спокойной небесной лазури

Тихо всходила; с длинным крестом, во всем облаченье

Патер Лаврентий шел впереди; за ним шла Бертальда,

В горьких слезах, на дряхлую руку отца опираясь.

Вдруг посреди Бертальдиных женщин, одетых в глубокий

Траур и шедших в свите ее, заметили белый

Образ, в длинном, густом покрывале, тихо идущий,

Грустно потупивши голову. Страхом проникнут был каждый,

Шедший подле такого товарища; все сторонились,

Пятились, так что порядок хода расстроился. Силой

Два смельчака хотели незваного и́з ряду вывесть;

Но, от них ускользнувши, как легкая тень, он на прежнем

Месте явился опять и последовал тихо за гробом.

Вот напоследок он мало-помалу, меняяся местом

С теми, кто в страхе спешил от него удалиться, подле

Самой вдовы очутился; но ею сначала примечен

Не был и сзади пошел смиренно-печальный. Достигнул

Ход до кладбища, и все обступили могилу. Тут в первый

Раз Бертальда незваного гостя увидела, в страхе

Стала она рукою махать, чтоб он удалился;

Но покровенный, кротко упорствуя, тряс головою,

Руки к ней простирал и как будто молил о пощаде.

Вспомнила тут невольно Бертальда Ундину, как руку

К ней она подняла на Дунае, когда ей хотела

Так добродушно подать ожерелье, и как под водами

Скрылась потом навсегда. Но в это мгновение подал

Знак отец Лаврентий, чтоб все умолкли. И стали

Гроб опускать в могилу, и мало-помалу засыпан

Был он землею. Когда же совсем был набросан могильный

Холм и читать последнюю начал молитву священник,

Стала вдова на колени, стали и все на колени,

В том числе и могильщики, кончавши насыпь. Когда же

Снова все встали… уж белый образ пропал; а на месте,

Где он стоял на коленах, сквозь травку сочился прозрачный

Ключ; серебристо виясь, он вперед пробирался, покуда

Всей не обвил могилы; тогда ручейком побежал он

Дале и бросился в светлое озеро ближней долины.

Долго, долго спустя про него тех мест поселяне

Чудную повесть любили прохожим рассказывать; долго,

Долго жило поверье у них, что ручей тот Ундина,

Добрая, верная, слитая с милым и в гробе Ундина.

1831–1836

Камоэнс Драматическая поэма

Действующие:

Дон Лудвиг Камоэнс.

Дон Иозе́ Квеведо Кастель Бранка.

Васко, его сын [3] .

Смотритель главного госпиталя в Лиссабоне.

(1579)

I

Тесная горница в большом лазарете лиссабонском: стены голы; кое-где обвалилась штукатурка; с одной стороны стол с бумагами и стул; с другой большие кресла и за ними, ближе к стене, полуизломанная кровать. На ней лежит Камоэнс и спит; к кровати прислонен меч; над изголовьем висит на стене лютня, покрытая пылью. С правой стороны дверь, – Входит дон Иозе́ Квеведо вместе с смотрителем госпиталя. У последнего за поясом связка ключей, под мышкой большая книга.

Иозе́ Квеведо , смотритель госпиталя, Камоэнс.