Алекс Ратерфорд - Великий Могол

• Название: Великий Могол
• Автор: Алекс Ратерфорд
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-77583-5

Хумаюн, второй падишах из династии Великих Моголов, – человек удачливый. Его отец Бабур оставил ему славу и богатство империи, простирающейся на тысячи миль. Молодому правителю прочат преумножить это наследие, принеся Моголам славу, достойную их предка Тамерлана. Но, сам того не ведая, Хумаюн находится в страшной опасности. Его кровные братья замышляют заговор, сомневаясь, что у падишаха достанет сил, воли и решимости, чтобы привести династию к еще более славным победам. Возможно, они правы, ибо превыше всего в этой жизни беспечный властитель ценит удовольствия. Вскоре Хумаюн терпит сокрушительное поражение, угрожающее не только его престолу и жизни, но и существованию самой империи. И ему, на собственном тяжелом и кровавом опыте, придется постичь суровую мудрость: как легко потерять накопленное – и как сложно его вернуть…

---

– Благодарю, Низам. А теперь иди спасайся.

– Нет, повелитель. Я буду сопровождать тебя, иначе ты утонешь.

– Тогда помоги снять сапоги, – приказал Хумаюн, почти рухнув на землю.

Вскоре юноша справился с тяжелыми сапогами и, сам вечно босой, помог падишаху войти в воду.

– Повелитель, греби ногами и здоровой рукой. Старайся держать один бурдюк под правой рукой, а другой – под подбородком. Я помогу тебе держать направление.

Медленно они добрались, как показалось Хумаюну, до середины реки. От воды правая рука сильно болела, но эта боль прояснила его сознание. Он не должен умереть, ему не суждено умереть сейчас, – и он еще сильнее греб ногами. Низам же, словно родившийся в воде, старательно поддерживал и подталкивал Хумаюна в сторону берега. Через несколько минут, когда они были всего в пяти ярдах от берега, юноша вдруг задергался, стал колотить ногами по воде и тянуть руки к Хумаюну.

– Это крокодил[5], повелитель! Наверное, он почуял твою кровь. Я видел его нос неподалеку. Поторопись!

Сделав еще несколько гребков, падишах коснулся ногами мягкого ила. Собрав последние силы, задыхаясь и спотыкаясь, он выбрался из воды. Низам не отставал от него.

– Надо подняться дальше по берегу, повелитель.

С помощью Низама Хумаюн прошел еще десять ярдов. С безопасного места он оглянулся на крокодила, на его желтые глаза и нос, рассекавший водную гладь возле берега. Пока он смотрел, рептилия развернулась и плавно опустилась под воду. Возможно, крокодил был слишком мал, чтобы утащить его, но Хумаюн обрадовался, что выяснить это не удалось.

– Повелитель, позволь отыскать кого-нибудь из твоих военачальников – сообщу им о твоем спасении и попрошу прислать людей, чтобы доставили тебя к войску. Потом я уплыву обратно – мне нужно отыскать отца. Он один из поваров на твоей полевой кухне, и я не видел его с первой атаки Шер-шаха.

– Но до сих пор ты о нем не упоминал…

– Я знал, что мой долг помочь тебе.

– Ты должен вернуться ко мне, чтобы я наградил тебя за храбрость и верность.

– Нет, повелитель. Я должен найти отца, – серьезно ответил Низам.

Внезапно Хумаюну в голову пришла странная мысль.

– Среди водоносов ты князь. Когда я вернусь в столицу, приди ко мне – и, воссев на мой трон, станешь настоящим падишахом, отдавая приказы в течение двух часов. Любой твой приказ будет исполнен.

Низам удивился. Затем улыбнулся, тихо произнес: «Да, повелитель», – развернулся и быстро побежал по болотистому берегу Ганга в сторону остатков армии Хумаюна.

Глава 7 Выполненное обещание

Хумаюн оглядел своих военачальников, собравшихся в его полевом шатре в двадцати милях от Чаусы вверх по Гангу, где два дня тому назад случилось сражение. Сулейман Мирза погиб, и Хумаюн выслушал грустную молитву муллы по нему и другим павшим. Баба Ясавал был рядом, хотя и перебинтованный больше, чем сам Хумаюн. Ахмед-хан тоже уцелел, но стоял с неестественно бледным лицом, резко контрастирующим с его темно-коричневой бородой. Его раненое бедро было перевязано, и он опирался на толстый деревянный костыль.

Всего через несколько минут, как Низам покинул его, к нему подъехал отряд всадников. Хакимы промыли и стянули края длинной глубокой раны на кисти и предплечье, нанесли целебное масло и забинтовали тонким муслином; но от опиума, снимающего боль, падишах отказался. Больше всего ему теперь нужна была ясная голова. Он радовался, что мог шевелить пальцами, но рана то горела, то немела – и невыносимо болела, когда он нечаянно касался чего-либо. Однако больше всего Хумаюн радовался тому, что выжил. Он потерпел большое поражение, но так же, как и его отец Бабур в трудные моменты жизни, исполнился решимости вернуть утраченные земли.

– Ахмед-хан, каковы последние перемещения Шер-шаха? – спросил он.

– Он и его люди не ушли за пределы Чаусы и теперь делят содержимое наших сундуков с сокровищами и пытаются вытащить из грязи наши пушки на берегу Ганга, пока вода не поднялась настолько, что они утонут. Они, как и мы, потеряли много людей. Другие, наверное, разбегутся по домам, как только получат свою долю добычи.

– Ахмед-хан, ты в этом уверен? Ты не смог предупредить о нападении Шер-шаха.

– Да, повелитель. – Военачальник опустил голову и перед тем, как ответить, сделал паузу. – Подобно многим, я обманывался, думая, что Шер-шах хочет мира. Но я разослал резведчиков… Возможно, их было не так много. Может быть, они были недостаточно внимательны… к тому же погода… и скорость, с которой двигался Шер-шах…

Хумаюн поднял руку, призывая Ахмед-хана прекратить оправдываться. Нарочно или нет, но он пытался переложить бремя ответственности за то, что случилось, на своего тяжело раненного помощника. Это несправедливо. Он – падишах, верховный главнокомандующий, его решение первостепенно. Не смыкая глаз, страдая от боли, Хумаюн мучился вопросом, как он дошел до поражения. Не слишком ли доверчив он был, готовый услышать то, что хотел, не пытаясь, как советовала Ханзада, понять мотивы врага? Он был простодушен и наивно думал, что знает все, но его военная стратегия была неправильна. Как бы то ни было, не стоит терзаться о прошлом слишком много; следует осознать поражение и сделать все, чтобы такое не повторилось. В одном Хумаюн был уверен: перед ликом опасности его решение править только окрепло.

– Я не думал осуждать тебя, Ахмед-хан, но проследи, чтобы теперь на обоих берегах у нас было достаточно разведчиков. Что слышно об охране женщин?

– Хотя бы от них хорошие новости. Несмотря на дожди, они успешно продвигаются вперед и будут в Агре недель через семь или восемь.

– Отлично. – Повернувшись к Баба Ясавалу, Хумаюн спросил: – Каковы твои потери?

– Немалые, повелитель. Более пятидесяти тысяч человек убиты, тяжело ранены или ушло. Лошадей потеряли почти столько же, а также слонов и вьючных животных. Отстоять удалось лишь несколько пушек, да и те маленькие. Утрачена бо́льшая часть вооружения и другого снаряжения.

– Я боялся худшего. Нужно время для перевооружения и набора новых воинов. Надо разослать послов, чтобы умиротворить наших союзников, пока зерна бунта или предательства не взошли в их сознании. Как и Шер-шах, мы не в том положении, чтобы возобновить конфликт сразу же. Вместо этого надо продолжать двигаться обратно вдоль Ганга. В отступлении нет никакого позора, если оно предшествует победе, и мы должны быть в этом уверены.

* * *

Несмотря на то, что дождь прекратился и ярко засветило солнце, заиграв радугой в струях фонтанов Агры, двор перед залом дурбар, залом совещаний, все еще был мокрый и сверкал лужами. После бесславной битвы у Чаусы прошло четыре месяца. Хумаюн оставил основные силы своей армии в ста двадцати милях к югу от Агры, чтобы предотвратить любые внезапные вторжения Шер-шаха, пока он находится в столице, чтобы собрать новых союзников.

По приезде в Агру его ждали новые неприятные новости. Бахадур-шах, султан Гуджарата, и его союзники, наследники Лоди, воспользовались противостоянием падишаха с Шер-шахом в Бенгале, чтобы вернуться из укрытий в горах и вытеснить наместников, верных людей Великих Моголов, из крепостей Гуджарата. Поняв, что война на два фронта невозможна, Хумаюн послал Касима, своего визиря и ветерана стольких успешных посольств Бабура, в Гуджарат для переговоров о мире. Моголы вернут Гуджарату автономию, в случае если султан, хотя бы номинально, признает его правителем.

Неделю тому назад, усталый, грязный, но улыбающийся Касим спрыгнул с коня и поведал Хумаюну, что султан согласился на его предложения. Были и другие вдохновляющие события, о которых вспомнил падишах, направляясь через двор в сторону зала совещаний, где его ждали придворные и военачальники. Братья прислали небольшие отряды войск из своих провинций, а также обещания со временем увеличить их. Не было никаких признаков – хотя бы пока, – что Камран и другие братья собираются воспользоваться его поражением и восстать против него. Стычка с Шер-шахом, скорее, всех их сплотила. Все будет хорошо, успокаивал себя Хумаюн. На губах его заиграла слабая улыбка.

– Отойди, не смей приближаться к повелителю!

Падишах оглянулся на прозвучавший голос. Высокий чернобородый стражник держал за руки маленького сопротивляющегося человека.

– Он велел мне прийти… Сказал, что я могу сесть на его трон на два часа…

– Ты что, на солнце перегрелся? Не смей быть неуважительным… Самое лучшее, что тебе полагается, так это наказание плетьми, а самое худшее – смерть под ногами слона.

Хумаюн присмотрелся к извивающемуся человеку с решительным голосом. Это был Низам, водонос, спасший ему жизнь.

– Отпусти его. – Стражник повиновался, и Низам упал перед властителем на колени, опустив голову.