Линдэл Хэдоу - Австралийские рассказы

• Название: Австралийские рассказы
• Автор: Линдэл Хэдоу
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1958

В книге представлены рассказы писателей Австралии XX века: Маркуса Кларка, Джозефа Ферфи, Вильяма Эстли, Генри Лоусона, Алана Маршалла и др.

---

— Это очень благородно с твоей стороны.

— Я говорю от чистого сердца.

— Ладно, ладно… я сам не ожидал ничего подобного.

— И мы не возражали бы против такого лакомого кусочка.

— Еще бы.

— В следующем месяце предстоит очередной взнос за дом, а тут еще Нэлли снова возвращается к нам. Боб никак не может найти работу. А мы едва успели расплатиться с долгами за их свадьбу.

— Плохо дело.

— Она ждет наследника, и я боюсь, что отцу с матерью придется расплачиваться и за это.

— Подумать только, давно ли Нэлли была еще совсем девчонкой и каталась на самокате.

— Растут дети, — согласился Эрик. — Если бы не этот взнос за дом. Первого числа. Они требуют деньги на бочку. Если бы не это, мы были бы рады возвращению Нэлли. Что ни говори, родная дочка, дом сразу повеселеет.

— Нос от гордости задерешь, когда станешь дедом.

— Все может быть.

Они молча остановились возле дома Эрика. В голове у Тэда зародился план, и вместе с ним пришло незнакомое ощущение силы и счастья.

— Я не оставлю тебя в беде, старина, — сказал он.

— Очень благородно с твоей стороны.

— Я говорю от чистого сердца, — отозвался Тэд.

Расставаясь, они пожали друг другу руки. До дома Тэда оставалось всего несколько шагов, и он шел не торопясь.

«Тепло и сухо, — подумал он. — Надо будет полить сад». Тэд подошел к своей калитке. Во дворе никого не было. Он остановился на мгновение и огляделся вокруг. Ему показалось, что дом, в котором они прожили десять лет, он видит впервые. Он обнаружил, что дом выглядит отвратительно. Черепица на крыше выгорела от солнца, деревянная облицовка нуждалась в покраске, дорожка, некогда с таким рвением собственноручно вымощенная булыжником, производила несолидное впечатление. Дерзкая мысль промелькнула в сознании Тэда: «Пожалуй, можно будет переменить жилье». В сравнении с раскрывающимися перед ним возможностями дом казался тесным и убогим. Даже его название «Мод шан»[15] звучало жалко и смешно.

Тэд не решался сразу войти в дом. В их жизни с Грейс так давно не случалось ничего значительного, что теперь он испытывал робость. Он не знал, как Грейс отнеслась к происшедшему. Может быть, она так разволновалась, что даже не сварила обед. Он надеялся, что так и случится, но опасался, что ошибается.

Тэд вошел в комнату, повесил шляпу и громким фальшивым голосом крикнул:

— А где же моя богатая жена?

Грейс была на кухне. Она накрывала на стол.

— Ты опоздал, — заметила она, — обед остывает.

Дети с трудом сохраняли спокойствие, им не терпелось поскорее покончить с едой и идти гулять.

— Мне удалось избавиться от репортеров, — равнодушно сказала Грейс.

Грейс — женщина с характером, и она, наверно, без труда отделалась от нескольких начинающих репортеров. Но она, казалось, не собирается разговаривать на эту тему даже с собственным мужем. Тэд почувствовал, что он становится меньше ростом. Он напряженно вглядывался в лицо жены.

«Откуда она могла достать эти деньги?» — снова подумал он, на этот раз со злостью.

Вскоре они остались вдвоем. Воцарилось молчание. Грейс начала убирать со стола. Тэд почувствовал, что он должен что-то сделать. Он неловко обнял жену.

— Ты довольна, дорогая?

Она бросила на него быстрый взгляд, ее лицо сморщилось, и по нему пробежала судорога, которая была хуже слез, Грейс вырвалась из рук мужа.

— Да, — ответил она и, взяв со стола груду тарелок, направилась в кухню. Тэд последовал за ней.

— Чужая душа — потемки, — сказал он, — ведь ты ни разу ни словом об этом не обмолвилась.

«Непроницаема, как индеец», — подумал он.

Грейс убирала посуду. Движения ее были порывисты и нервны.

— Я продала кольцо и цепочку матери, — сказала она через несколько минут, словно угадывая его мысли, — к нам сюда заходил скупщик золота. Каждую неделю я покупала по одному лотерейному билету, пока не истратила всех денег.

— Вот как, — сказал он. Значит Грейс продала обручальное кольцо своей матери, чтобы покупать лотерейные билеты.

— Это были мои деньги.

— А я и не отрицаю.

— Верно.

Тарелки в ее руке задрожали. Наверняка в ней заговорило какое-то чувство, сильное чувство. Но Тэд не знал, что происходит с женой. Он не мог понять ее.

Грейс повернулась спиной к заставленному грязной посудой столу и, подойдя к мужу, застыла в напряженной позе.

— Тебя, должно быть, интересует, что я собираюсь делать? Так послушай: я ухожу от тебя, ухожу, пока не поздно. Я уйду завтра.

Казалось, он не понимал смысла происходящего.

— Сюда придет Бэтти, — продолжала Грейс, — она присмотрит за тобой и детьми. Она будет рада. Это не будет стоить тебе ни на пенни дороже.

С вытянувшимся лицом Тэд уставился на жену, бессильно уронив руки.

— Так вот почему ты назвала этот билет «Последняя надежда?» — спросил он.

— Да, — ответила она.

Майра Моррис

Возвращение домой

Перевод И. Красногорской

Он позвал девочек в дом и озабоченно оглядел их лица. На румяных щеках темнела грязь.

— Не хочу умываться, — захныкала Джулия. Она казалась меньше своих трех лет и вечно капризничала, — Никаких разговоров! — твердо сказал он. — Сегодня приезжает мама.

Он повел девочек в спальню, где на дощатых стенах тонкие заусеницы шевелились от ветра, и влажным концом полотенца обтер каждой лицо.

— Теперь смотрите не пачкайтесь, — предупредил он, беспомощно теребя косички старшей дочери.

— Не развязывай ленточки, Кэт, и слушайся мисс Бауден.

Он выпроводил их добродушным шлепком и принялся прохаживаться по коридору, заглядывая в комнаты. Нигде ни пылинки. Дом просто пахнет чистотой. Накануне он проработал до позднего вечера и наспех подоил коров, чтобы скорей заняться кухонной плитой. Теперь плита выглядит великолепно, как любит Мадж, — она сияет, словно отлакированная. Все кастрюльки начищены, а беленые кирпичи похожи на розовый мусс. Такой же порядок царит и в тесной маленькой столовой, где он подновил выщербленный камин и выкрасил охрой его решетку. Буфет, покрытый чистой салфеткой с зубчатой каемкой, протерт до блеска, а стекло на зеленой керосиновой лампе такое прозрачное и тонкое, что, кажется, лопнет сейчас, как мыльный пузырь. На стол он поставил вазу с цветами, и короткие ветки желтого жасмина с кирпично-красными острыми почками словно еще хранили отпечаток его неловких пальцев.

Он стоял, любуясь своей работой, — молодой худощавый мужчина высокого роста, с продолговатым, побуревшим от загара лицом. Черты лица у него были тонкие, высокий лоб с туго натянутой кожей казался чистым и гладким, как отполированный морем камень; серые глаза глядели пытливо и немного растерянно, словно пестрый калейдоскоп жизни не только пленял, но и озадачивал его.

Нахлобучив фетровую шляпу на редеющие темные волосы, он вышел во двор стремительным шагом энергичного человека, ставя носки немного внутрь. Теперь он может с легким сердцем тронуться в путь. Мисс Бауден, услужливая старая дева, живущая по ту сторону пастбища, должна прийти с минуты на минуту, чтобы присмотреть за ребятишками. Она уже вышла из дома — он видел, как среди сухостоя замелькала ее низенькая, похожая на перечницу, фигура. Он неторопливо вывел из сарая дешевый двухместный автомобиль, помахал на прощанье детям, которые сгребали листья под раскидистым эвкалиптом, и, обогнув простенький, обшитый досками домик, поехал к воротам.

У мостика его окликнул краснолицый мужчина в раздуваемой ветром блузе.

— Здорово, Джо! — гаркнул он. — За хозяйкой?

— За ней, Тэд, — Джо снял руку с руля и приветственно поднял ее. Это был жест человека, привыкшего взмахивать кнутом. — Вернусь часа через два, а то и раньше.

Когда машина выбралась на дорогу, он пожалел, что не поехал на двуколке. Того и гляди застрянешь колесом в глубокой колее с засохшей грязью или вдруг скользнешь в яму, полную молочно-желтой воды. Но он представил себе, как Мадж возвращается домой на двуколке, как она сидит, ничем не защищенная от колючих ветров равнины, держа на руках двухнедельного ребенка, и самая мысль об этом показалась ему невыносимой. Ведь он сейчас едет в городскую больницу, едет за Мадж и мальчишкой. При этой мысли его охватило трепетное чувство гордости и какого-то благоговения. До чего же приятно везти домой жену и ребенка — в жилище, которое он для них приготовил. Уже два раза он вот так же привозил ее домой, но сейчас ему казалось, что он едет за ней в первый раз. Джо выпрямился над дергающимся рулем и пригнул голову к смотровому стеклу, машина запрыгала по луже, и между ним и небом повисла тонкая пляшущая завеса из янтарных брызг.

«Бедная Мадж, — подумал он, — бедная девочка, достается ей тут!»