Сергей Голукович - Поперечное плавание

• Название: Поперечное плавание
• Автор: Сергей Голукович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00771-3

В мемуарной книге в жанре записок офицера инженерных войск рассказывается о фронтовых буднях воинов-понтонеров, о том, как в труднейшей боевой обстановке они наводили переправы через водные преграды, обеспечивали боевые действия наших частей по разгрому врага, проявляя при этом героизм, мужество, профессиональное мастерство.

Проект «Военная литература»: militera.lib.ru

---

Вошедшему комбату показал распоряжение.

— Рекомендую ответственным за доставку парка назначить майора. Но решайте сами.

Фисюн был доволен тем, что капитан не стал возражать, ссылаясь на то, что теперь батальон его подчинен штабу армии, а не округа. Гость отлично понимал, в какое трудное положение он поставил Корнева, оставляя на продолжительное время батальон без машин для парка, но с наигранной беспечностью сказал:

— А как насчет понтонерского гостеприимства? Перекусить с дороги найдется что? Может, и здесь у вас есть мадам Петреску?

— Понтонеры всегда гостеприимны, — ответил Корнев.

Старшина Тюрин понял командира.

— Идемте на кухню, товарищ подполковник.

Фисюн вышел, а Корнев остался в штабе.

Лофицкий достал из ящика пачку склеенных и удобно, гармошкой, сложенных топографических карт, быстро нашел нужную и развернул ее на столе. Большой сверток отдельных листов топокарт был давно привезен из штаба армии. Но ни у Соловьева, ни у Корнева не было времени разобраться с ними. Новый начальник штаба показал писарям, как пользоваться сборной сеткой, и теперь все карты были удобно собраны в отдельные большие склейки.

Глядя на карту, капитан задумался. Ему было жаль расставаться с майором, успевшим за короткий срок привести в порядок запущенное штабное хозяйство. Дорога предстояла дальняя. За это время могло произойти немало изменений. Могут Лофицкого оставить командиром развертываемого в тылу батальона. Послать кого-нибудь из командиров рот было нельзя — в подразделениях только что добились удовлетворительной слаженности.

Комбат и начальник штаба вместе наметили по карте выгодный маршрут до небольшого села напротив города Сороки. Надо было проехать по левому берегу около пятидесяти километров на север. Потом еще более ста на юго-восток до станции Врадиевка.

Пришлось по тревоге поднять отдыхавшую роту понтонеров и роту машин понтонного парка. Им на выполнение задания отводилось около двух суток. Батальон оставался без спецмашин и с небольшой частью личного состава. Риск большой. Вдруг роты, отправляемые по распоряжению Фисюна, не успеют вовремя вернуться? Было над чем задуматься. Но и не вывезти резервный парк тоже нельзя.

Через тридцать минут подразделения, поднятые по тревоге, начали марш. Повел их майор Лофицкий.

— Николай Александрович, — впервые назвал майора по имени и отчеству комбат при расставании, — постарайтесь скорее отправить машины назад: через трое суток мы должны уйти отсюда.

Тем временем Фисюн, плотно закусив яичницей и поджаристыми ломтиками сала, вернулся в штаб. Корнев доложил ему о начале выполнения его распоряжения. Но подполковник заторопился и, что-то пробормотав про неотложные дела, распрощался. Капитан недоуменно пожал плечами. Подошел к окну и вдруг заметил, как из ворот штаба выезжает «пикап». Вышел во двор и увидел шофера Башару у старенького легкового газика. Хотя и догадался, что произошло, все же спросил:

— Так что же все это значит? Кто на вашей машине поехал?

Башара дрожащим от обиды голосом доложил:

— Подполковник приказал поменяться машинами с его шофером Заболотным. Сказал, что капитану не положено иметь машину лучше, чем у подполковника. Я хотел доложить вам, но он меня по стойке «смирно» поставил.

Капитан выругался про себя, а вслух сказал:

— Все правильно, Башара. Проверьте лучше, что за драндулет мы с вами получили.

Неожиданно в штабе появился политрук Тарабрин:

— Капрал исчез ночью. Видимо, учуял неладное. Вся надежда теперь на пограничников. У них связь работает по всему берегу. Словесный портрет уже передал.

Против ожидания наводка моста сокращенным расчетом прошла хорошо. С Тарабриным Соловьев прислал короткое донесение: «Мост заминирован. Его своевременный взрыв обеспечу с одним взводом, остальных верну в батальон».

С наступлением темноты непрерывным потоком пошли через мост машины и повозки. Видя, что здесь все нормально, Корнев направился в штаб. Как из-под земли вынырнул Тарабрин и сообщил:

— Пограничники поймали гада. В восемнадцати километрах от нас. Везут сюда.

Тарабрин отправился за дезертирами, находящимися в подвале церкви, а Корнев занялся подготовкой машин для отправки всех арестованных в особый отдел штаба 9-й армии.

Вскоре привезли беглеца. Сначала он держался спокойно. Увидев, как в машины сажают его подручных и тех, кого считал бежавшими домой, выругался и стал бешено отбиваться ногами. Его скрутили веревкой и, как куклу, сунули в машину.

— При попытке к бегству — стрелять без предупреждения! — объявил конвойным Тарабрин.

Хлопнули дверцы кабин, и урча машины тронулись.

А в это время лейтенант Сундстрем, в течение пяти суток выполнявший распоряжение штаба округа, закончил со своей командой вывозку парка Н2П на левый берег Днестра. Кроме того, переправил оружие и остальное имущество со складов полка. Утром на правом берегу, с нагорной части города, начали рваться мины, а немного погодя ближе к берегу раздались треск мотоциклов и беспорядочные пулеметные очереди. В город вошли румынские солдаты. Сундстрем, наблюдая в бинокль за улицами, увидел, как замаячили солдаты по дворам в своей приметной зеленовато-табачного цвета форме.

В это время к Сундстрему подбежал боец и, мешая русские слова с молдавскими, стал сбивчиво докладывать.

Лейтенант с трудом понял, что какой-то подполковник отбирает у него зенитно-пулеметную установку и требует у недавно переправившегося сюда отряда ополченцев, возглавляемого секретарем райкома, сдать оружие.

Сундстрем поспешил следом за бойцом. Около одной из хат небольшого села, к которой тянулись провода полевых телефонов, стояло несколько военных и, как сразу узнал Сундстрем, все городское начальство. Секретарь райкома доказывал подполковнику:

— Оружие отряд получил от начальника гарнизона и без его ведома вам передать не может. Да вот он и сам сюда идет.

Подполковник повернулся к подбежавшему лейтенанту, который, взглянув на его петлицы с тремя шпалами, представился:

— Начальник гарнизона лейтенант Сундстрем. — Вынул из кармана гимнастерки удостоверение. Вежливо, но твердо спросил: — С кем имею честь? Попрошу ваши документы.

Подполковник строго взглянул.

— Ишь ты: «С кем имею честь?» Тут я документы проверяю. — Однако в штабе, куда они прошли, вынул удостоверение и не так уж строго сказал: — Без документов видно, что вы в штабе своих, а не вражеских войск.

Из дальнейшего разговора Сундстрем узнал, что подполковник командует полком, предназначенным для усиления позиций укрепрайона. Оружие требует сдать не от хорошей жизни. Полк только еще разворачивается. Пополнение все время прибывает, а вооружения почти нет. В свою очередь, поняв, в каком положении со своим имуществом, находящимся на берегу, оказался лейтенант, посочувствовал:

— Трудненько вам будет без транспорта. У меня автомашин в обрез. Людьми временно могу помочь. Есть пять быстроходных тракторов «натиков». Присланы как тягачи к пушкам, а пушки и оружие получить не удалось. Близковато к границе оказались артиллерийские склады. Там теперь немцы.

Сундстрем молчал, раздумывая об ответственности за свои решения, потом предложил:

— Дайте мне письменное предписание передать все имеющееся оружие. У меня около семисот винтовок и карабинов. Есть ручные и зенитные пулеметы, патроны и гранаты. А вы передайте мне тракторы. Я хотя бы волоком уберу понтонный парк подальше от берега.

— Согласен. Забирайте вместе с трактористами.

Пока подполковник и лейтенант занимались письменным оформлением документов такого необычного для военных обмена, в штаб вошел седой майор с понтонерскими эмблемами в петлицах. По его докладу и выправке все угадали в нем бывшего офицера старой армии. Сундстрем, узнав, что майор является начальником штаба батальона и прибыл с машинами для отправки понтонного парка в тыл, облегченно вздохнул.

2

Оставшаяся на мосту рота понтонеров почти третий день работала без отдыха. За сутки взводы спали попеременно по два-три часа. От Лофицкого не было никаких вестей. Корнев жалел, что не послал с ним мотоцикл для связи. С досадой подумал: «Русский мужик задним умом крепок». Потом признался в этом своему замполиту. Сорочан достал из полевой сумки копии каких-то документов.

— Я тоже должен признаться: не посоветовавшись, написал вот это. Решил ответственность взять на себя.

Оказалось, когда Тарабрин увозил арестованных, замполит передал с ним донесение в политуправление армии и письмо в особый отдел.

Комиссар просил о снисхождении для Стребчука и брал на себя ответственность, если сочтут возможным вернуть его в свою часть.

Прочитав копии документов, Корнев спросил: