Сергей Голукович - Поперечное плавание

• Название: Поперечное плавание
• Автор: Сергей Голукович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00771-3

В мемуарной книге в жанре записок офицера инженерных войск рассказывается о фронтовых буднях воинов-понтонеров, о том, как в труднейшей боевой обстановке они наводили переправы через водные преграды, обеспечивали боевые действия наших частей по разгрому врага, проявляя при этом героизм, мужество, профессиональное мастерство.

Проект «Военная литература»: militera.lib.ru

---

С нашего берега ударила пушка, укрытая в уровском доте. Снаряды рвались в гуще мотоциклистов. Один броневик развернулся — и кувырком под откос.

Поезд уже прогремел по пролетам моста. Соловьев прильнул к амбразуре дота, в котором укрыта подрывная станция. Рядом майор, оставленный штабом танковой бригады проследить своевременность взрыва. Схватил Соловьева за плечо.

— Давай!

Соловьев медлил, а на том берегу, пробравшись вдоль насыпи, выскакивали солдаты в голубовато-серой форме. Еще несколько шагов — и будут на первом пролете. Два броневика выскочили на оборудованный саперами въезд и устремились к мосту.

Раскрутив ручку подрывной машинки, Соловьев нажал на контактную кнопку. И в это мгновение лежавший недалеко от края ближней фермы пестрый узел вдруг оказался поднявшейся женщиной. У ее груди мелькнул белый сверток.

Как от раскаленного угля, отдернул лейтенант палец от кнопки. Но поздно… Сверкнули огненные вспышки. Раздался оглушительный взрыв. Две ажурно-клетчатые фермы качнулись, на миг задержались — и рухнули, вздыбив водяные столбы. Между ними взметнулись осколки каменного устоя. На краю сохранившегося пролета прогнулись вниз рельсы, и рядом с ним скользнул в воду кусок колеи из досок вместе с женщиной в пестром платье.

В амбразуру ворвались поток горячего воздуха и грохот.

Соловьев, бледный, со стоном выдохнул:

— Как же так? Откуда она там взялась?

Майор повел головой, будто почудилась петля на шее.

— Вот она, война! — После нескольких секунд тягостного молчания спохватился, посмотрел на часы: — Где командир саперного батальона? Надо составить акт о времени взрыва.

Наступившее затишье прервала перестрелка, вспыхнувшая ниже по течению, где находилась низовая брандвахта. Соловьев забеспокоился:

— Пишите акт, а я пойду узнаю, в чем там дело.

Отошел недалеко — окликнули. Рядом с приземистой постройкой махал рукой боец. За хатой, в садике, собрались понтонеры с брандвахты. Один раздет до пояса, двое неумело бинтуют ему плечо. Намотали бинты и нарванные полосы откуда-то добытой простыни, а кровь проступает, ярко алея на белом. Через окно доносится плач ребенка.

Сержант Богомолов, возглавлявший спасательную команду низовой брандвахты, был непривычно для своих подчиненных расстроен. Когда к нему подошел Соловьев, он с удрученным видом показал на что-то, чуть заметное в садике за кустом:

— Вот выловили. Больше никого не было.

Соловьев увидел — лежит женщина в том, запомнившемся на всю жизнь пестром платье. Мокрые волосы раскинуты на траве, на руке обмотан ремешок лаковой сумочки.

— Ребеночка ему отдала, — кивнул сержант на раненого, — а сама, едва в лодку втащили, померла.

— Осмотрели ее?

— Осмотрели. Нигде ни царапины. Документы и деньги из сумочки вон на завалинке сушатся.

Соловьев, осторожно отделяя одну от другой мокрые бумажки, перебрал их, открыл паспорт.

— «Ветрова Татьяна Константиновна», — прочел вслух. — Взглянул в сторону хаты: — А там, значит, Василий Ветров голос подавал?

Сержант рассказал, что увидел среди плывущих обломков что-то белое. Присмотрелся: кто-то плывет, удерживая одной рукой на доске белый сверток. Потом разглядел, что плывет женщина. Понтонеры на лодке — к ней. Ребенка подхватил боец Кирьянов. Женщина, увидев своих, сразу обмякла. Немцы открыли огонь. Кирьянову в плечо угодила пуля, а у него на руках зашедшийся в плаче ребенок.

Слушая сержанта, Соловьев смотрел на мертвую женщину, а у самого вихрем мысли: «Полшага не успела до уцелевшего пролета… Все-таки ухватилась за обломок развалившейся колеи… Какой материнской силой обладала, чтобы вот так спасти родное дитя».

От соседки к соседке пошел слух: «У Андреевны в саду упокойница». Сбежались женщины. Одна из них сказала, что мать покойницы — учительница — живет в Сороцее, в домике против школы.

Сержант Богомолов быстро распорядился. Принесли доски, сколотили гроб. Услужливые женщины из соседних хат подстелили травку и положили в него Татьяну Ветрову.

Соловьев, раскрыв планшетку, взглянул на карту.

— Отвезем ребенка к бабушке, — сказал сержанту. — Это нам по пути в батальон. Там и мать похоронят.

Хозяйка хаты, сама многодетная, уже собрала узлы ехать к родственникам.

Взвод с трудом разместился в кузове машины. Ехали стоя, придерживая на ухабах накрытый крышкой гроб. В кабине сидел Кирьянов с крепко уснувшим Васильком.

Сороцея вытянулась вдоль берега. Школу и домик напротив нашли быстро, в садочке сняли гроб с машины. Мать Татьяны, уже седая, но еще крепкая женщина, увидев раскрытый гроб, сначала окаменела, а потом упала, обняла покойную, зарыдала.

Когда она пришла немного в себя, Соловьев рассказал ей все, как было.

Собрались соседи, одна из женщин взяла Василька на руки, и он громко захныкал. Услышав плач ребенка, бабушка оторвалась от тела дочери и бросилась к внуку.

Убедившись, что собравшиеся соседи помогут и Татьяну похоронить, и за Васильком присмотрят, Соловьев приказал водителю трогать.

Потемневший край неба уже отсвечивал багрово-красной полосой, когда взвод приехал в расположение батальона. Санинструктор Дуся Балбукова еще издали увидела машину, и по ее приметной окраске, а больше сердцем догадалась: «Соловьев приехал!» Смотрит: машина не к штабу, а к санчасти поворачивает. Замерла Дуся в испуге: «Вдруг случилось что с Соловьевым?!» Нет, тот стоит в кузове за кабиной во весь рост. Когда машина подъехала, из кабины осторожно, боясь потревожить плечо, выбрался Кирьянов. Дуся сбегала за врачом в соседнюю хату, а Соловьев поехал к штабу.

Выслушав его доклад, капитан сказал, что он назначается начальником штаба батальона. Затем собрал командиров подразделений и начальников служб. Стараясь сохранить обычный тон, предупредил:

— Обстановка неясная. Пограничники на нашем участке снялись и ушли в сводный батальон. Укрепрайон тоже всю оборону по берегу снимает. Вооружение в дотах частично демонтирует, а остальное готовит к взрыву. Пограничники и уровцы собираются в Кодыме, что в пятнадцати километрах от нас на восток. Там их штабы, но связь с ними прервана. Через этот город и нам предстоит отходить на Южный Буг. У нас половина парка на дне. Водолазы с трудом разбирают затонувший участок моста. Но будем доставать весь парк. Эта задача роте Переплетчикова с водолазной командой и тремя тракторами.

Лейтенант Сундстрем мысленно отметил: «Вот трактора-то и выручат. Затонувшие звенья смогут тросами без разборки повытаскивать». Комбат между тем приказал лейтенанту Логинову принять роту Соловьева и обеспечить погрузку парка на машины. Ко всем машинам и полупонтонам подвязать заряды, зажигательные трубки раздать шоферам. Лейтенанту Коптелову с третьей ротой предстояло занять оборону по опушке урочища Калаур фронтом на восток, заминировать основные дороги.

Коптелов — это тот самый командир роты, у которого во время бомбежки спаниковали и утонули семь понтонеров. Он хотел что-то переспросить у комбата для уточнения боевой задачи, по, постеснявшись показаться непонятливым, передумал.

Получив приказ, Коптелов направился в роту, шел быстро на своих необычно длинных ногах, чуть ли не саженными шагами. Несмотря на приличный рост, впечатления мужественного человека не производил. Тощеватый и немного сутулый, с сероватым, без румянца, лицом, казался даже не совсем здоровым, но никогда ни на какие болезни не жаловался, а наоборот, отличался незаурядной выносливостью. После разговора с ним всегда оставалось впечатление, что он о чем-то еще не договорил, чего-то еще как следует не уяснил.

После совещания Корнев приказал Соловьеву приступить к обязанностям начальника штаба, а начальникам служб перебраться со своим хозяйством в лес. Командиру взвода управления поставил задачу выслать разведгруппы: одну — на правый берег; другую — по дороге на Кодыму.

К середине ночи вдоль берега в уровских дотах прокатились взрывы, и наступила тишина. В хатах ни огонька, собаки и те приумолкли. Только на берегу время от времени были слышны приглушенные команды, лязг гусениц тракторов да шорох выволакиваемых из воды понтонов. В некоторых из них пробоин не было, но они оказались полны воды. Такие, едва показавшись из реки, превращаются в многотонный груз. Того и гляди, лопнут тросы. Приходилось воду отчерпывать и, изловчившись, открывать донные пробки, на что уходило много дорогого времени.

Рассвело. На том берегу раздались приглушенные расстоянием голоса. Понтонеры, молча, стараясь не брякать железом, грузили последние два полупонтона. Завел на прицеп остававшийся на воде катер моторист Обиух.

Выглянувшее солнце подрумянило и подзолотило начавший отрываться от реки густой туман. Разведчик, присевший переобуться, нагнулся и заглянул в узкий просвет между гладью реки и туманом. Схватил первого попавшегося понтонера за рукав, потянул книзу и прошептал: