Александр Казанцев - Том 2. Сильнее времени

• Название: Том 2. Сильнее времени
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1977

Во второй том включены рассказы о загадке Тунгусского метеорита, об удивительных шахматных партиях и другие. Раздел «Размышления фантаста» посвящен следам возможных посещений Земли инопланетянами. Роман «Сильнее времени» повествует о далеком будущем. Герои произведения осуществляют необычайные научные идеи, встречаются с братьями по разуму во вселенной. Отточенность литературной формы соединена с богатством фантазии: подсчитано, что в романе более ста научных и технических гипотез.

Иллюстрации художника Ю. Г. Макарова.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

С тяжелым чувством уходил из лаборатории профессор Кунегин. Проходя мимо стола Ланского, он взял в руки выцветшую фотографию, потом осторожно положил ее обратно.

– Вы разрешите заняться Бетховеном? – догнал его у дверей Ланской.

– Не забудьте, – многозначительно сказал Кунегин, – как ценил его Владимир Ильич. – И он скользнул взглядом по портрету Ленина, висевшему в лаборатории.

– Как можно! – воскликнул Ланской.

Теперь в лаборатории «искусственного разума» гремел Бетховен уже не только из профессорского кабинета. В его музыку Ланской почему-то вплетал некоторые революционные песни и песни гражданской войны, к материалам о судьбе Бетховена он добавил план ГОЭЛРО и книгу Уэллса о России. Человек он был дотошный и работал усердно.

И трагическая судьба гения, утратившего главное чувство музыканта – слух, но сохранившего веру в будущее, неся людям в своих произведениях все ту же силу, радость и счастье, была усвоена лазерной памятью электронной машины.

Когда задача, поставленная перед машиной новым ее наставником, была решена, состоялся такой телефонный разговор между Ланским и певцом, приглашенным для очередного лабораторного концерта.

– Что теперь петь будем? – поинтересовался тот.

– «Аппассионату» Бетховена.

– «Аппассионату»? Ваша машина просто ошиблась. Эту вещь нельзя петь.

– Так думаете? А знаете, что легло в основу главной темы «Аппассионаты»?

– Простите, я не знаю фортепьянной музыки. Я вокалист.

– А «Марсельезу» когда-нибудь пели?

– Еще бы! Великая песня Великой французской революции!

– А не потому ли Ленин любил «Аппассионату»?

– Как? Неужели? Вот не думал! Присылайте ноты. И ваш машинный текст.

– Хотите сказать, поэтический текст?

– Простите, товарищ Ланской. Вы просто в угол меня забиваете. С вашей предшественницей мне как-то легче было.

– Легче, когда пусто. Желанная тяжесть не тянет.

– Нет, нет, ничего? Я готов. Я ведь тоже участник вашего эксперимента. И горжусь этим.

А еще через некоторое время профессор Кунегин в зале, где стояли теперь два стула, слушал эпическую вещь:

Любимая соната

Мир звуков.
Теснятся идеи.
Бетховен.
Все ярко, зримо.
«Вихри враждебные
веют…»
«И все должны мы
неудержимо!..»
Что скажет
фантаст и мечтатель?
Как будто –
«во мгле Россия»?
Нет!
Сегодня неважное платье.
Но завтра –
индустрий сила.
Мечта –
луч мысли летящей,
Веха
в поле чистом
Мечтателем стать
настоящим –
Это быть
коммунистом.
Сделать край темноты
светозарным,
План-зарю окрылить
Советской властью,
Стать для мира мечтой
легендарной,
Труд и подвиг считать
высшим счастьем
И видеть
за мглою бывшей,
Как крестьянину
и солдату
Рабочий,
руки отмывши,
Сыграет
«Аппассионату»,

Профессор Кунегин встал во время исполнения вещи и дослушал ее, скрестив руки на груди и опустив лохматую голову. Потом, вскинув ее, посмотрел на портрет Ленина.

Певец, откашлявшись, осторожно вышел из лаборатории. Ланской подошел к своему руководителю. Оба мысленно продолжали слышать музыку Бетховена.

– Мне кажется, наша Маша превзошла сама себя, – почтительно обратился Ланской к профессору.

– Что? Какая Маша? Ее Таней звали, – словно очнулся Кунегин.

– Нет. Я про машину, Евгений Петрович.

– Ах, Ланской, Ланской! И ничего-то мы с вами не поняли!.. Не понимали!.. За решеткой из формул сидели, глухослепые…

– Простите, не понял. Но ведь все, что наша машина нашла у великих композиторов, все, что она расшифровала в их творчестве, глубоко эмоционально. Не правда ли?

– Допустим, эмоционально, не спорю.

– Значит, машина обладает эмоциями, электронными эмоциями, которые мы ищем.

– Эх вы! Не Ланской вы, а Ленский, ну прямо Ленский! Вам бы, подполковник, волосы – до плеч – да в поэты!..

– Простите, но пока что машина стала поэтессой, а не я. Мне и двух строчек не срифмовать.

– Поэтессой, – раздраженно перебил Кунегин. – Поэтессой стала, да не машина! Почему, когда ее программировала влюбленная девочка, она «пела» о любви, о незабудках, потом о перстне и разлуке навеки.

– Виноват. Не знаю, право…

– А надо знать! Нам надо знать, если мы с вами настоящие ученые, а не званьеносители, которые выводят на орбиту пустые идеи! Почему машина узнает в Двадцатой прелюдии Шопена строчки реквиема? Почему в творчестве Бетховена выбирает «Аппассионату»?

– В самом деле почему?

– Ответ надо искать в том, куда смотрел человек, ее наставник!

– Как? Неужели портреты?

– Да. И портреты тоже. Вы знаете, что такое подсознание? Портреты стояли перед глазами того, кто направлял, определял работу машины. А она, машина, лишь воспроизводила, понимаете, воспроизводила его чувства, человеческие, а не машинные, эмоции!

– Профессор, куда же вы?

– Куда? На «Красную стрелу». Еще успею.

– Зачем?

– Надо сказать кое-кому, что никогда машина не заменит человека на земле, что бы там ни говорили ученые мужи на научных симпозиумах! И я вместе с ними…

– А как же с искусственным интеллектом?

– Можно создать «электронный ум», но нельзя создать «электронное сердце»! Пусть это отрицание и будет вашей докторской! Не успокоюсь, пока не скажу об этом кое-кому. И боюсь услышать в ответ: «Я другому делу отдана и буду век ему верна». Но я все-таки попробую!

И дверь захлопнулась за ним.

Из космоса – в прошлое

Без фантазии нет науки.

Размышления фантаста

В своих размышлениях я вовсе не собираюсь что-либо доказать, кого-нибудь опровергать. Я расскажу лишь, как рождаются фантазии. Не больше!

Однажды в сопровождении работников АПН ко мне приехал швейцарский археолог Эрих фон Деникен. Это был невысокий подвижный человек, полный энергии и оптимизма. Он прилетел в Москву прямо из Южной Америки, где побывал во множестве интересных мест. Он был увлечен сбором доказательств в пользу того, что не только Земля населена разумными существами и что в далекой древности наша планета посещалась высокоразвитыми пришельцами из космоса, прилетавшими от другой звезды.

Швейцарский археолог написал книгу «Воспоминания о будущем», впоследствии продолжив ее книгой «Назад к звездам». (Отрывки из этих книг печатались у нас «За рубежом».)

Энтузиасту посещения Земли инопланетянами нелегко было свести концы с концами и в отношении доказательств, и в отношении денежных средств. Заняв на свои путешествия значительные суммы, но не сумел вовремя отдать их и угодил в долговую тюрьму, откуда не сразу выбрался, несмотря на то, что обе его книги стали бестселлерами и по ним поставили в ФРГ полнометражный фильм.

Книги правомерно критиковать за неточности и спекуляции не слишком строгого к себе автора, но главное, пожалуй, в них то, что они заставляют читателя задуматься.

И пусть далеко не все, что описано в книгах, может быть признано наукой за достоверные следы инопланетных посещений, однако привлечение внимания к этому вопросу само по себе важно.

Фантастика фантастике рознь. Можно фантазировать, ни с чем не считаясь, не считаясь даже с законами природы. В литературном произведении может найти себе место и такой подход, не ставящий целью убедить читателя в достоверности описанного. Но и в литературном произведении можно быть строгим, опираясь только на подлинные факты и ограничивая свое воображение, стремясь помочь науке сделать правильный вывод из сегодняшней мечты. Как мне кажется, в таких случаях впечатление от научно-фантастической литературы, от ее достоверности бывает наибольшим. Карл Маркс говорил, что «воображение – это великий дар, много содействовавший развитию человечества». Однако при этом стоит вспомнить слова Салтыкова-Щедрина: «Ничем не ограниченное воображение создает мнимую действительность».

Так можно ли сегодня вообразить, читая научную фантастику, что инопланетные гости побывали на Земле? Что говорят об этом серьезные ученые, как расценят они приводимые фантастами «следы из космоса»?

Попробуем, сдерживая воображение, ответить на этот вопрос, рассмотрев «современные загадки истории», ждущие своего однозначного объяснения наукой.

Более трехсот лет назад на площади Цветов в Риме инквизицией был сожжен выдающийся мыслитель Джордано Бруно.

Перед казнью инквизитор убеждал еретика:

– Джордано, может быть, ты прав и по воле господа живут подобные нам люди у других звезд, но народ еще не дорос до подобных знаний. Церковь требует, чтобы ты не будоражил паству и отрекся от своих мыслей. Отрекись – иначе костер!