Александр Казанцев - Том (9). Клокочущая пустота

• Название: Том (9). Клокочущая пустота
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1986

Главным героем научно-фантастического романа известного советского писателя-фантаста А. П. Казанцева является французский писатель и философ XVII века Сирано де Бержерак, которому автор приписывает владение знаниями древних мудрецов, якобы побывавших на других планетах.

Иллюстрации художника Ю. Г. Макарова.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Словно угадав мои мысли, Эме Мишель сказал:

– Если вы думаете о пьесе нашего Ростана, то не его персонаж вдохновлял бойцов Сопротивления, а совсем иной Сирано де Бержерак, легендарный человек, полный загадок, философ, ученый и поэт, виртуозно владевший шпагой. Я хотел бы собрать о нем безупречные сведения, как собираю о неопознанных летающих объектах. Ведь у меня уже есть документы о том, что он действительно одержал победу сразу над ста противниками. Но главное, пожалуй, в тех тайных знаниях, которыми он обладал[1] и которые подтверждаются лишь в наше время. И это современник кардинала Ришелье и д'Артаньяна, прославленного романами Дюма.

– Следовательно, и Пьера Ферма, – вставил я.

– Конечно. И Рене Декарта тоже.

– Как бы хотелось узнать все, что вам удастся выяснить об этом человеке, имя которого как воплощение французского патриотизма взяла ваша подпольная газета.

– Я пришлю вам все, что мне удастся узнать о нем, – пообещал Эме Мишель (и пусть четверть века спустя, но выполнил свое обещание!). Особенно примечательной оказалась меняющаяся внешность Сирано. Дошедшие до нас портреты сделаны лишь после его военной службы, во время которой он получил при осаде Арраса сабельный удар в лицо, изменивший очертания его знаменитого носа, бывшего до ранения еще крупнее, о чем можно лишь догадываться, но что, однако, имело большое значение в его жизни.

Но тогда в ресторане вмешался в наш разговор Жак Бержье:

– Да, конечно, Сирано де Бержерак – фигура столь же примечательная, как и загадочная. Но XVII век богат и другими занимательными загадками. Взять хотя бы того же всесильного правителя Франции, коварного и жестокого кардинала Ришелье. Казалось бы, трудно себе представить более мрачную фигуру. Все силы и недюжинный талант он отдал укреплению абсолютизма, самодержавия, как говорят у вас в России, правда воплощая всю власть в своем лице. Король Людовик XIII был слаб и циничен. Я сейчас прочту вам его подлинное письмо к губернатору Арраса. – И Бержье достал из кармана блокнот с записанной там цитатой. – «Извольте изворачиваться, – пишет король. – Грабьте, умея хоронить концы, поступайте так же, как другие в своих губерниях, вы можете все в нашей империи, вам все дозволено»[2].

– Не этот ли французский король именовал себя Справедливым? – спросил я.

– Вот именно! – рассмеялся Жак Бержье. – Можете поверить, что кардинал Ришелье не во имя «справедливости» забрал у короля всю власть. Так вот, представьте себе, дорогие товарищи, что меня, французского коммуниста, заинтересовал и мучает один необъяснимый поступок кардинала Ришелье, заклятого врага всех противников угнетения, и, живи он в наше время, не было бы злейшего врага коммунизма, и вместе с тем…

– Вместе с тем?

– Мрачный кардинал Ришелье, правитель Франции времен Людовика XIII и угнетатель французского народа, добился освобождения приговоренного к пожизненному заключению итальянского монаха Томазо Кампанеллы, автора утопии «Город Солнца», первого коммуниста-утописта Европы, предоставив ему во Франции убежище и назначив правительственную пенсию.

– Непостижимо! – ахнули мы.

– Очень странно, – согласился и Эме Мишель. – В этом стоило бы разобраться, как и в загадках Сирано де Бержерака.

Мы распрощались с новыми французскими друзьями, чувствуя себя и обогащенными и заинтригованными.

Как величайшее сокровище взяли мы документы погибшего советского героя, передав их в Москве по назначению.

Но газету, старую газету времен французского Сопротивления я заменил новым конвертом, оставив себе потрепанный газетный листок с именем Сирано де Бержерака.

Я тогда еще не знал, что этот легендарный герой, считавшийся непревзойденным по храбрости гасконцем, (но он не был гасконцем), станет мне близок и я посвящу ему роман спустя много лет после парижской встречи, роман, названный научно-фантастическим только потому, что слишком фантастичны знания Сирано трехсотлетней давности, невероятными кажутся события из жизни, столь же бурной, как и короткой, поэта, философа, бойца, страстно протестовавшего против клокочущей вокруг него пустоты.

И вместе с тем человека, обойденного Природой, но страстно жаждущего простого человеческого счастья.

Автор должен предупредить читателя, что, поскольку его герои, и Сирано де Бержерак, и Томазо Кампанелла, были поэтами, то стихотворные произведения их даны в романе в переводе автора (сонеты Кампанеллы) с латинских оригиналов, а Сирано де Бержерака – как сонеты, так и стихотворения, также и стихи его противников – даны в условном «переводе» автора с несуществующих, не дошедших до нас оригиналов, как это делал, в частности, и Э. Ростан.

Я предваряю роман сонетом Сирано де Бержерака, наиболее характерным для раннего периода его жизни, когда он прославился как первый дуэлянт Парижа.

Желанный яд[3]

Как я хотел бы для дуэли
Противника себе найти
И звездной ночью (без дуэньи!)
С ним вместо шпаг скрестить пути.

И пусть в мучениях до встречи
Волненьем жгучим буду жить.
Змеиный яд болезни лечит,
Желанный яд кровь освежит.

Придет, как гром, мое мгновенье.
Смогу счастливцем страстным стать
И за одно прикосновенье
Полжизни радостно отдать!

Хочу сраженным быть не сталью,
А приоткрытою вуалью.

Часть первая Тяжелое наследие

Самое трудное для человека – узнать себя.

Грузинская пословица

Глава первая. «Владетельный сеньор»

В ревности больше себялюбия, чем любви.

Ф. Ларошфуко

Шато Мовьер, небольшой деревянный домик с мезонином, стоял невдалеке от Парижа, на взгорье, откуда открывался прелестный вид на как бы затянутую утренним туманом, чуть всхолмленную равнину, где между купами деревьев простирались отнюдь не бесконечные, а ограниченные извилистой Сеной поля «имения» господина Абеля де Сирано-де-Мовьера. До приобретения этих земель он именовался просто господином Сирано, происходя, кстати сказать, из рода старинного и даже прославленного несколько необычным образом.

По легенде королевский егерь Карла VI случайно спас на охоте жизнь королю, вошедшему в историю как Безумный. Перепуганный больной король, не зная, чем отблагодарить спасителя, якобы даровал ему на английский манер привилегию для всего их рода не снимать шляпу в присутствии короля. Незадолго перед тем Карл VI подписал с англичанами договор в Труа, признав французским престолонаследником английского короля Генриха V. Бурные события последующих лет, подвиг Жанны д'Арк, изгнание англичан из Орлеана и с большей части Франции, воцарение при содействии Орлеанской девы нового (предавшего ее потом!) короля Карла VII стерли память об этой проанглийской прихоти безумного монарха, однако привилегия эта, по некоторым непроверенным слухам, формально не была отменена, имели ее в королевстве не более трех человек, в том числе и потомок удачливого егеря Жан-Жака господина Абеля де Сирано, который поставил себе целью жизни воспользоваться этой неотмененной привилегией, возвысясь над всеми, кто свысока относился к нему, провинциальному нотариусу, какому-то королевскому писцу, ибо некогда славный род Сирано за два столетия захудал.

Ради выполнения задуманного плана господин Абель де Сирано решил во что бы то ни стало пробиться к королевскому двору, куда господ Сирано уже сто лет не приглашали и где ныне воцарился король Генрих IV, еще недавно Генрих Наваррский, опиравшийся в борьбе за власть на гугенотов и гасконцев, даруя им особые права. Чтобы получить такие права, одновременно обратив на себя всеобщее внимание, Абель де Сирано решил «слыть гасконцем», с каковой целью выгодно женился на приглянувшейся ему девушке из буржуазной семьи, родственной самим Беранже, приобретя на ее приданое поместье Мовьер вблизи столицы, поближе к Лувру, которое, впрочем, больше походило на хутор, но тем не менее новый его владелец мог считаться «владетельным сеньором», именуясь господином поместий Мовьер, то есть господином де Мовьер.

Однако для честолюбивых замыслов господина Абеля главное было в том, что прежде имение это принадлежало гасконцам де Бержеракам, а потому он вправе был присовокупить к своему удлинившемуся имени гасконскую фамилию, став господином Абелем де Сирано-де-Мовьер-де-Бержераком, в расчете, что это впечатляющее сочетание слов наряду с полузабытой английской «шляпной привилегией», дарованной их роду по прихоти хоть и безумца, но короля, откроет ему доступ ко двору и поможет, как «гасконцу», добиться милости властвующего короля-гасконца Генриха IV.