Ольга Елисеева - Геополитические проекты Г. А. Потемкина

• Название: Геополитические проекты Г. А. Потемкина
• Автор: Ольга Елисеева
• Издательство: РАН Институт российской истории
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5–8055–0045–0

Монография О. И. Елисеевой, посвящена одному из наименее изученных аспектов в истории политической мысли России XVIII в. — возникновению и формированию внешнеполитических доктрин, оказавших заметное влияние на развитие русской философской и политической культуры, а также на международные отношения последних двух столетий. Вторая половина ХVIII в. ознаменовалась появлением крупных государственных проектов, впервые связывавших выгоды политических союзов, дипломатических и военных акций с естественным географическим положением России. В ряду этих проектов документы, разработанные светлейшим князем Потемкиным, занимают особое место. Его записки «О Крыме», «О Польше», «О Швеции», а также проекты, посвященные Северному Кавказу, Закавказью и Персии до сих пор не подвергались исследованию. Между тем, именно в них сосредоточены идеи, ставшие ведущими во внешней политике второй половины екатерининского царствования и в конечном счете заложившие основы для всей дальнейшей геополитики Российской империи

---

Именно такой обмен подписей и произошел 18 мая 1781 г. Ни одна из сторон не могла считать себя униженной. Вскоре Екатерина и Иосиф оговорили в письмах артикул договора об условиях взаимной помощи в борьбе с Портой {232}.

Новая критическая ситуация в Крыму не заставила себя долго ждать. В мае 1782 г. турецкая партия избрала ханом брата Шагин-Гирея - Батыр-Гирея и обратилась к Порте за помощью. Низложенный хан бежал из Кафы на русском корабле в Керчь {233}. Потемкин, находившийся в это время в Херсоне и занятый размещением полков по границе, писал Екатерине: «Из последних посланника Булгакова депешей видно, как турки тонко хитрят. Сверх неминуемого и всегдашнего подстрекания татар против России нынешняя посылка двух-бунчужного паши в окрестности [58] Тамана их намерения открывает. Рассказывая рейс-ефенди Булгакову жалобы от татар на хана… утаил главное, что их тревожит, а именно привязанность хана к персоне Вашей и что наивяще ознаменило его русским, сего также не сказал, что хан принял чин военной в гвардии. Их намерение было его умертвить, что теперь не удалось, но умысел навеки остался, то хотя бы татары и покорились, но как хану у них жить без охранения? Случай же ввести в Крым войска теперь настоит, чего и мешкать не надобно. Преданный Вам союзник и самовластный государь своей земли требует Вашей защиты к усмирению бунтующих… Итак, повелите хану из Керчи переехать в Петровскую крепость, откуда с полками, поблизости находящимися, вступит он в Перекоп, где и возьмет свое пребывание. Те ж войска останутся в Крыму, доколе нужно будет. Я Вас уверить могу, что татар большое число, увидя войска, отопрутся от просьбы, Порте вознесенной, и вину всю возложат на начальников возмущения» {234}.

Эта записка Потемкина не датирована самим автором. Вероятнее всего, она была вложена в общий пакет документов, как нередко делалось впоследствии, в 1783, 1787 и 1791 гг., крупные почты за которые частично сохранились.

Письмо Екатерины 3 июня 1782 г. показывает, что к этому времени императрица еще не получила известий от князя, но сведения о новом возмущении в Крыму до нее уже дошли. «Не только желание мое узнать о твоем добром состоянии принуждает меня послать к тебе сего нарочного, но и самая нужда по делам. - Писала встревоженная Екатерина. - В Крыму татары начали снова немалые беспокойства… Теперь нужно обещанную защиту дать хану, свои границы и его, нашего друга, охранить. Все сие мы б с тобою в полчаса положили на меры, а теперь не знаю, где тебя найти и прошу поспешить своим приездом, ибо ничего так не опасаюсь, как что-нибудь проронить или оплошать» {235}.

В рескрипте на имя Потемкина Екатерина передавала ему полную власть «сделать все потребные распоряжения, кои были бы достаточны к защищению хана Шагин-Гирея и к приведению нами в повиновение ему татарских народов» {236}. В подлиннике этого документа осторожная императрица не проставила число: «Дан в Царском Селе июня дня 1782 года» - предоставляя тем самым Григорию Александровичу самому действовать по обстоятельствам.

Получив необходимые для принятия решительных мер документы, Потемкин не стал торопиться в Петербург, как его просила императрица. Ситуация в Крыму и на Тамани складывалась крайне опасная, возможно было прямое военное столкновение с Турцией, уже направившей своих эмиссаров к ногайцам и обещавшей вооруженную помощь мятежникам. Светлейший князь предпочел задержаться в Херсоне. «Хотя не люблю, когда ты не у меня возле бока, барин мой дорогой, - писала корреспонденту императрица в короткой записке, относящейся к июню 1782 г., - но признаться я должна, что четырехнедельное пребывание твое в Херсоне, конечно важную пользу в себе заключает» {237}. Это послание тоже, вероятно, было вложено в пакет с документами, направляемыми Екатериной на юг и должно было по пунктам ответить на важные для Потемкина хозяйственные запросы. «1) Об экстраординарной сумме, надеюсь, что остановки не сделается… - говорит императрица, - 2) На заведение литейного дома в Киеве нельзя не согласиться…» В условиях постоянно усиливавшегося напряжения в Крыму князь считал необходимым иметь поблизости от предполагаемого театра военных действий еще один литейный дом для производства пушек, а также дополнительные магазины, на их «заведение» и понадобились «экстраординарные суммы».

В начале августа Потемкин возвращается из Крыма. Для петербургской «публики» его приезд был связан с желанием принять участие в открытии знаменитого памятника Петру Великому работы Фальконе {238}. Однако после торжества, состоявшегося 7 августа, князь остается в столице еще на месяц. Его удерживает работа над рядом важных документов, касавшихся реализации секретного артикула русско-австрийского соглашения.

В переписке между Екатериной и Иосифом II оба монарха не раз касались вопроса о возможном разделе Турции. Императрица жаловалась на постоянные беспорядки в Крыму, подстрекаемые из Константинополя, а ее австрийский корреспондент изъявил неизменную готовность содействовать прекращению этих смут, прося Екатерину точнее определить свои желания {239}. Наконец, 10 сентября 1782 г. Из Петербурга в Вену было направлено пространное письмо императрицы, в котором она говорила о вероятности разрыва с Турцией, о необходимости заранее определить план похода и приобретения обеих сторон в случае успеха. При этом Екатерина подчеркивала, что именно Оттоманская Порта, уже начавшая подготовку к войне, должна выступить нападающей стороной. [59] После раздела турецких земель Россия хотела получить город Очаков с областью между Бугом и Днестром, а также один или два острова в Архипелаге Средиземного моря для безопасности и удобства торговли. Австрии предоставлялась возможность присоединить несколько провинций на Дунае и ряд островов в Средиземном море. «Я думаю, что при тесном союзе между нашими государствами почти все можно осуществить» {240}, - заканчивала свое послание Екатерина.

Сохранились документы, проливающие свет на тщательный процесс подготовки сотрудниками императрицы текста этого внешне конфиденциального письма Иосифу П. Первоначальный вариант его был составлен по-русски и записан А. А. Безбородко в правой колонке разделенного надвое листа. Затем бумага поступила к Потемкину, который сделал в левой, более широкой графе пространные пометы, обращенные к Екатерине, и многочисленные исправления черными чернилами прямо в карандашном тексте Безбородко {241}.

Пометы светлейшего князя касались как содержания документа, так и внешнеполитической обстановки вообще, и представляли собой особый вид послания Потемкина императрице - записку на документе. Подобных записок встречается довольно много среди деловой корреспонденции светлейшего князя и Екатерины. Иногда они диктовались секретарям и приобретали ярко выраженный официальный характер. Однако на важных бумагах Потемкин оставлял собственноручные пометы, придававшие тексту неуловимую приватность, выраженную в особом, доверительном стиле и колких замечаниях Григория Александровича. Так, напротив слов Безбородко, что Россия добивается «покоя Европы», князь проставил: «Разве мы спать кому помешали?»; а напротив предположения, что «действия обоих дворов могут возбудить зависть у соседей» - фразу: «Зависть во всех есть, но слава Богу, кроме французов никто не решается и те только шиканом». Шиканство - мелкая пакость, по терминологии XVIII в.

«Одним словом сказать, что турки не перестают всячески доказывать нам, сколь велико желание их разорвать мир, и что недостает им только сил и случая, чтоб обратить в ничто все, что мы приобрели войною. Страшно им мореплавание наше на Черном море; для того они начинают ворошиться, что видят херсонский флот готовым быть. - Писал князь в обращении к Екатерине. - Для чего им хан не по мысли, для того, что он Порте не предан и что он не согласится промолчать, если б турки в Крыму хотели усилится. Что же касается до коммерции, в сем пункте держат нас за руки французы, ибо, имея весь левантский торг за собою, боятся из рук выпустить и их намерение двойное, или утеснять нашу торговлю, или прибрать учреждением своих контор в Херсоне в свои руки. Сие все делается для того, чтоб мы, не найдя барышей, отстали. Умысел явной, чтоб трактуя о сем деле, возмущение против хана сделать» {242}.

Далее князь рассматривал возможное изменение международной ситуации в случае начала русско-турецкого конфликта. Он предполагал, что Франция ограничится одним подстрекательством и дипломатическими демаршами. На слова Безбородко, что Швеция «не может озаботить нас сильным образом» Григорий Александрович отвечал: «Не может, потому что сия земля в таком положении, что проигранная одна баталия решает судьбу ее». Предположение, что прусский король «может озаботить нас ненавистью к союзнику нашему», т. е. действиями против Австрии, казалось ему маловероятным. «Король прусский, может быть, Данциг захватит или шведскую Померанию». - Отвечал князь. Зато весьма важным делом Потемкин считал приобретение содействия Польши, на что в первоначальном тексте документа практически не обращалось внимания. «Справедливость требует по увенчании предприятий Ваших, - обращается князь к Екатерине, - уделить и Польше, а именно землю, лежащую между рек Днестра и Буга» {243}.