Михаил Волков - На румбе — Полярная звезда

• Название: На румбе — Полярная звезда
• Автор: Михаил Волков
• Издательство: Издательство ДОСААФ СССР
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

Книгу составили две повести: «Бухта Одиссея» и «На румбе — Полярная звезда». В них рассказывается о полной суровой романтики службе военных моряков Тихоокеанского и Северного флотов. Герои книги — молодые лейтенанты — командиры торпедных катеров и опытные командиры, политработники, чьи знания помогают становлению молодых офицеров. Автор сам отдал морской службе более тридцати лет, поэтому и события, о которых повествует М. Волков, носят характер воспоминаний и по времени действия относятся к началу шестидесятых годов. О том, какими путями приходят юноши на флот, рассказывается в очерке «Мечте навстречу».

Для массового читателя.

---

— Да-а, перевелись на флоте богатыри.

Мы скромно потупили взоры, понимая, что это, увы, так и есть. И никакие мы еще не моряки.

— И все у вас такие? — поинтересовался боцман.

— Никак нет, — отчеканил Серега. — Есть и помельче.

— Вот как? — поразился боцман. — Значит, еще помельче есть. А вы — это наиболее крупные, что ли?

— Да… почти.

Сережино «почти» сводило на нет его гордое «да». Боцман усмехнулся:

— Ну что ж, юнги, спасибо за имущество, до встречи. Рассыльный, — обратился он к молодому матросу с красной повязкой на рукаве, — проведите этих юношей по кораблю и доставьте вниз, к машине. Особенно не задерживайте, их ждут.

— Есть, товарищ главный старшина! — щелкнул каблуками матрос.

— И много вас будет, орлы?- — повернулся к нам рассыльный.

— Да человек, наверно, восемьдесят, — ответил Серега.

— Ого, в кормовом кубрике тесновато будет. Ну да ладно, вы маленькие, вместитесь, — рассыльный рассмеялся собственной шутке. — И кстати. Меня зовут Василий Князев, я штурманский электрик. Ну, мы еще познакомимся поближе. А сейчас, братва, айда за мной.

Вид у Василия Князева был очень деловой. Он явно наслаждался своей ролью.

В течение десяти минут он почти бегом провел нас по всему кораблю, на ходу отрывисто бросая:

— Это шкафут, дальше полубак. Вот брашпиль… якорное устройство, грузовая стрела…

И хоть ничего сверхъестественного на корабле не было, мы шли за Князевым как завороженные, потрясенные огромностью корабля, его сложностью и значительностью. Вспомнились слова командира роты: «За время похода вы должны будете досконально изучить корабль». «Да тут на всю жизнь хватит изучать», — думали мы. И, словно угадав наши мысли, Князев сказал:

— Корабль сложен по устройству, но мы, опытные моряки, поможем вам разобраться во всем.

— Товарищ матрос Василий Князев, — обратился к нему Серега, — а боцман — он очень строгий?

— У-у-у, — прогудел Князев, — боцман серьезный мужик. Моряк настоящий. К тому же человек геройский. Впрочем, скоро сами узнаете это…

В школе мы ходили именинниками и с независимым видом делились впечатлениями о корабле, как бы между прочим упоминая его размеры, осадку, водоизмещение и другие данные.

Товарищи здорово нас зауважали, и только скептик Боб Савкин сказал с деланным равнодушием:

— Маловат корабль-то. Я думал больше будет…

Утром на корабль шли строем, с песней. В нашей роте был лучший запевала в школе. Валька Таганов. Старшина роты Яшумов, лишь только вытянулись мы из ворот, тотчас же дал команду:

— Таганов, запевай.

Валька солидно прокашлялся и затянул:

Якорь поднят, вымпел алый
Плещет на флагштоке,
Краснофлотец, крепкий малый,
В рейс идет далекий.

В восемьдесят мальчишеских голосов рота грянула:

Э-эх, краснофлотец, крепкий малый,
В рейс идет далекий.

Прохожие останавливались и, улыбаясь, смотрели в нашу сторону, а малышня валом валила за строем. В перерывах между песнями впереди идущий, барабанщик Васька Зацветаев, лихо рассыпал барабанную дробь.

Хорошо идти под барабан. Нога так сама и печатает шаг. А всем строем — так и вообще внушительно получается. А песня какая! Настоящая моряцкая!

А в открытке из Сиднея
Напишу две строчки:
«Неба южного синее
Глаз твоих цветочки».

Очень мы любили эту песню. А еще любили: «Ты, моряк, красивый сам собою. Тебе от роду двадцать лет…»

Старший роты Яшумов сиял, как надраенный бачок. В эту минуту он гордился нами, своими воспитанниками.

На подходе к пирсу нас встречал командир роты, огромный, уже пожилой и сухопарый мужчина. Увидев его, Яшумов громко скомандовал:

— Строевым!

Мы тотчас же перешли с походного на строевой, четко отбивая такт.

— Смирно! Равнение на-лево! — гаркнул Яшумов.

Стройными рядами проходили мы мимо командира роты, усердно отбивая шаг, и бескозырки подпрыгивали у нас на головах, а руки, прижатые к туловищу, с трудом удавалось удержать в неподвижности.

Командир роты улыбался. Он был доволен.

— Вольно! — повторил за командиром, а точнее, по-флотски отрепетовал командиру Яшумов, и мы вновь перешли на походный шаг, украдкой, быстрыми движениями поправляя сползающие бескозырки.

Перед трапом корабля мы перестроились в одну шеренгу и, как горох, забарабанили по ступенькам.

— Бегом по трапу! — поддал командир роты.

«Горох» посыпался еще чаще. Мы стремительно выскакивали на палубу и выстраивались там в две шеренги.

Командир корабля молча обошел строй юнг. Затем возвратился к середине строя, повернулся лицом к нам и, приложив руку к головному убору, поздоровался:

— Здравствуйте, товарищи юнги!

— Здравствуйте, товарищ капитан третьего ранга! — четко ответил строй.

— Завтра — в море, — обратился к нам командир. — Сейчас руководитель практики и боцман покажут вам кубрик и ознакомят с корабельными правилами. Желаю успеха в плавании!

Так начался наш первый в жизни день на военном корабле.