Ангелина Прудникова - Воровские истории города С

• Название: Воровские истории города С
• Автор: Ангелина Прудникова
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-85879-080-1

Эти истории случились в г. Северодвинске: две — в 1995, остальные — в 1998 годах. В них использованы достоверные факты и документы. Автор, исполняя журналистское задание, сама присутствовала на судах, рылась в судебных документах, скрупулезно собирая материал. То, что было покрыто мраком умолчания, пыталась домыслить, ставя себя то на место преступника, то на место жертвы, пытаясь в деталях постичь людскую психологию… В меру своей компетентности, конечно.

Похоже, Северодвинск очень богат на жуткие человеческие драмы, если учесть, что предлагаемые истории освещают лишь малую толику судебных разбирательств, прослушанных подряд.

---

Мужик пальнул для острастки в воздух, тогда и до пьяных стало доходить, что тут дело нешуточное. Дмитрий отправился за своим светлым плащиком, который скинул, чтоб не запачкать по случаю драки, а мужик сбил с ног Олега и навалился на него, успев неоднократно вразумить его рукояткой пистолета по темечку.

Дмитрий, заметив, что обижают его друга, не стал «делать ноги», а тут же пришел на выручку. Вооруженный мужик переключился на него. Дмитрий побежал к своему дому, до которого было совсем недалеко, а Олег, вскочив с газона, рванул в другую сторону. Тут ему наперерез бросился еще кто-то. Слабые ноги (выпито было порядочно) подкосились, Баевский упал, на него насел преследователь и, заломив ему руку за спину, ткнул носом в землю. Вытащил наручники и защелкнул их на запястьях. Увидев, что он уже в наручниках, драчун утихомирился.

После буйства наступил спад. Такой, что Баевский даже на ноги не мог встать — они были как ватные. Чуть ли не волоком его куда-то потащили и заставили лечь на землю. Как оказалось, рядом с Димкой. Тот лежал на газоне в луже крови и громко стонал.

А поутру они очнулись

Домой наши друзья в тот вечер не попали. Всю ночь Олега допрашивали в милиции. Инкриминировали сопротивление стражам порядка. Оказывается, два мужика — тот, что ввязался в драку, и тот, что повязал Олега, — были ментами, одетыми «по гражданке».

Олег ничего не мог вспомнить. Была какая-то драка: вся голова оказалась разбитой, руки в ссадинах, но чтобы драться с ментами? Не может этого быть: они ребята законопослушные! Это сколько же они тогда выпили?..

Баевский пригорюнился: по этой статье светило немало — как объяснили, до семи лет. А то, что менты постараются на них отыграться, сомнения не вызывало. За то, что он посмел поднять руку на милиционера, на следствии его бил майор лично, после чего у Баевского напрочь пропало уважение к родной милиции. Ладно бы сержант, молодой, ему простительно, но майо-ор… Впрочем, в камере, на Белой горе, благодаря этой статье, Олег снискал некое уважение у шпаны, — зато омоновцам, которые по средам проводили «профилактические» поколачивания заключенных, эту статью лучше было не называть: мордовали бы так же больно, как и насильников.

Как только из рациона в камерах исчезал белый хлеб, заключенные знали: вместо него заказали омоновцев, и жди плюшек похлеще. Омоновцы, многие из которых недавно вернулись из Чечни, в черных масках, налетали как черный смерч. Выгоняли из камер в коридор, ставили на полусогнутых лицом к стене и били ногами и дубинками. За те два месяца, что Олег провел на «Белке», омоновцы работали как часы, потому что незадолго до того с «Белки» был совершен побег. Олегу во время этих «профилактик» сломали ребро…

Один из сокамерников, возмущенный беспределом, пожаловался на ненормативные избиения. Для разбирательства его препроводили в кабинет с табличкой «Следователь». А там уже поджидали двое в масках… После такого урока парень «пошел в отказ» — забрал жалобу.

Олег, зная об этом, со своим ребром даже не рыпнулся. А под Новый год омоновцы повеселили зэков тем, что явились на «профилактику» в масках зайчиков и белочек…

* * *

Дима Власов в ту ночь угодил прямиком в госпиталь с пулевым ранением ноги. Он тоже спьяну ничего не помнил, хотя раньше провалов памяти за собой не замечал. Да еще долго находился в шоке. Поначалу решил, что на него кто-то напал с целью ограбления — снять золотые часы, золотую «печатку». Но вещи оказались на месте. Когда к нему приступили с допросами, понял, что махался на улице с переодетым милиционером, но это не имеет значения, потому что отвечать ему придется по всей строгости. На свадьбе с Ольгой был поставлен крест, да и какая тут свадьба, если сам он был чуть ли не на грани жизни и смерти: вся нога разворочена выстрелом…

Из медицинской справки: «Состояние тяжелое, давление 60/30, на левом бедре, на передне-внутренней поверхности ранение 2x2 см. Сзади рана 1 х 1 см. Мышцы бедра размозжены в диаметре 10 см; сквозное ранение бедренной артерии; две бедренные вены и седалищный нерв контужены».

Так, не побывав в Чечне, Дмитрий оказался серьезно раненным на улицах родного города. Жить из-за этой нелепости не хотелось…

* * *

По факту применения табельного оружия на командира роты батальона патрульно-постовой службы Александра Хмарина было заведено уголовное дело. Но поскольку потерпевший ничего не помнил, а показания давал только сам Хмарин, то выходило так, что оружие он был вынужден применить, поскольку предотвращал разборку двух бандитских группировок, а конкретно Власов пытался завладеть его оружием. Экспертиза не обнаружила у Хмарина алкогольного опьянения. А следователь прокуратуры признал действия Хмарина верными. Иного результата нельзя было и ожидать, потому что, как известно, ворон ворону глаз не выклюет. Осталось засадить бандитов на положенный им срок.

По заявлениям потерпевших Хмарина и Сонина (Сонину был нанесен «моральный вред») завели дело на измордованного в камере Баевского и полуживого Власова. Им, подсудимым, надеяться было не на что: они, сами того не ведая, подняли руку на святая святых — милицию.

У ментов память хорошая

Суд состоялся в конце декабря. Потерпевшие против побледневших в камерах подсудимых. Подсудимые трепетали от ужаса и прощались с белым светом; потерпевшие, надо думать, тоже трепетали от благородного гнева и желания наказать обидчиков.

Только чем дальше длилось заседание суда, тем более вырисовывалось, что на этот раз что-то не сходится. Не на тех милиция нарвалась: не то что бандитами, даже средними хулиганами парней нельзя было назвать. Оба работали на заводе: Баевский — слесарем-сборщиком, Власов замешал иногда мастера, заканчивал институт и готовился к защите диплома. Школьные, а вслед за ними пэтэушные биографии их оказались настолько чисты, что даже ни одного привода в милицию не наскреблось. Оба занимались в школьные годы каратэ. Оба прошли армию. Мать Баевского получала благодарственные письма от командования, а Власов закончил службу в чине сержанта, после чего в цехе был секретарем комсомольской организации. Баевский был нежным сыном, дарившим маме цветы к каждому празднику, примерным семьянином, на производстве имел постоянные поощрения от руководства цеха за перевыполнения планов, а его бригада просила суд передать Олега ей на поруки… Да, на бандитов они походили мало, приходилось с этим считаться.

Из показаний Хмарина на суде картина преступления представала такой: он, старший лейтенант Хмарин, 20 сентября собирался негласно проверять работу нарядов батальона ППС, но был одет в гражданское — имеет право. Договорился встретиться со своим заместителем Сониным на углу магазина «Октябрь». Там заметил во дворе драку. Подошел, предъявил удостоверение, потребовал прекратить махаться. Применил «Черемуху». Но безуспешно. Зато Баевский и Власов переключились на него и стали наносить удары руками и ногами, стараясь попасть в грудь. Он достал пистолет, сделал два предупреждающих выстрела вверх, крикнул: «Я вас задерживаю!» Ему ответили: «Попробуй задержи!» Стали расходиться, он побежал за Баевским, свалил его, бил пистолетом по голове, чтобы успокоить, пытался ограничить наручниками. В это время подбежал Власов, стал его избивать, навалился на него сзади, тянулся к оружию… Хмарин прострелил ему ногу. Власов стал было уходить, он сбил его с ног. Баевский бросился бежать, его догнал подоспевший на помощь Сонин и, ограничив его действия, вызвал патрульную машину.

На вопрос судьи Хмарину, почему он не воспользовался сразу рацией, чтобы вызвать патрульную машину, тот ответил, что в этом районе пользоваться рацией невозможно: ее тушат помехи. На вопрос, почему он, разрядник по силовому троеборью и дзюдо, не применил приемы, а предпочел разрядить оружие, ответил, что был сбит с толку агрессивностью подсудимых. На вопрос, нападал ли кто-нибудь на него в то время, когда он был одет по форме, ответил: «Нет».

Потерпевший Сонин подтвердил, что, действительно, ему позвонил Хмарин, они договорились встретиться; Сонин тоже был одет в гражданское. Когда он подходил к магазину, услышал выстрел, увидел борющихся. Баевский стал двигаться в его сторону. Сонин окликнул его, тот побежал, но упал, стал отбиваться ногами. Сонин навалился на него и смог надеть наручники. Тут Баевский стал понимать, что его задержали. По рации Сонин вызвал патруль.

На вопрос судьи: «Когда Баевский понял, что перед ним милиционер?», — Сонин честно ответил: «В тот момент, когда я надевал ему наручники. Он сразу прекратил сопротивление. К тому же на мне была рация, и, когда от борьбы куртка у меня распахнулась, можно было слышать переговоры по ней».

Выступил в суде и свидетель со стороны потерпевших: его милиция «обнаружила» позже в доме, возле которого происходила драка. Он, оказывается, сидел 20 сентября у раскрытого окна и все слышал. Свидетель, как механическая игрушка, пробубнил свои показания: «Видел, как милиционер предъявил удостоверение; слышал два выстрела; видел, как двое бросились в разные стороны; слышал предупреждение «Стрелять буду!» и что милиционер побежал за кем-то…»