Джон МакКрэй - Червь

• Название: Червь
• Автор: Джон МакКрэй
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Наше время, альтернативный мир, в котором стали появляться люди с суперспособностями. В то же время они остаются обычными людьми, они хотят власти, свободы, денег, признания. Они готовы бороться друг с другом за место в этом мире. Конфликты развиваются, и мир хрупок как никогда. На этой альтернативной Земле у человека с суперспособностями есть два основных варианта карьеры: стать героем или стать злодеем. Кем станет неглупая девушка, у которой нет друзей и которую ежедневно гнобят в школе? Если героем — кого она спасёт? Если злодеем — кто будет её жертвой? Авторизованный некоммерческий перевод произведения американского писателя Джона МакКрэя.

Предупреждение: издевательства, интриги, мат, собаки, драки, вялый подростковый секс, преодоление себя, упорство, поиски своего места в мире, убийства, расчленёнка, маньяки, стихийные бедствия, обретение друзей, рациональность, пауки, насекомые, телекинез, банды, кровища, находчивость, ПЦ, паутина, лазеры.

От автора: Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей. Повторных предупреждений не будет — ищите их в других книгах.

---

— Издевательства — слишком сильное слово, — сказал Алан. — Вы всё ещё не доказали…

— Алан, — прервал его мой папа. — Ради бога, замолчи. Здесь не зал суда. Все за этим столом знают, что сделали эти девочки, и ты не сможешь вынудить нас это проигнорировать. Тейлор была у вас в гостях, наверное, сотню раз, а Эмма так же часто бывала у нас. Если ты хочешь сказать, что Тейлор — лгунья, то говори прямо.

— Я только думаю, что она очень чувствительна, особенно после смерти матери, она…

Я сбросила кипу бумаг со стола. Тридцать или сорок листов образовали немаленькое облако разлетающихся бумаг.

— Не продолжайте, — сказала я тихо, я едва могла услышать себя из-за гудения в ушах. — Не надо. Докажите, что вы, по крайней мере, человек.

Я увидела ухмылку на лице Эммы прежде, чем она поставила локти на стол и прикрыла её руками.

— В январе моя дочь подверглась одной из самых злонамеренных и отвратительных шуток, о которых я когда-либо слышал, — сказал мой папа директору, игнорируя всё ещё падающие на пол бумаги. — Она оказалась в больнице. Вы смотрели мне прямо в глаза и обещали, что будете заботиться о Тейлор и внимательно следить за всем, что происходит с ней. Очевидно, вы этого не сделали.

В разговор вступил мистер Квинлан, мой учитель математики.

— Вы должны понимать, что нашего внимания требуют другие серьёзные дела. В этой школе учатся члены банд, у нас есть ученики, приходящие на занятия с ножами, случаи употребления наркотиков, драки в кампусе, которые заканчиваются серьёзными травмами для учеников. Если мы не знаем о каких-то событиях, то едва ли можно назвать это преднамеренным.

— Значит, ситуация с моей дочерью не считается серьёзной.

— Мы этого не говорили, — раздражённо ответила ему директор.

— Давайте перейдём к главному, — сказал Алан. — Какое решение по итогам нашей встречи удовлетворило бы вас?

Папа повернулся ко мне. Мы уже успели кратко обсудить это, и он заметил, что, будучи представителем профсоюза, он всегда вступал в спор, чётко понимая конечную цель, которую преследовал. Мы тоже поставили себе цель. Теперь мой ход.

— Переведите меня в старшую школу «Аркадия».

На меня посмотрели с удивлением.

— Я думала, что вы предложите исключение, — ответила директор. — Большинство бы попросило именно этого.

— Да нет же, блин! — сказала я. Я прижала пальцы к вискам. — Простите за грубость. Я буду несколько импульсивна, пока не пройдут последствия сотрясения. Нет, никакого исключения. Ведь тогда они просто смогут подать документы в другую ближайшую школу, Аркадию, да ещё и вне очереди, потому что они нигде в этот момент не будут обучаться. Для них это будет просто награда.

— Награда, — сказала директор. Думаю, она была оскорблена. Ну и славно.

— Да, — сказала я, ни капли не заботясь о её гордости. — Аркадия — хорошая школа. Ни банд. Ни наркотиков. У неё хороший бюджет. У неё есть репутация, которую она поддерживает. Если бы надо мной издевались там, я могла бы обратиться к преподавателям и получила бы от них помощь. Ничего из перечисленного в этой школе нет.

— И это всё, чего бы вы хотели? — спросил Алан.

Я покачала головой.

— Нет. Если бы я была вправе решать, то я бы хотела, что бы все трое были отстранены от занятий на оставшиеся два месяца, однако, с обязательной явкой и сдачей всех работ. И никаких привилегий. Никаких танцев, участия в школьных мероприятиях, доступа к компьютерам, или участия в спортивных кружках и командах.

— София — одна из лучших бегунов в команде по лёгкой атлетике, — сказала директор.

— Мне абсолютно наплевать, — ответила я. София впилась в меня взглядом.

— Зачем отстранение от школы — и с явкой? — спросил мистер Гледли. — Это будет означать, что кто-то постоянно должен отслеживать их появление в школе.

— Мне пришлось бы ходить на уроки летом? — подала голос Мэдисон.

— Если бы мы пошли по этому пути, то да, пришлось бы организовывать дополнительные занятия, — сказала директор. — Я думаю, что это слишком серьёзное наказание. Как заметил мистер Гледли, это потребует ресурсов, которых у нас нет. У нас и так еле хватает сотрудников.

— Обычное отстранение — это каникулы для них, — парировала я, — они могут просто добраться до Аркадии, поймать меня там и отомстить. Нет. Скорее я бы предпочла, чтобы их вообще не наказывали, чем отстраняли от занятий или исключали.

— А что, это вариант, — пошутил Алан.

— Замолчи, Алан, — ответил мой папа. Остальным за столом он сказал. — Я не вижу ничего невозможного в том, что предлагает моя дочь.

— Конечно, вы не видите, — сказала опекун Софии. — Вы бы заговорили иначе, оказавшись на другом конце стола. Важно, чтобы София продолжала заниматься легкой атлетикой. Спортивные состязания приучают её к дисциплине, которой ей недостаёт. Если отстранить её от занятий спортом, её поступки и поведение станут только хуже.

— Я считаю, что отстранение на два месяца это будет слишком, — добавил свои пять копеек папа Мэдисон.

— Я вынуждена согласиться по всем статьям, — сказала директор. Когда мы с папой дёрнулись в протесте, она остановила нас жестом руки. — Учитывая события, произошедшие в январе, и свидетельства мистера Гледли об инцидентах на его уроках, мы знаем, что постоянные издевательства действительно имели место. Полагаю, мой опыт педагога позволяет мне видеть виновных, когда я сталкиваюсь с ними, и я уверена, что девочки действительно виновны в какой-то части того, в чём их обвиняют. Я предлагаю двухнедельное отстранение.

— Вы вообще слушали меня? — спросила я. Мои кулаки были крепко сжаты, руки дрожали. — Я не прошу отстранения. Мне этого хочется меньше всего.

— Я поддерживаю свою дочь, — сказал папа. — Я скажу, что две недели — это смехотворно, а если учитывать подробный перечень уголовно наказуемых деяний, которые совершили эти девочки, в этом нет ничего смешного.

— Ваш список значил бы что-то, если бы вы смогли подтвердить его доказательствами, — иронично прокомментировал Алан, — и если бы он не был рассыпан по полу.

На секунду я подумала, что папа его ударит.

— Если отстранение будет длиться больше двух недель, то успеваемость девочек может пострадать до такой степени, что они не смогут закончить год, — сказала директор. — Не думаю, что это справедливо.

— Разве моя успеваемость не пострадала из-за них? — спросила я. Гул у меня в ушах достиг своего предела. Запоздало я поняла, что только что дала ей повод поднять тему моих пропусков.

— Мы не утверждаем, что это не так, — ответила директор терпеливо, будто разговаривая с маленьким ребенком. — Но принцип «око за око» не принесёт никому никакой пользы.

Она не упомянула о занятиях. Я задалась вопросом, знала ли она об этом вообще.

— Где здесь справедливость? — ответила я. — Я не вижу её.

— Они будут наказаны за своё поведение.

Мне пришлось остановиться, чтобы усилием воли отослать насекомых прочь. Думаю, что они среагировали на моё напряжение, или я не замечала своих подсознательных приказов из-за сотрясения мозга, потому что они стремились ко мне, хотя я их не звала. К счастью, ни один из них не проник в школу или комнату для совещаний, но я всё больше и больше опасалась потерять над ними контроль. Если это зайдёт слишком далеко, они могут начать не просто потихоньку двигаться ко мне, а собираться в полноценный рой.

Я глубоко вздохнула.

— Неважно, — сказала я. — Ладно, подарите им двухнедельные каникулы в качестве награды за то, что они делали со мной. Возможно, если у их родителей найдется капля сочувствия или ответственности, они сами подберут подходящее наказание. Мне всё равно. Просто переведите меня в Аркадию. Позвольте мне уйти от всего этого.

— Я не могу этого сделать, — сказала директор. — Это юрисдикция…

— Попробуйте, — взмолилась я. — Дерните за ниточки, попросите об одолжении, поговорите с друзьями в другой школе.

— Я не хочу давать обещания, которых не смогу сдержать, — сказала она.

Это означало отказ.

Я встала.

— Тейлор, — мой папа положил свою руку на мою.

— Мы вам не враги, — сказала директор.

— Разве нет? — я горько усмехнулась, — Забавно. Потому что это выглядит так, словно вы, хулиганки и их родители — против меня и моего отца. Сколько раз вы сегодня назвали меня по имени? Ни разу? А знаете почему? Это трюк из арсенала юристов. Они называют клиента по имени, а всех остальных называют жертвами или преступниками, в зависимости от ситуации. Это делает клиента более узнаваемым, а другую сторону обезличивает. Мистер Барнс сразу начал так делать, возможно, даже раньше, чем началась эта встреча, и вы подсознательно на это купились.

— Вы слишком параноидальны, — сказала директор. — Тейлор. Я уверена, что называла ваше имя.