Элис Манро (Мунро) - Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет (сборник)

• Название: Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет (сборник)
• Автор: Элис Манро (Мунро)
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-09825-1

Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. Вот и эти девять историй, изложенные на первый взгляд бесхитростным языком, раскрывают удивительные сюжетные бездны. На каких-то двадцати страницах Манро умудряется создать целый мир – живой, осязаемый и невероятно притягательный. Рассказы, входящие в книгу, послужили основой двух кинофильмов: «Вдали от нее» (2006; реж. Сара Полли, в ролях Гордон Пинсент и Джули Кристи) и «От ненависти до любви» (2013; реж. Лиза Джонсон, в ролях Кристен Уиг, Гай Пирс, Дженнифер Джейсон Ли, Ник Нолте).

---

– Я не буду готова. И не скажу.

– Тогда можно поехать назад, повидаться с твоей сестрой. Она-то наверняка скажет. Сейчас небось у нее как раз рабочий день заканчивается, так мы ее как раз домой и подкинем.

– Она сегодня во вторую смену, так что ха-ха.

Они ехали по той части города, где Джинни прежде никогда не бывала. Ехали медленно, часто делая повороты, в окна не задувало ни ветерка. Мимо заколоченных досками ворот фабрики, магазинов сниженных цен, ломбардов. «ДЕНЬГИ СРАЗУ, ДЕНЬГИ СРАЗУ, ДЕНЬГИ СРАЗУ», – часто-часто вспыхивая, обещала надпись над забранным решеткой окошком. А вот и жилые дома: то задрипанного вида старые двухквартирники, то одинаковые деревянные домики на одну семью, наскоро понастроенные во время Второй мировой войны. Один крошечный дворик был забит вещами на продажу – на веревке развешана одежда, на выставленных из дома столах полно тарелок и домашней утвари. Под одним из столов рылась и что-то вынюхивала собачонка, – уж она его и так и сяк, вот-вот перевернет, но женщине, сидевшей на крылечке, курившей сигарету и в отсутствие покупателей вперившей взгляд в пустоту, до выходок собачки, казалось, не было никакого дела.

Перед магазинчиком на углу паслась стайка ребятишек, сосущих леденцы. Мальчик из этой группы, стоявший с краю (вряд ли старше четырех или пяти лет), вдруг швырнул своим леденцом в микроавтобус. Да еще и как сильно-то! Леденец ударил в дверцу, за которой сидела Джинни, чуть ниже ее локтя; Джинни даже тихонько вскрикнула.

Элен высунула голову в окошко задней двери:

– Эй! Тебе что, руку сломать?

Малыш заревел. Он не ожидал такого от Элен, как не ожидал он, возможно, и того, что навсегда исчезнет его леденец.

Снова в машине, Элен заговорила с Нилом:

– Вы только зря бензин переводите.

– Это к северу от города? – спрашивал Нил. – Или к югу? К северу ли, к югу – подвезем подругу!

– Я же говорю вам. Сегодня вы уже достаточно для меня сделали. Больше не надо.

– И я тебе говорю. Мы обязательно добудем эти твои туфли, а уж потом поедем домой.

И как бы ни был строг его тон, Нил улыбался. Его лицо глупо расплывалось, видно было, что он сознает, что у него глупый вид, но ничего не может с собой поделать. Все ясно: сейчас будет приступ блаженства. Видно было, как все существо Нила переполняется, еще чуть-чуть, и глупое блаженство хлынет через край.

– Вот упрямый какой! – сказала Элен.

– Какой – это ты скоро узнаешь.

– А я тоже упрямая. Я точно такая же упрямая, как и вы.

Джинни показалось, что она чувствует, как у самого ее лица пылает щека Элен. А уж дыхание девушки она слышала явственно – хриплое и возбужденное, даже с некоторыми признаками астмы. Присутствие Элен было чем-то сродни наличию в машине домашней кошки – а их, вообще-то, категорически в машину брать не следует: возбудимые до безмозглости, они слишком легко просачиваются между кресел.

Солнце опять прожгло себе дыру в облаках. Стоя по-прежнему высоко, оно сияло, как медный таз.

Резко свернув, Нил покатил по улице, обсаженной толстыми старыми деревьями; дома здесь были поприличнее.

– Тут лучше? – спросил он у Джинни. – Ты ведь хотела тени? – С нею он говорил, понизив голос, доверительным тоном, тем самым как бы показывая, что переговоры с девчонкой – это чушь, на которую ей лучше не обращать внимания. – Ездим, смотрим достопримечательности, – сказал он, снова повысив голос и приобернувшись к заднему сиденью. – Сегодня у нас экскурсия, осмотр живописных мест по заказу мисс Элен Розовые Щечки.

– Может, все-таки поедем уже, – сказала Джинни. – Может, поедем все-таки домой?

Тут, чуть не сорвавшись на крик, вмешалась Элен:

– Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то не мог попасть домой!

– Ну вот и скажи тогда, как нам ехать, – сказал Нил. Он изо всех сил пытался держать под контролем голос, чтобы он звучал обыденно и трезво. И гнал с лица улыбку, которая норовила вернуться, несмотря на все его усилия. – Давай быстренько туда смотаемся, сделаем дело и поедем домой.

Еще через полквартала медленной езды Элен тяжко вздохнула:

– Ну, если уж заставляют, ну, ладно…

Путь предстоял, как выяснилось, не очень далекий. Въехали в следующий жилой комплекс, тут Нил, опять обращаясь к Джинни, говорит:

– Что-то не вижу я тут никакого ручья. Да и поместий никаких не наблюдается.

– Что? – переспросила Джинни.

– Так написано. На табличке: «Поместья Серебряного Ручья».

Должно быть, он прочел дорожный указатель, которого она не заметила.

– Здесь поворот, – сказала Элен.

– Налево или направо?

– Туда, к свалке.

Проехали мимо территории, на которой высились груды автомобильных кузовов, лишь частично скрытые провисшей изгородью из кровельного железа. Потом в гору и, въехав в ворота, оказались в щебеночном карьере – огромной яме, прорезавшей гору чуть не до самого центра.

– Ну вот. Там, впереди, это их почтовый ящик, – с важностью пояснила Элен, а когда подъехали ближе, вслух прочла имена: – «Мэтт и Джун Бергсон». Это они и есть.

На короткую подъездную дорожку с лаем выскочили две собаки. Одна большая черная, другая маленькая рыжая, похожая на щенка. Собаки принялись суетиться у колес, Нил нажал на клаксон. И тут еще одна собака, явно и умнее, и решительнее тех, – гладкошерстная, с голубоватыми подпалинами – выскользнула из высокой травы.

Элен на них прикрикнула, – дескать, заткнись, лежать, отвали.

– Из них из всех опасаться стоит только разве что Пинто, – пояснила она. – Остальные две просто трусихи.

Остановились на широкой, ничем особо не ограниченной площадке, где, по-видимому, когда-то складировали щебенку. По одну сторону площадки стоял крытый железом то ли амбар, то ли сарай для инструментов и инвентаря, а подальше, на краю кукурузного поля, брошенный сельский дом, почти весь кирпич из обкладки стен которого уже был растащен, и торчали темные бревна. Домом, в котором жили теперь, оказался трейлер с крыльцом и приделанным к нему навесом; за трейлером виднелся цветник, огороженный чем-то вроде игрушечного заборчика. И у трейлера, и у садика был опрятный, приличный вид, но вся остальная территория была завалена предметами, которые, может быть, как-то использовались, а может быть, были брошены просто ржаветь и гнить.

Элен выпрыгнула наружу и принялась отгонять собак. Но те кружились, обегали ее и опять принимались прыгать и лаять на машину, пока из сарая не вышел мужчина и не отозвал их. Имена и угрозы, при помощи которых он на собак воздействовал, остались Джинни невнятны, но собаки затихли.

Джинни надела шляпу. До этого она все время держала ее в руке.

– Им просто надо было покрасоваться, – сказала Элен.

Нил тоже вышел из машины и твердым тоном стал с собаками переговариваться. Мужчина двинулся от сарая к ним. На нем была мокрая от пота лиловая футболка, липнущая к груди и животу. Мужчина был достаточно жирен, имел груди, а пупок у него торчал, как у беременной женщины. Выпирал под футболкой, будто подушечка для булавок.

Протянув руку, Нил пошел с ним знакомиться. Мужчина хлопнул ладонью о рабочие штаны, усмехнулся и пожал руку Нила. Что они говорят, Джинни слышно не было. Из трейлера вышла женщина, отворила игрушечную калитку, потом закрыла на задвижку за собой.

– Лоис ушла на работу, а туфли мои захватить забыла, – обратилась к ней Элен. – Я звонила ей, предупреждала, а она все равно забыла, вот мистер Локье меня сюда и подбросил, чтобы их забрать.

Женщина тоже была жирная, хотя и не такая жирная, как ее муж. На ней было розовое муму – платье-балахон гавайского фасона, разрисованное ацтекскими солнцами; волосы русые с золотом. Пошла по щебенке с видом скромного гостеприимства. Нил повернулся к ней, представился, после чего подвел к микроавтобусу, представил ей Джинни.

– Рада с вами познакомиться, – сказала женщина. – Это вы та леди, которая приболела?

– Ну что вы, со мной все в порядке, – сказала Джинни.

– Ну, раз уж приехали, зайдите в дом. Зайдите, зайдите. Что ж тут на жаре торчать.

– Да мы на секундочку заехали, – сказал Нил.

Мужчина подошел ближе.

– У нас, между прочим, кондиционер имеется, – сказал он. Осмотрел автомобиль, и сквозь добродушие на его лице проступила гримаска пренебрежения.

– Нам бы только туфли захватить, и все, – сказала Джинни.

– Нет уж, придется, придется вам задержаться, раз уж вы здесь, – сказала женщина (Джун, конечно же), посмеиваясь так, будто сама мысль о том, что они не зайдут, это какая-то неуместная шутка. – Зайдите, отдохните немножко.

– Да что же мы мешать вам будем? Вам же ужинать! – сказал Нил.

– А мы – уже, – сказал Мэтт. – Мы ужинаем рано.

– Но у нас столько салата с чили осталось! – вклинилась Джун. – Зайдете, поможете прикончить.