Пьер Луис - Афродита

• Название: Афродита
• Автор: Пьер Луис
• Жанр: Эротика
• Год: 1993

Слава этой книги была ослепительна — и скандальна. Это был несомненный бестселлер на рубеже XIX-XX веков в среде интеллигенции. Оскар Уайльд, отправляясь в тюрьму по облыжному обвинению, взял с собою роман Пьера Луиса, достойного преемника Лонга, Апулея, Овидия. Перед красотою «Афродиты» не устояла Европа...

---

— Я не боюсь тебя, Деметриос. Тебе не взять меня силой, даже будь я слабой, как влюбленная девственница, а ты сильным, как Атлант. Ты ведь хочешь не только своего наслаждения, но и моего. Ты хочешь не только иметь меня, но и видеть обнаженной — ведь ты считаешь меня красивой... а я и впрямь красива! Сейчас почти ночь, к тому же у меня нет привычки раздеваться на дамбе. Да я и не смогу снова одеться потом, ибо рядом нет рабыни. Оставь меня! Ты делаешь мне больно.

Какое-то время они молча стояли друг против друга, потом Деметриос проговорил:

— Давай покончим с этим, Кризи. Я не стану тебя принуждать, ты это прекрасно понимаешь. Но позволь мне пойти за тобою. Как бы горделива ты ни была, слишком дорого обойдется тебе слава женщины, отказавшей Деметриосу.

Кризи молчала.

Он опять заговорил, но уже мягче:

— Чего ты боишься?

— Ты привык к любви и поклонению. А знаешь ли ты, как обращаться с куртизанкой, которая тебя не любит?

Он начинал терять терпение:

— Меня не интересует, любишь ли ты меня. Я устал быть любимым! Я хочу, чтобы ты просто отдалась мне. И за это я готов заплатить тебе все золото мира!

— Все золото мира? У меня оно есть — это мои волосы. Я устала от золота. Я не хочу его. Мне нужны всего лишь три вещи. Дашь ты мне их?

В душу Деметриоса вдруг закралось беспокойство. Он почему-то испугался ее просьбы и смотрел на нее смущенно. Но Кризи беззаботно улыбалась:

— Я хочу серебряное зеркальце, чтобы видеть свои глаза и упиваться своим взором.

— Ты получишь его. Что еще? Говори скорее.

— Я хочу гребень из слоновой кости, чтобы погружать его в мои волосы, словно сеть в воду.

— Что еще?

— Ты дашь мне его?

— Да. Что дальше?

— Я хочу жемчужное ожерелье, чтобы оно танцевало у меня на груди, когда я буду танцевать для тебя в моей спальне.

Он вскинул брови.

— И это все?

— Ты дашь мне ожерелье?

— Какое захочешь.

Ее голос внезапно стал нежным:

— Любое, какое захочу? Вот это я и хотела услышать от тебя! Ты позволишь мне самой выбрать мои подарки?

— Разумеется.

— Ты клянешься?

— Клянусь.

— Чем?

— А чем бы ты хотела?

— Афродитой, которую ты изваял!

— Клянусь Афродитой. Но к чему такие предосторожности?

— Чтобы я была спокойна.

Через секунду она подняла голову:

— Я выбрала свои подарки.

Беспокойство вновь укололо Деметриоса, и он спросил недоверчиво:

— Уже?!

— Да. Не думаешь ли ты, что я приму любое серебряное зеркальце, какое можно купить у какого-нибудь торговца или куртизанки? Я хочу зеркальце моей подружки Бакис, которая на прошлой неделе переманила моего любовника, надсмеявшись надо мной во время пирушки, которую она устроила с Триферой, Музарион и несколькими глупцами, которые мне обо всем и доложили. Она очень дорожит этим зеркальцем, так как ходят слухи, будто оно принадлежало Родопису — ну, который был рабом вместе с Эзопом и которого выкупил брат Сафо. Говорят, что зеркальце волшебное, потому что сама Сафо смотрелась в него. Потому-то Бакис им так дорожит. Для нее нет ничего ценнее в мире, и она его тщательно прячет. Но я знаю, где! Она как-то раз проговорилась, когда выпила лишнего. Оно спрятано под третьим камнем жертвенника. Бакис кладет его туда каждый вечер после захода солнца. Пойди к ней завтра в этот час и ничего не бойся.

— Это безумие! — воскликнул Деметриос. — Ты хочешь, чтобы я украл?!

— Разве ты не любишь меня? А я-то думала... Мне казалось... Впрочем, если я ошиблась, больше не будем об этом говорить.

Он понял, что она губит его, но больше не сопротивлялся.

— Я все сделаю, что ты велишь.

— О да, я и не сомневалась. Но ты колеблешься... Да, это не обычный подарок, но я и не прошу его у какого-нибудь там философа. Я прошу его у тебя! Я знаю — ты мне дашь его.

Она поиграла перьями его веера, а потом сказала:

— Ах, как-то не хочется мне и обыкновенного гребня из слоновой кости, каких полным-полно у всех. Ты сказал, что я могу выбирать, правда? Ну так вот, я хочу... я хочу гребень, который носит жена великого жреца Храма. Пожалуй, это еще более драгоценная вещь, чем зеркало Родописа. Оно принадлежало одной из древних цариц Египта, у нее такое сложное имя, что я не в силах его выговорить. Кость от древности пожелтела, словно позолоченная. На гребне изображена девушка, которая переходит болото и идет на цыпочках, чтобы не замочить подол. А рядом с ней лотос. Это очень красивая вещица... Я вне себя от радости, что заполучу ее! Это будет моя маленькая месть. Месяц назад я принесла к ногам Афродиты прекрасную голубую накидку и — ты только подумай! — на другой же день увидела свою накидку на голове этой женщины, жены великого жреца! Мне все равно, кто ее муж, знаю только, что слишком уж она шустра.

— Но как я добуду этот гребень? — в полной растерянности спросил Деметриос.

— Да, это не просто... Та женщина египтянка, а они расчесывают волосы лишь раз в году. Но мне нужен мой гребень не через год, а завтра, и мне все равно, как ты его добудешь... даже если ты убьешь эту женщину. Помни, ты поклялся!

И она приняла неприступный вид перед Деметриосом, который обреченно смотрел в землю. А потом безразличным тоном добавила:

— Я выбрала и ожерелье. Хочу ожерелье из семи нитей жемчуга — то самое, которое лежит на мраморной груди Афродиты, чью статую ты изваял!

Деметриос задрожал всем телом.

— Нет! Это уж слишком! Хватит! Ничего, слышишь, ничего ты не получишь: ни зеркальца, ни гребня, ни ожерелья! Ни-че-го!

Но она зажала ему рот своей бархатистой ручкой и произнесла так нежно, словно изнемогала от любви:

— Не говори так. Ты же знаешь, что дашь мне все это! Ты ведь хочешь прийти ко мне завтра... и послезавтра... каждый вечер! В час, предназначенный тебе, я буду ждать тебя, одетая, как ты пожелаешь, и накрашенная так, как тебе понравится, готовая выполнить всякую твою волю и всякий каприз. Если ты захочешь видеть меня нежной, я буду ласкать тебя, словно дитя. Захочешь редкостных наслаждений — я доставлю тебе самые утонченные! Захочешь тишины — я буду молчать. Захочешь музыки — буду петь песни всех стран. Одни из них нежные, будто звон ручья, другие грозные, подобно раскатам грома. Захочешь, чтобы я танцевала, — буду танцевать хоть до утра, в тунике, скрывающей тело, или же в узенькой повязке на бедрах и лифе с отверстиями для грудей. Я обещала тебе танцевать голой? Хорошо, исполню это. Ты увидишь меня голой и украшенной цветами, голой с распущенными волосами. Мои груди будут волноваться для тебя, мои бедра будут качаться для тебя, мои ягодицы будут вращаться для тебя! Я знаю все танцы Афродиты, знаю те, которые танцуют пред Уранией, знаю и те, которые посвящены Астарте. Я знаю даже запретные танцы... ты их увидишь! Когда мы закончим, то начнем сызнова. Да, царица богаче меня, но во всем ее дворце ты не сыщешь комнаты, столь напоенной воздухом любви, как моя. Там ты найдешь Кризи, которую ты любишь, но которой еще не знаешь. Тебе кажется, что ты видел мое лицо, — но ты и не представляешь, насколько я красива! Ты будешь играть сосками моих грудей. Ты будешь мять мое тело в своих руках. Ты будешь трепетать в изгибе моих колен. А каким сладостным будет мой рот! А мои поцелуи!..

Деметриос бросил на нее взгляд пропащего человека. Она с нежностью продолжала:

— Разве тебе жаль какого-то старого зеркальца за то, что завтра на тебя обрушится золотой ливень моих волос?

Деметриос рванулся к ней, но она проворно отскочила и молвила лукаво:

— Завтра!

— Ты получишь его, — прошептал он хрипло.

— И разве ты не достанешь для меня какой-то там гребешок из слоновой кости, который мне так нравится? Ведь взамен ты получишь мои ноги, которые, словно два слоновьих бивня, обовьются вокруг твоего тела!

Он вновь потянулся к ней, но она вновь отступила:

— Завтра!

— Ты получишь его, — прошептал он чуть слышно.

— А разве семь нитей жемчуга с груди богини такая уж большая цена за все мое тело, которое похоже на приоткрытую перламутровую раковину? Да я подарю тебе поцелуев больше, чем жемчужин в море!

Деметриос несмело протянул к ней руки, задыхаясь, и она подстегнула его пламенным взглядом и подставила свои сладостные губы.

Когда он смог открыть глаза, она была уже далеко.

Позади нее колыхалась тень.

Он побрел к городу, не чуя ног, понурив голову под тяжестью невыносимой тоски.

Девственницы

Ранний неяркий рассвет вставал над морем. Все вокруг еще было окрашено лиловыми тенями уходящей ночи. Маяк на вершине Фара погас вместе с луной, и на башне заиграли первые, еще холодноватые лучи солнца. Золотистые блики заиграли в волнах, словно лица дочерей Посейдона, которые пожелали взглянуть на мир людской.

Дамба еще пустовала. Город спал, погруженный в последние, тревожные, предутренние сны.

Кругом властвовала тишина.

Корабли с торчащими параллельно воде веслами, подобные спящим птицам, были выстроены возле пристани в длинный ряд. Их палубы были пусты, словно команда покинула корабли.