Михаил Коршунов - Бульвар под ливнем (Музыканты)

• Название: Бульвар под ливнем (Музыканты)
• Автор: Михаил Коршунов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1972
• ISBN: X-XXXX-XXXX-X

Автор прослеживает в романе судьбы юных музыкантов, начиная от музыкальной школы и кончая Консерваторией. Не сразу и не просто складываются творческие успехи героев — скрипачей Андрея Косарева, Лади Брагина и органистки Оли Гончаровой. Их воля, убежденность в призвании подвергаются серьезным испытаниям.

В мир, описанный в романе, широко входит жизнь современной молодежи: школьников, студентов, рабочих, и город, в котором они живут и который любят, — Москва.

---

Когда «Тутмос» подъехал к зданию загса, на тротуаре стояли свидетели, которых пригласили Санди и Ладя. Свидетелем Санди была ее подружка по училищу Катя Щербакова. Она была сатириком-дрессировщиком, работала на манеже училища с попугаем Фредериком и осликом Укропом. Катя была толстенькая, в длинном пальто с застежкой на мужскую сторону. Пальто перешила себе из пальто брата. Сделала сатирическое макси. Иначе на это пальто смотреть нельзя было.

Рядом с ней стоял Ладин свидетель — Павлик Тареев, Он выглядел так, как надо было выглядеть по такому случаю: был похож на солидного преуспевающего нотариуса. Увидел Ладя и Франсуазу. Конечно, она: высокая, взрослая, в дубленке, шапке из лисы-огневки и кожаных сапогах. В Франсуазе теперь навсегда поселилось что-то русское, проникло в ее лицо, в ее манеру носить шапку, слегка сбив ее на затылок, как носят у нас шапки-ушанки девушки.

Значит, это Дед привел Франсуазу.

Ладя быстро выбежал из машины. Он хотел открыть дверцу со стороны Санди, чтобы Санди вышла, но это с поразительным проворством тут же проделал Павлик, подал Санди руку.

Арчибальд вышел из машины. Он искал себе места в сегодняшнем дне, боялся, что его не включат в веселье, и дважды громко басом пролаял. Санди наклонилась к нему и обняла за шею, она ему что-то говорила, а он кивал большой черной головой, он даже не сердился, что она сегодня надушилась. Потом он отошел к «Тутмосу» и сел.

Все вошли в здание загса, разделись.

Пожилая работница на вешалке осмотрела Санди и поправила ей сеточку на голове. Санди была очень тихая. Может быть, так Санди привыкает к счастью.

В холле на диване сидела еще одна свадьба: двое смущенных и несчастных от всего происходящего. Санди и Ладя оказались с ними рядом. Двое на диване им кивнули: они нервничали, искали сочувствия.

Павлик Тареев пошел куда-то о чем-то узнавать, хотя никуда ходить не надо было: все известно, что как будет, в какое время. До этого времени оставалось десять минут.

Большие двустворчатые двери в зал были закрыты.

Катя Щербакова подошла к дверям, приложила ухо и послушала. Франсуаза сказала другой свадьбе:

— Amour.

Свадьба улыбнулась. Она приехала очень рано в загс и сидела, ждала своей очереди. И от этого, что приехала очень рано, волновалась все больше и больше: отчетливо было видно, как на невесте дрожит фата, будто легкий парус под ветром.

Пожилая работница, служившая на вешалке, принесла бокал, из которого пьют шампанское. Стоял он на блюдце, и был в нем просто теплый чай. Лежал еще на блюдце кусочек сахару.

Работница сказала дрожащей невесте:

— Займи себя чайком.

Вернулся Дед:

— Там уже фотографируются. Сейчас вызовут нас.

Франсуаза сказала Ладе, чтобы он взял Санди за руку и так теперь уже стоял и ждал, когда откроются двери. В Париже в мэрии так делают, и она просит их так сделать.

Франсуаза смотрела на Санди и была счастлива ее счастьем. Она тоже любит одного человека. Ждет, когда он скажет ей, что он ее тоже любит. Он ее любит. Но он немножко смешной и заносчивый. Знает жизнь и этим весьма гордится. Но как взять Франсуазу за руку, он никак не сообразит. Франсуаза подождет еще немного, а потом сама примется за дело.

На праздник Нового года Франсуаза улетит в Париж. В последнем письме мама писала, что ездила в Арль, делала репортаж к девяностолетию со дня рождения Пикассо о его выставке в Арле. Если мама ездила в Арль — это значит Камарга. Это значит — рядом отец. Может быть, отец и мать будут когда-нибудь вместе. Очень захотелось повидать маму, сказать ей обо всем, о чем сейчас подумала, — о себе, о ней, об отце.

Франсуаза представила, как она едет с аэродрома домой. Новый оптовый рынок, университетский городок, окружная автострада, сад Монсури, маленький магазинчик «Оптика» (где она обязательно купит для Маши линзы для глаз, заменяющие очки). Мост через Сену, церковь Мадлен — и Франсуаза дома. Мама прижимает ее голову к себе крепко и молчит. Не надо молчать, мама!

Работница еще раз внимательно оглядела Санди, осталась довольной ее внешним видом и ушла на свою вешалку.

Двери открылись. Вышла женщина в нарядном платье, в лакированных туфлях на высоких каблуках, спокойно, по-домашнему сказала:

— Александра Мержанова и Владислав Брагин, вы готовы? Прошу вас.

Потом взглянула на тех двоих, которые сидели на диване, и двое заговорили, оба сразу запинаясь от волнения:

— Ничего… мы… тут ничего…

Женщина качнула головой:

— Вы здесь уже около часа.

Они улыбнулись, и в их улыбках была абсолютная беззащитность.

— Ну хорошо. — И женщина показала, чтобы Санди и Ладя шли за ней.

Ладя держал Санди за руку, как велела Франсуаза.

Круглый белый зал с широкими окнами. Стол, покрытый светлым зеленым сукном. Кресло с высокой резной спинкой.

Когда Санди и Ладя подходили к столу, Санди заметила в окно, что на крыше «Тутмоса» сидел Арчи и голова его была повернута в сторону окна. А Ладя, когда подходил к столу, почувствовал, что от Санди, несмотря на духи и ландыши, все-таки пахнет бензином: значит, «Тутмос» был вместе с ними. И тут он тоже увидел в окно Арчибальда, и как он смотрит сюда в зал, и ему, конечно, все хорошо видно.

На столе лежала большая раскрытая книга, переплет ее по краю был обшит красным шнуром. Санди и Ладя распишутся в книге, распишутся и свидетели. Ладя достанет из коробочки два совсем маленьких колесика и наденет на палец Санди одно колесико, а другое Санди наденет Ладе на палец. И это будет на долгое счастье им друг от друга.

Женщина подошла к столу и встала с той стороны, где было кресло. Санди и Ладя остановились по эту сторону стола. Сзади них — Павлик, Катя и Франсуаза.

— Александра Мержанова и Владислав Брагин, — сказала женщина, — вы вступаете на совместный путь в вашей жизни. Александра Мержанова, вы согласны быть женой Владислава Брагина?

— Согласна, — сказала Санди.

Ее ответ напомнил ей все те захватывающие романы, которые она читала в детстве. Только не было священника, а был депутат районного Совета — женщина в нарядном платье. Санди вообще не любила церкви и всякие иконы. Иконы вызывали в ней тоску даже в музеях.

— Владислав Брагин, вы согласны быть мужем Александры Мержановой?

— Согласен. — И Ладя качнул руку Санди. Он все еще держал ее за руку, чувствовал ее пальцы с розовым и чуть клейким от тепла перламутром.

— Александра и Владислав, — сказала депутат, — вы будете вместе. В вашей жизни могут быть сложные дни, но вы должны помнить друг о друге и быть вместе и в малых и в больших поступках.

Теперь Санди тихонько качнула Ладину руку. Не хотела она сейчас быть никем иным — ни Джульеттой, ни девушкой-гусаром, ни даже клоуном, — она хотела быть Александрой, женой Владислава.

— Распишитесь здесь, пожалуйста. Сначала вы, Александра, — сказала женщина и придвинула к краю стола раскрытую книгу.

Санди наклонилась над книгой, взяла ручку и расписалась. Буквы получились большими и как будто их тоже качнул ветер.

— Владислав, теперь вы распишитесь.

Ладя расписался.

— Прошу расписаться свидетелей.

И тут вдруг раздался звон бьющейся посуды: это Дед достал из-под своего пиджака обыкновенную тарелку, которую он принес, подкинул ее, и тарелка со страшным грохотом разбилась у ног Александры и Владислава.

Павлик знает, что и когда надо делать.

Глава одиннадцатая

Это не было совпадением, что им назначили одно и то же время. Андрей пришел чуть раньше, потом Ладя. Когда Ладя вошел в кабинет Валентина Яновича, то в кабинете сидел Андрей. Профессор был в соседней комнате. Андрей вздрогнул. Ладя это заметил. Лицо у Андрея вздрогнуло. И Ладя внутренне напрягся, но только потому, что почувствовал это в Андрее.

Ладя положил на стол скрипку и потом решительно сделал несколько шагов по направлению к Андрею. Андрей встал и улыбнулся, теперь уже спокойно и как-то даже тихо. В глазах только появилось выражение, знакомое Ладе. Но появилось на какое-то мгновение.

Ладя тоже улыбнулся. Он знал, что скоро встретится с Андреем, боялся этой встречи, потому что боялся обнаружить свое счастье, которым был переполнен. Это было нехорошо, нечестно по отношению к Андрею, так думал Ладя.

Они оба застыли в нерешительности, в ожидании первых очень важных для них обоих слов. Таких слов, которые не должны были никого из них обидеть, и они это оба понимали. Разговор должен был как-то начаться, и усилия на это требовались от обоих.

— Ты меня искал, я знаю, — сказал наконец Андрей.

— Тебе «гроссы» передали?

— Да.

Ладя колебался, сказать ли Андрею, что он его видел в тот день на Тверском бульваре. Решил не говорить. Андрей не хотел, чтобы его кто-нибудь видел тогда, если он сидел рядом со школой и Консерваторией и никуда все-таки не пришел. Ладя потом обегал весь бульвар, и Андрея не было. Ладе казалось, что он должен был увидеть Андрея еще раз, и немедленно.