Сергей Коротков - Истребитель

• Название: Истребитель
• Автор: Сергей Коротков
• Жанр: Криминальный детектив

Он был очень молод, мало чего пока видел в жизни и ничуть не отличался от миллионов других парней в своей стране. Он не очень понимал, что такое микропроцессор, имел смутное представление о структуре правительства и содержании Конституции РСФСР, не разбирался в устройстве двигателя обыкновенного «жигуленка» и вряд ли сумел завести даже этот примитивный автомобиль без ключа. Тем более, не умел вскрывать сейфы, железные двери и не отключил бы сигнализацию, если бы такое вдруг потребовалось. Единственное, чем он владел в совершенстве – это искусством САВАТ…»

…А еще его пытались научить изощренно устранять неугодные объекты, якобы во имя чести и чистоты Родины! И он устранял… но только начал это делать намного раньше и по собственной инициативе».

---

Захлопнулась дверца, предусмотрительно открытая для отдачи залпа и звука, и машина с тонировано-зеркальными стёклами, набирая скорость, помчалась по улице.

Трещал огонь, валил удушливый дым, застилая соседние коттеджи, да кричали редкие в фешенебельном районе простые смертные горожане, ставшие очевидцами очередных разборок.

Месть свершилась!..

…Их осталось только трое: Никита, Олег и Маринка. От отдельного сводного отряда партизан!

Чернел сумеречный лес, гнулась к земле от ветра сухая осока, перешёптывались недовольно пожелтевшие листья березнячка напротив. Где-то за чащей трещал МГ, бабахнула граната, и эхо взрыва гулом пронеслось по всему массиву.

Беззвучно и смело сквозь деревья и кусты шли немцы, и от безмолвной надвигающейся опасности становилось ещё страшнее.

Вскоре стали заметны свастика и знаки различия на тёмно-серых шинелях, видны черные отверстия стволов их автоматов, неверно называемых в народе «шмайсерами».

– Готовы? – спросил Никита, грея дыханием руку.

– Готов, – ответил Олег, припадая к прикладу «ручника Дегтяря».

– Да! – отозвалась пышная румяная Мариночка, поводя ППШ.

– Ну и я тоже… готовность номер один, – вздохнул Топорков и, прицелившись, нажал спусковой крючок.

Его длинную очередь из пулемёта подхватил шквал огня друзей. Немцы повалились на землю, энергично выискивая укрытия, но таковых было мало: чистый молодой сосняк. Десяток фрицев сразу выбыл из списка живых. Другие корчились от боли, третьи вжимались трусливо в хвою. От бывалой храбрости не осталось и следа. Ещё бы немного – и фашисты отступили, но…

…Никита проснулся. Показалось ему или нет, он не мог сказать. В последние смутные доли секунды сновидения парень отчётливо различил глухой шлепок между ним и Олегом немецкой противопехотной гранаты. Затем крик друга и медленно-медленно разрывающаяся оболочка с толстой деревянной ручкой. Так медленно, что видны были разделяемые неведомой силой металлические осколки, несущиеся в разные стороны. И всё!

Никита перестал ёрзать в кровати и попытался снова уснуть, но вдруг подумал: а стоит ли. Наверняка сон кончается не самым лучшим образом. Что было делать? Никита нашёл выход: стал ласкать и нежить любимую женщину. Татьяна потянулась, вздохнула от неожиданного удовольствия и крепче прижалась к мужу.

Когда через пятнадцать минут Никита почувствовал на своих пальцах тёплую влагу возбуждённой спозаранок милой супруги, та и вовсе потеряла сонливость. Мягкие тонкие руки обвили мужа и извивались по его телу лианами, губы сами находили неприкосновенные места, возбуждая эрогенные зоны. Никита неожиданно сморщился.

– Ой, извини, Никит! Больно? – шепнула Таня, слегка ощупывая синюшную ссадину на его плече.

– Да так, чуть-чуть.

– Милый, хороший мой! Мой мальчик! – ворковала девушка, поглаживая миниатюрной ладошкой мужское тело.

Размеренно тикали настенные часы с позолоченной стрелкой (другая была серебряной, а третья в виде хрусталинки), пошумела с минуту ТЭЦ, выпуская какие-то пары по утрам и шипящим эхом оглашая пол-Шумени, по комнате с зашторенными окнами разносился аромат бордовых роз, подаренных жене на небольшой семейный праздничек – полугодие совместной жизни.

– Кстати, ты не рассказал ещё, дорогуша, где ты взял эти туфли! – заявила Татьяна увлечённому эротической игрой мужу.

– Там уже нет! – были единственные слова Никиты заведённой девушке, балдевшей от ласк.

– О-о, где мой Малыш?! – спросила она игриво, и, нащупав торчащий монументом мужской орган, защебетала ангельским голоском. – Вот он, мой Мальчик, мой Малыш, такой хорошенький! Какой он стал!

Через мгновения Никита вошёл в любимую. Осторожно, чуть раздразнивая разгорячённую жену, глубоко и легко. Вот это была любовь! Вот это был секс! Вот это гонки!..

За праздники, посвящённые Дню Победы, длившиеся целых три дня, Никита снова вплотную занялся Чисткой города, сделав много полезных приготовлений. Повторил и набросал схему наблюдений за третьей жертвой, подстраховался, проанализировал. Попутно вышел на готовящуюся сделку с привлечением крупной суммы денег, причём аферу затевал один из членов «чёрного списка». Но подробнее и доскональней Никита решил расследовать это чуть позже: время и обстоятельства позволяли.

Посетил старого знакомого Агеича. Старик имел первую группу инвалидности, и неотъемлемой частью его тела стала кресло-каталка с механическим ручным приводом, придуманным самим хозяином. И вообще, Агеич был мастер на все руки. Всегда в доме всё делал сам, и широта его познаний и творений поражала. И секретные запоры дверей, и сигнализация окон, и механические приводы сантехузлов и кранов, и многое другое – всё в доме создал он своими золотыми, крепкими, как балки, руками. Когда-то Агеич и Никита ездили на рыбалку (тогда ещё жив был дед). Агеич и дед Никиты дружили много лет, пока их не разлучила смерть второго.

Теперь парень редко приходил к седовласому сухому старичку, мирно похрапывающему в кресле на колёсах, очень редко. И за это Топоркову было стыдно.

Вот и в этот раз Никита, закупив провизии и «Беломора», побывал у добродушного знакомого. После долгих нудноватых разговоров Никита перешёл к главному, за чем и явился:

– Агеич, дорогой, мне штучку одну надо сделать. Ты бы не помог?

– А что надо, сынок? Всё сделаю, что захочешь! – отозвался бодро и заинтересованно старичок.

– Я могу набросать рисуночек… что я, в принципе, уже и сделал. Вот, – парень развернул листок бумаги и стал объяснять деду детали, при этом внимательно следя за ним исподлобья, – в таком вот корпусе нужно разместить стальную иглу, ну, спицу там, стрелу арбалетную. Короче… чтоб пневматика была и стреляло хорошо, сильно… можно недалеко…

– … Зачем тебе, Никита, это? – старик поднял брови, продолжая с любопытством разглядывать схему.

– Да знаешь… Помнишь я стрелял из твоего арбалета, мы ещё спорили насчёт его неудобства и тяжести? Так вот, я хочу свой такой же иметь! Пострелять там, жену поучить… ну…

– … Так я тебе дам свой, – перебил Агеич парня, искоса взглянув на него, – зачем такой-то делать?!

– Ну, понимаешь, надо… очень! – засмущался растерянный Никита, поводя плечами и скрывая лживые глаза.

Старик долго и пристально всматривался в парня, затем как-то холодно, уже чужим взором, уставился на схематичные наброски. Никита чувствовал: в светлой седой голове гудит рой мыслей, с губ деда готов сорваться вопрос, и не один, поэтому поспешил закруглиться:

– Ну ладно, Агеич, я пойду… Не надо тогда…

– … Оставь! – хлопнул ладонью по листочку с рисунком старик, опередив руку парня. – Хорошо, сынок, я сделаю это!

– Агеич…

– Иди, ты же к матери торопился. Ступай, а за этим, – Агеич неожиданно улыбнулся, – придёшь после праздников. И не волнуйся, никто об этом не будет знать! Я же вижу, о чём ты хочешь сказать! Не бойся, сынок, иди.

– Спасибо, дед! С праздником тебя ещё раз! Пока, – пожал Никита мозолистую жёлтую руку старика и, прихватив пустую сумку, удалился.

– А ведь у меня, старого пердуна, никого, кроме этого парня, и нет! – прошептал Агеич и крепко задумался.

Обратно Никита ехал в автобусе, крепко сжав поручень и кося заинтересованным взглядом на девушку с опасным разрезом на юбке. Он смутно представлял завтрашнюю операцию, сосредоточивая всё внимание на этой куколке. Он не был Мэлом Гибсоном или Томом Крузом – простой, среднего роста (в наше время 180 – уже средний рост!), весёлый парень с добрым приветливым взглядом. Очень ненасытный и любвеобильный!

Никита хотел всё и всех – от бабочки, порхающей в знойном воздухе, до Клаудии Шиффер, смотрящей на него с плаката в автобусе. Здесь, в толпе, никто не догадывался о его желаниях. А между тем автобус мог взорваться от переполнявшей его страсти!

…Его сумасшедший, сверлящий, раздевающий донага взор встретился с другим. Зелёные глаза. Глаза женщины. И что это была за женщина! Ей было (Никита узнал гораздо позже) 42, но выглядела она на 30. Стройная, божественно красивая, с большими прекрасными глазами и чувственным ртом. Чистое почти без грима лицо, русые волосы, аккуратно заколотые наверху; дорогой французский костюм, изумительно подчёркивающий все линии тела, и… обручальное кольцо на безымянном пальчике. «Окольцована!» – сказал парень себе и заметно расстроился, хотя понимал, что ему ничего не светит в отношении этой дамы.

Вот только её взгляд… Он привораживал, испепелял, убивал на месте! В нем было столько желания, что Никита невольно или намеренно «прилип» к ней. «Если она сейчас выйдет, я умру. Нет, я пойду за ней… просто пойду. Только понаблюдаю, и всё».

Автобус остановился, и она не спеша (даже, показалось, нехотя) вышла. Никита за ней. Они пересекли пару улиц. Она ни разу не обернулась. Во всех её движениях – поправляла ли причёску, меняла ли руку с сумочкой – сквозила сексуальность. Желание любить и быть любимой.