Юрий Татаринов - Юрова гора

• Название: Юрова гора
• Автор: Юрий Татаринов
• Издательство: Регистр
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013

Повесть «Юрова гора» — трагическая история, произошедшая в Крево в те далекие времена, когда Беларуси досаждали крымские татары.

---

Глава 4. Первая жертва

Рассвет не подарил ничего утешительного: солнце еще не выглянуло, а осажденные уже знали, что город заняли татары...

Пришельцев признали по их тулупам шерстью наружу, по длинным черным лукам, надежно сидевшим у них за спиной, и кожаным колчанам, полным стрел. Длинноволосые, смуглые, они, казалось, были привязаны к лошадям. Их низкорослые лошади были худы, вислошеи и долгогривы, зато в выносливости и беге, кажется, несравненны.

В эти утренние часы татары были заняты грабежом. Они выносили из домов все, что считали ценным. Награбленное тут же грузили на повозки, крытые дерюгой и запряженные одвуконь. Меха, металлические изделия, седла — все это затем должно было последовать вместе с пленными на юг. Скот угоняли за Костельную горку, где нехристи, по всей видимости, устроили стан.

Странно, что, занимаясь грабежом, варвары не обращали внимания на замок. Казалось, они даже не догадывались, что замковый двор полон людей. Их дисциплинированности следовало позавидовать.

Вскоре выяснилось, что в замке укрылись далеко не все. Из иных хат татары выгоняли стариков, старух, тех, кто, по-видимому, посчитал, что враг не покусится на их жизнь и свободу. Отказавшись покинуть свои дома, несчастные приняли на себя первый удар. Пришельцы угоняли их все за ту же Костельную горку...

Наконец татары удалились. В душах осажденных затеплилась надежда.

— Ушли! — обрадовались иные.

Но большинство не спешило с радужными выводами. Им было ясно, что татарам нужны пленные, много пленных, без этого они не уйдут. Вдобавок им было известно, что пришельцы нападают ночью. То есть, прежде чем делать выводы, следовало дождаться темноты...

О том, что непрошеные гости захотят «показать себя» уже сегодняшней ночью, догадывался и его милость пан Петр. А потому он потребовал, чтобы к вечеру на стенах удвоили число дозорных.

День прошел в ожидании чего-то невероятного. Первоначально осажденные разделились: на одной части замковой поляны собрались евреи, на другой — татары, на третьей — шляхта и простой православный люд. Но потом группы стали смешиваться. Люди не сидели на месте, двигались, тем самым образуя какое-то подобие гигантского муравейника...

Когда пану Юрию вменялось в обязанности двухчасовое дежурство у бойницы, он становился продолжением своих глаз и ушей. Он испытывал к пришельцам не столько ненависть, сколько отчаянное любопытство. Появление татар и затворничество горожан виделись ему не иначе как игрой, крупной забавой. Кровь бежала быстрее по жилам подростка, когда он начинал воображать, как вместе с дружинниками он выходит за пределы замка и вступает в схватку с врагом. «Пусть я буду ранен, — с воодушевлением думал юноша, — но не отступлю. И уж конечно, проломлю голову хотя бы одному варвару!» Злости в нем не было. Откуда ей было взяться в непорочной душе?.. Зато был избыток страсти, которую едва ли мог бы сдерживать любой в его возрасте.

Впервые увидев татар, паныч был разочарован. «Разве это воины... — с презрением подумал он. — С дедовскими луками, в тулупах!.. Стадо вепрей! Наши арбалеты и пушки разделаются с ними в два счета!» Особенно его удивляло то, что у многих татар отсутствовали сабли. Вместо них к седлам пришельцев были приторочены конские челюсти, нанизанные на толстую палицу... «И этой безделицей они собираются побить нас?» — искренне смеялся молодой, забывая о всеобщем чувстве отчаяния, царившем в его стане. Его презрение можно было понять.

У каждого воина дружины, в которой он служил, обязательно имелась сабля. Иные из тех, кто был побогаче и рангом выше, например десятники, носили при себе кончар — длинный увесистый меч, одним махом которого можно было обезглавить целую ораву этих длинноволосых степных стервятников. Пан Юрий тоже мечтал иметь такой меч. Думая о нем, он воображал, как будет орудовать им в толпе наседающих на него варваров...

Но думать все время о войне не хотелось. Иной раз, когда мальчику случалось оглянуться с галереи на замковый двор, он встречался взглядом с какой-нибудь молоденькой панночкой. Увидев ангельское личико, пан Юрий расправлял плечи и старался показать своим видом, внушить пригожунье, что он следит за тем, что происходит вне замка, что ей, милой, нечего опасаться, когда он несет службу. Словно понимая его и давая знать, что доверяет ему, любезная улыбалась в ответ и скромно тупила глазки... Всякий раз, встречая такой доверчивый взгляд, наш храбрец краснел от стыда за то, что не имеет усов и что сабля его короче, чем у других дружинников...

Наступившая ночь не принесла изменений. Опустевший город хранил тишину. Разграбив его, татары больше не показывались. Действительно, создавалось впечатление, что они оставили Крево.

Но, как выяснилось скоро, нехристи не собирались уходить...

В полночь дозорные заметили движение на городских пригорках и улицах. Казалось, вокруг замка зашевелилась земля... Чуть позже стали отчетливо слышны топот и фырканье лошадей. Покачиваясь в седлах, словно притороченные тюки с соломой, татары приближались к замку с трех сторон. Пугало не количество их, а упрямое и неспешное шествие. Казалось, что взять замок им не помешает ничто...

В какое-то мгновение в стане врага раздалась команда. Эхом пронеслась она по цепи наступавших, и через минуту тысячи живых точек заплясали вокруг — татары зажгли факелы.

Как только около стен образовалась сплошная линия огней, новая команда, более громкая и отвратительная по своему тембру, пролетела по низине — и сейчас же длинные огненные линии потянулись в сторону замка, словно светящиеся арканы: всадники стали пускать зажженные стрелы... Перелетая через ров и стены, стрелы падали на территорию замкового двора, поджигали повозки. Этот неожиданный боевой прием вызвал панику в стане осажденных...

Тем временем факельщики пришпорили коней — и в доли минуты спустились с возвышений. За ними гигантской черной тенью двинулись пешие. Стали отчетливо слышны команды их военачальников.

— Чамбул! — кричали одни.

— Ямаки! — вторили им другие.

Стремясь прикрыть группу пеших, всадники с факелами продолжали пускать зажженные стрелы. И тут выяснилось, что татары готовились к нападению. Пешие наконец выступили вперед. Они несли части разобранных домов. Приблизившись ко рву, они бросали в воду свою ношу, разворачивались и уходили прочь, так как за ними ко рву подходила следующая линия пеших... Скоро через ров было проложено множество вполне надежных мостков — враг протянул лапу в сторону укрывшихся...

Нападение вызвало замешательство у оборонявших замок. Прошло несколько драгоценных минут, прежде чем с галерей стали отвечать ударом на удар. Наконец-то загремела башенная пушка. Однако свист каменных ядер никак не сказался на действиях наступавших, которые уже подтаскивали к стенам лестницы...

Постепенно в звуки схватки стали вливаться новые тембры. К грохоту выстрелов и свисту стрел добавились человеческие крики и стоны. Дружинникам, помимо отражения натиска, приходилось усмирять... осажденных. Паника унялась, когда горожане занялись тушением пожара. Люди встали в цепь. Воду передавали в глиняных кувшинах и деревянных ведрах... Появились первые раненые. Этих переносили под деревянную лестницу, ведущую на башню. Там, под лестницей, организовали лазарет... Ну, а тех, кто уже не подавал признаков жизни, сносили к въездной стене. Таковых, правда, Божьей милостью, было пока немного...

На галереях орудовали дружинники. Поначалу они стреляли неточно, потому что спешили и волновались, — сказывалось отсутствие настоящего боевого навыка. Но постепенно пристрелялись. Все чаще суетившиеся под стенами татары вскидывали руки и валились в ров.

На каждую удачу осажденных враг отвечал тучей стрел. Ударяясь о камни, стрелы издавали звук, подобный треску ломающихся костей. Назревал час решающего штурма...

Наконец, установив лестницы, татары начали взбираться на стены... Они легко добились бы успеха, если бы действовали более согласованно. В те минуты, когда одни из них уже находились на крыше замковой галереи и рубились с дружинниками, другие еще только устанавливали лестницы. Используя эту несогласованность, осажденные нападали вдвоем и даже втроем на тех, кто оказывался на крыше.

За первой группой татар наверх полезла вторая. Потом еще одна. Но скоро стало ясно, что в эту ночь нападающим успеха не иметь. На головы тех, кто карабкался по лестницам, летели не только камни и стрелы, но и трупы их сородичей. Ну, а тех, кто все же добирался до крыши, убивали ударом сабли. Татарские начальники подбадривали своих, посылали на штурм все новых и новых воинов. Но изменить ход событий было уже невозможно. Преимущество внезапности было утеряно...

Наконец, осознав, что только зря теряют людей, татарские беи подали сигнал к отступлению. Живые, помогая раненым, начали отходить. Скоро на смену движению, лязгу и крикам в низинную часть города вернулась тишина. Стоны раненых какое-то время еще нарушали ее, но пружина отчаянной ненависти людей друг к другу уже ослабла. В ночном воздухе вместе с горьким дымом царствовал дух разочарования и усталости. Напряжение отступило, оставив осадок равнодушия как к живым, так и к мертвым.