Марсель Прево - Молох

• Название: Молох
• Автор: Марсель Прево
• Жанр: Повести
• ISBN: 978-5-906-13733-3

Она – тюрингская принцесса, а я, намного моложе её, и ещё я – француз, а она немка, немка до кончиков мизинцев.

«Неужели же я менее свободен, чем думаю сам?» – спросил я сам себя и… не мог ответить себе на этот вопрос.

---

Она остановилась и взглянула на меня, Все, что она говорила мне, было действительно прелестно. Я поблагодарил ее и ободрил продолжать далее, прикоснувшись губами повыше браслета, охватывавшего ее правую руку. Она положила мне на плечо левую руку и продолжала:

– А Макс, мой маленький Макс, который так любит вас и так мило говорит: «Господин Луи Дюбер – мой соотечественник!» Ведь он любит ваш язык и вашу страну, это – живой портрет деда Эрнста, получивший вдобавок от меня в наследство много сердечности. Макс сделал такие успехи с того времени, как вы здесь! И он тоже проснулся! Ну вот, а когда вы уехали, Макс снова заснул, и с ним заснули весь двор, замок, окрестность… Больберг снова взялась за свои старые истории, которые она не осмеливалась мне рассказывать целый год и которые относятся к происхождению ее семьи. Напрасно я ей говорила: «Больберг, ну какое мне дело, что ваш род происходит от Оттомара Великого?» Она все же не уступала мне ни единого Куно, Фридебранта или Теодульфа. За столом принц и майор опять возобновили разговоры на военные темы, которые они боялись затрагивать при вас, чтобы вы не сообщили своему правительству о том, что услышите… Да, все показалось мне заснувшим и отвратительным. И я захотела в одиночестве обойти все наши любимые места в парке, в особенности… грот Марии-Елены…

Она смущенно потупилась. Я подумал:

«Есть от чего краснеть! Вот невинность тоже! Смущаться при воспоминании, что в гроте владетельная принцесса на мгновение приникла головой к плечу гувернера!»

Я нежно поцеловал белую руку, которая становилась все лихорадочнее, и произнес:

– И я тоже много думал о вас! Когда поезд мчал меня вдаль от Ротберга, я чувствовал себя крайне одиноким. Ваш портрет был у меня всегда перед глазами и под рукой. И даже в тот момент, когда я поджидал в Штейнах приезда сестренки, я перечитывал ваше письмо!

– Правда? – радостно вскрикнула принцесса и сделала движение, как бы собираясь поднести к своим губам мою плебейскую руку.

Но наследственность титула и воспитание сейчас же сдержали инстинктивный порыв, и с очаровательной неловкостью она положила мою руку к себе на колени.

Я же подумал:

«Я наполовину солгал. Письмо Греты я перечел раньше письма Эльзы, и первое много повредило второму. Но что значит полуложь в делах чувства?»

А принцесса как будто почувствовала угрызения совести, что не дала воли искреннему порыву. Желая вознаградить меня, она пробормотала:

– Подсядьте ближе ко мне! Раз вы действительно думали о своей повелительнице, то я позволяю вам сесть совсем близко, как… в Мария-Елена Зице!

Это было достаточно ясно: ведь только в гроте Марии-Елены один раз мы на мгновение интимно приблизились друг к другу. Я склонился к принцессе и положил свой лоб на ее плечо, на то место, где кружевной воротник платья обнажал шею.

– Мой друг! Мой друг!.. – лепетала между тем Эльза, прислоняясь своей щекой к моему лицу. – Ваше отсутствие безжалостно обнажило передо мной страдания моего сердца… Скажите… любите ли вы меня?

Последние слова были подобны легкому вздоху, и надо было так близко сидеть, чтобы разобрать их.

– О!.. Вы сами хорошо знаете, что я люблю вас! – сказал я голосом, твердая уверенность которого поразила даже меня самого.

Принцесса высвободилась из моих объятий, словно ответ, которого она требовала, оскорбил ее. На ее лице отразилось большое волнение. Она поспешно обвела взглядом тихую библиотеку и пробормотала, словно оправдываясь:

– Я слишком страдала здесь… Это – не жизнь! Это – не жизнь. Мои лучшие годы проходят в этой тюрьме. Уверяю вас, Луи, – прибавила она, оборачиваясь ко мне, – я не желала бы ничего лучшего, как найти в супружестве удовлетворение всем своим сердечным запросам. Не принимайте меня за женщину, похожую на ваших землячек, которые относятся совершенно несерьезно к таинству брака. Когда меня выдали замуж за принца Отто, мне было семнадцать лет, я была чиста до полного неведения… И я искренне старалась усвоить себе вкусы принца Отто, разделяла все его интересы… Но скоро я убедилась, что для него я – только принцесса, а не любимая женщина. И, когда у меня родился сын, он решил, что больше от меня ничего не требуется. А ведь я была молода и красива… И все-таки принц предпочитал мне всех моих фрейлин, всех жен чиновников, даже камеристок. Теперь его возлюбленной состоит Фрика Дронтгейм, сестра министра полиции, девушка крайне дурно воспитанная и худая, как скелет! Мне кажется, он пощадил до сих пор одну только Больберг! – Она взволнованно подошла к окну, распахнула его, вдохнула свежий воздух долин, вернулась ко мне и продолжала: – Я задыхаюсь, задыхаюсь здесь! Жизнь не возможна без любви, а любви-то у меня и не было. Бывали дни, когда я вставала с постели, словно сумасшедшая, полная твердой решимости бежать отсюда, если на моем пути не встретится что-либо… Достаточно было бы любому из моих подданных – если бы только его лицо понравилось мне – пожелать, чтобы стать капризом повелительницы… Я бродила по парку, думая: «Я молода… я красива… Неужели среди обитателей этой долины не найдется ни одного, который будет мечтать обо мне, которому захочется видеть меня поближе, который проберется в кусты парка, чтобы приблизиться ко мне, как этот офицер, который полтора века тому назад увлекся принцессой Марией-Еленой?» Как бы я была снисходительна! Двери парка открыты, и только древняя дощечка, прибитая у входа, гласит, что вход запрещен. Но это – такой рабский народ, что ни разу не было сделано попытки проникнуть в парк. Я не только не встретила, как Мария-Елена, влюбленного в меня подданного. Нет, до сих пор даже ни один жених не проникал в парк, чтобы сорвать цветок для невесты, и не нашлось ни одной невесты, которая попросила бы об этом жениха! – Принцесса остановилась, ее волновал звук собственного голоса. – И вот, – понизив голос, продолжала она, – в тот момент, когда я начинала совершенно отчаиваться, Провидение послало мне вас… – Она засмеялась веселым смехом школьницы, припомнив какой-то образ; мелькнувший в ее мыслях. – Я была уверена, – продолжала она, – что учитель, которого принц Отто нанял при посредстве немецкого посольства в Париже, окажется уродливым стариком. Но, как только вы приехали, я поняла, что вы должны быть молоды и красивы. Я поняла это из того, что на мой вопрос, каковы вы собою, Больберг с оскорбленным видом ответила: «Он мне не нравится!» А ведь Больберг нравится только все уродливое…

И снова звонкий смех Эльзы раздался возле меня. Ее смех был на пятнадцать лет моложе ее самой, и, закрыв глаза, я мог вообразить, что это смеется молоденькая девушка.

– Вы изменили мою жизнь, – продолжала принцесса, которая опять стала серьезной и совсем близко подсела ко мне на диванчик. – Я проснулась, я стала наслаждаться природой, книгами, жизнью. Я не хотела признаваться, что причиной этого превращения были вы. Это унижало меня, оскорбляло стыдливость женщины и гордость принцессы. Но три дня вашего отсутствия унесли всю мою гордость!

Принцесса замолчала… Ее полуобнаженная рука обвила мою шею и нежно привела голову в положение «грота Марии-Елены». Я поднял взор к своей «повелительнице», думая: «Ведь я тоже одинок! Мы оба – двое ссыльных… К ее мужу у меня нет никаких обязательств».

Прелестное лицо Эльзы совсем близко приникло к моему, ее взгляд тонул в моих глазах… Пусть моралисты, прежде чем осуждать меня, подумают, что мне было двадцать шесть лет и что, целых десять месяцев живя в интимной близости женщины, я не знал ни одной женской ласки.

«Да и смешно было бы сопротивляться!» – думал я в то время, как губы принцессы коснулись моего плебейского рта.

– Больберг! – вдруг пробормотала принцесса, отталкивая меня.

Ее рука подхватила сочинения Мишле с пульта. Я отодвинулся на противоположный край диванчика.

«Чистые, нежные и верные женщины, – читала Эльза, – женщины, которым нечего скрывать, имеют более чем другие необходимость в любовных излияниях, необходимость бесконечно погружаться в любящее сердце… Как это может быть, что, в общем, мужчина очень мало пользуется этим элементом счастья?»

Девица Больберг вошла в комнату как раз во время последнего тревожного вопроса. Эльза прочла еще несколько строк, захлопнула книгу и встала. Она вполне овладела собой, только ее глаза горели счастьем.

– Хорошо ли вы прогулялись, Больберг? Что с вашей, подагрой? – спросила она.

– Очень благодарна вашему высочеству. Я почти не могу ходить, ваше высочество это отлично знаете. Только, чтобы повиноваться приказанию вашего высочества, я сделала несколько шагов по парку. Я кое-как дотащилась до скамейки и посидела там полчаса.

– Отлично, это принесет вам большую пользу, Больберг!

– Разрешите мне предложить вопрос господину доктору?

– Разумеется.

– Господин доктор, почему вы для укомплектования богемского сервиза привезли из Карлсбада полухрусталь вместо хрусталя первого сорта?