М. Гузик - Игра как феномен культуры

• Название: Игра как феномен культуры
• Автор: М. Гузик
• Жанр: Культурология
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9765-1356-3

В пособии рассматриваются условия формирования и эволюции различных форм игровой деятельности в свете общих закономерностей мирового культурного процесса, национальной специфики культур отдельных стран и творческой индивидуальности различных деятелей культуры.

Пособие рассчитано на студентов и преподавателей гуманитарных факультетов, а также всех интересующихся проблемами игровой деятельности.

---

Отголоски языческих обрядов, связанных с плодородием, исследователи находят в литургии, в обряде крещения, в похоронном обряде и в других религиозных ритуалах. Своеобразной «полуреальной, полусимволической игрой символами власти, избрания, увенчания, торжества» (М.М. Бахтин) являлась коронация, демонстрировавшая тесный союз религии и монархии: правитель превращался в помазанника Божьего. Коронование франкских правителей совершалось в Реймском соборе. Аббат святого Ремигия Реймского нес «ампулу» – сосуд с миррой (благовонной смолой). После произнесения клятвы король получал шелковые туфли от Великого камергера. Ему наносился елей (оливковое масло в религиозных ритуалах) на лоб, руки, спину, плечи и грудь; затем вручались символы военного вождя (меч и шпоры) и религиозные символы: корона – образ «Небесного Иерусалима» со стенами, кольцо и скипетр – знаки епископской власти, «святое копье» или «копье святого Мавра», в котором хранился гвоздь из креста Христова.

Христианские символы и ритуалы нередко становились предметом пародирования, особенно во время праздника дураков и праздника осла. Первоначально праздник дураков отмечался клириками в церквах 21 декабря и назывался праздником декабрьской вольности (liberta decembrica). Духовенство избирало шутовского Папу – «папу дураков» и архиепископов. Из числа мальчиков, поющих в церковном хоре, избирался «дурацкий епископ». Остальные мальчики занимали места каноников и вели вместо них службу, причем во время священнодействия плясали в женских шутовских одеждах, надевали на себя маски, ели на алтаре жирную пищу, играли в шашки и жгли вместо ладана кожу со старых башмаков.

В первой половине VII в. собор в Толедо запретил подобные бесчинства в храме, затем последовали решения Парижского собора 1212 и 1414 гг., и праздник дураков был перенесен на площадь. Он справлялся школярами, низшими клириками и подмастерьями не только в канун Рождества, но и в день св. Стефана, в день «невинных младенцев», в «богоявление» и в Иванов день. Обыгрыванию и пародированию подвергались различные моменты религиозного ритуала и церковной иерархии: избирался шутовской епископ, вместо ладана кадили экскрементами. После богослужения, сопровождавшегося обжорством, пьянством, непристойными телодвижениями, его участники садились на повозки, нагруженные экскрементами, и бросали их в толпу. Праздник дураков отмечался во Франции вплоть до постановления Дижонского парламента от 1552 года.

Праздник осла был установлен в память бегства Марии, спасающей младенца Иисуса от царя Ирода, в Египет на белой ослице (в Книге Судей Израилевых знатные люди ездили на белых ослицах; в книге пророка Захарии Мессия изображался сидящим на ослице; в Евангелии от Матфея Иисус въезжал в Иерусалим на белой ослице). Во время праздника служили особую «ослиную мессу», каждая часть которой сопровождалась шуточным криком осла: «Hinham!» Вместо обычного благословения священник трижды кричал по-ослиному, а вместо «amen» паства отвечала ему таким же криком. Как видим, игра выводила за пределы обычной жизни, освобождала от жизненных правил и законов.

Игровой характер носила Вальпургиева ночь, отмечавшаяся накануне первого мая. В христианской религии это был день поминовения святой Вальпургии, скончавшейся первого мая; в языческих верованиях в ночь на первое мая отмечался праздник весны и свободного сочетания любящих. Мужчины бегали с зажженными пучками, привязанными к длинным шестам, и стреляли в соседние горы, чтобы разогнать чертей и ведьм, которые стремились истребить все растущее и засеянное людьми. Народные легенды о том, что на горе Блоксберг ведьмы устраивали шабаш, неоднократно слышал Иоганн Вольфганг Гете, путешествуя по горам Гарца. На эту тему он написал кантату «Первая Вальпургиева ночь» (1799 г.) и включил сцену «Вальпургиева ночь», имеющую символическое значение, в трагедию «Фауст».

В Средние века широкое распространение получили многочисленные пародии на завещания, молитвы, гимны, монашеские уставы, на папские послания и буллы. Например, в «Завещании осла» жонглера Рютбефа служитель церкви попросил разрешения у епископа похоронить осла на «кладбище людском». Епископ обвинил священника в оскорблении религии, но, узнав, что осел завещал ему 20 ливреев, взял деньги, дал разрешение и обещал награду на небесах. Пародировали не только завещания, но и главное христианское церковное богослужение – литургию. В «Денежной литургии» и во «Всепьянейшей литургии» точно воспроизводились все моменты мессы, но насмешливо искажались слова: «К ковшику приложимся, Боже, иже три кости игральные, четвероугольные, шестьюдесятью тремя очками одарил, подаждь, молим тебя, дабы всяк, кто грузом риз своих отягчен, чрез метание сих костей был бы разоблачен. Во имя бочонка нашего и прародителя нашего Бахуса, иже с тобою хлещет и кости мечет – во веки веков. Опрокинь!». Существовали также пародийные евангелия: «Евангелие игроков», «Евангелие пьяниц». «Денежное евангелие от Марки Серебра», например, представляло своеобразный подбор цитат из Библии и Евангелия: «Святого Евангелия от Марки Серебра – чтение:

1. Во время оно… рече папа к римлянам:

2. «Когда же придет сын человеческий к престолу славы нашей, перво-наперво вопросите:

3. «Друг, для чего ты пришел?»

4. Но если не престанет стучаться, ничего вам не давая, выбросьте его во тьму внешнюю».

В Средние века, как и в предыдущие эпохи, большой популярностью пользовались загадки, созданные в V – VII вв. и полностью потерявшие свой пророческий смысл. До наших дней дошли стихотворные загадки (сто трехстиший) грамматика из Северной Африки Симфосия (рубеж V – VI вв.) и «Бернские загадки» неизвестного ирландского поэта (нач. VII в.). Например, загадка о рыбе, сочиненная Симфосием:

Есть на земле обитель, немолчным полная шумом,
Шумом полна обитель, но вечно молчит обитатель.
В вечном движенье обитель и в ней, но не с ней обитатель.

Одним из известных авторов, обращавшихся к этому жанру, был Альдхельм (ок. 660 – 709), первый латинский поэт англо-саксонского происхождения. Он – автор книги «Загадки», которые написаны четверостишиями, пятистишиями, шестистишиями и др. (самая длинная загадка – 83 стиха). Сборнику из ста загадок предпослано посвящение и акростих: «В тысяче строчек сложил Альдхельм сие сочинение».

В «Загадках» Альдхельм дает иносказательное описание различных небесных явлений, животных, трав, камней, утвари, которое нужно разгадать. Поэт достаточно точно перечисляет внешние свойства предметов и основные действия, совершаемые с их помощью, так что разгадка не представляет большой сложности. Например:

«Тело в морщинах мое, и все оно бурой покрыто
Ржавчиной…
… я тру шершавый металл заскорузлый.
Золото также лощить мне привычно и мрамора глыбы…
Голоса нет у меня, и я лязгаю с визгом и скрипом»

(разгадка – напильник). Однако многие загадки написаны вычурным языком, изобилующим библейскими символами и античными реминисценциями, что затрудняет их понимание.

С формированием рыцарства – сословной организации военно-феодальной знати – игра вошла в рыцарский образ жизни, став составной частью церемонии посвящения в рыцарское звание, рыцарских турниров, судов любви. В куртуазном (рыцарском) обществе были установлены определенные правила игры: каждый рыцарь имел даму сердца, чаще всего супругу владельца замка, и становился ее вассалом. Он соблюдал верность своей избраннице, хранил в тайне ее имя, совершал странствия и рыцарские подвиги, сражался на турнирах во имя куртуазной любви. Обязательными участниками любовной куртуазной ситуации были оруженосец, которому доверялась тайна, и соглядатай, вредивший влюбленным. Если рыцарь не выполнял правил, то есть не уделял своей даме сердца должного внимания, его подвергали суду любви («курия любви», «палата любви») – собранию придворных во главе с «принцем любви» или «королевой любви».

Игровой характер имела также церемония посвящения в рыцарское звание. Она проходила в зале замка сеньора, где под звуки рогов и барабанов оруженосцу вручались доспехи, имевшие символический смысл: шпоры – символ рыцарского достоинства; шлем – символ справедливости, смелости; щит с родовым гербом – олицетворение доблести предков; панцирь – символ крепости, которой недоступны пороки; копье символизировало правду, а палица – силу воли, защищавшей рыцаря от пороков; перчатки оберегали от нечестного прикосновения. После чтения правил рыцарского поведения сеньор ударял посвящаемого по плечу рукой или плоской стороной меча и будущий рыцарь давал клятву перед священником.

Элемент игры присутствовал и в рыцарских обетах: взирать на все единственным оком (второй глаз прикрывался тряпицей), не снимать головного убора, носить оковы или цепи (рыцари – золотые, оруженосцы – серебряные) на левой ноге в течение определенного времени, съесть три миски похлебки во имя Пресвятой Троицы, не спать, не стричь волос и бороды, которые с глубокой древности считались носителями магической силы. Обеты приносились Господу и Деве Марии, дамам и дичи во время торжественной трапезы, праздничного пира и тризны.