Наталья Корнилова - Пантера: время делать ставки

• Название: Пантера: время делать ставки
• Автор: Наталья Корнилова
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03245-2

Еще в детстве японец Акира, мастер восточных единоборств, обучил приемную дочь Марию этому удивительному искусству. В минуту смертельной опасности в ней просыпалась сильная и ловкая Пантера, что делало ее почти неуязвимой. Без этой особенности плохо бы пришлось Марии, занимавшейся частным сыском. А уж в последнем деле — подавно. Пять серийных убийств девушек, одно из которых совершено на пороге их офиса. При Инне Малич найдена бумага, по которой удалось установить круг знакомств и интересов убитой. Это букмекерская контора и «закрытый» клуб «Бункер», на сцене которого устраиваются бои девушек-гладиаторов. Ясно, что все погибшие — жертвы разборки между владельцами прибыльного бизнеса. Но в чем провинились девушки перед своими боссами? Чтобы выяснить это, Мария берет в руки меч гладиатора и выходит на арену…

---

Он схватил меня руками за плечи и стал вглядываться в мое лицо так, словно я была сфинкс с извечной загадкой, которую он хотел разгадать. На его горле поршнем ходил кадык.

— Ты… не врешь? — хрипло спросил он. — Нет… правда — читала такое?

— Я вообще часто читаю криминальную хронику, — ответила я невинно, — у меня бабушка в Днепропетровске ее читает и еще детективы всякие… разные.

— Все понятно, — выговорил Филипп Юрьевич, несколько успокаиваясь, — так, значит? Ну… ладно. Я проверю то, что ты мне сказала. Про-верю… — Он вдруг снова схватил меня за плечи и, притянув к себе, пробормотал, жарко дыша в лицо:

— Я вот тебе вопрос хочу задать. Как-то у тебя все… шустро получилось. Ты, случаем, не того… не под прикрытием, а?

— Что? — захлопала я ресницами, и на этот раз мое недоумение было совершенно искренним, потому что я на самом деле не могла понять, что имеет в виду Каморин. — Вы, Филипп Юрьевич… я не понимаю.

— Не понимаешь? Ну ладно… ну хорошо, — выговорил он, больно давя на плечи, — не понимаешь… Под прикрытием — это засланная, значит. Не ментовская ты, не «конторская», а? Ладно, не хлопай глазищами. Вижу. Пошутил. Верю. Ты, Лена, сейчас где живешь-то?

— У подруги, — ответила я.

— У подруги, значит… Нет, не подойдет. Ты должна переехать. Никаких подруг, понимаешь. Впрочем, подругу мы дадим. Будете вместе жить, друг за другом… присматривать, поняла? Ты теперь у нас ценный кадр, Елена из Днепропетровска. Кстати, говорок у тебя не вполне украинский. Подделываешься, что ли?

— Как умею, так и говорю, — угрюмо ответила я, надув губы почти по-детски, — и не передразнивайтесь, Филипп Юрьевич.

Он поднял обе руки кверху, как бы говоря, мол, все — сдаюсь, и произнес:

— Вот тебе ключ, а вот тебе адрес. Будешь жить там. Завтра к тебе придет еще одна… по отбору, — хрипло добавил он, прищурив один глаз, — и тогда посмотрим, что дальше. Вот, держи бумажку с адресом хаты. А теперь выволакивайся отсюда и дуй. Да… и позови мне сюда Полину, которая Львовна. Мне с ней… посекретничать надо.

«Знаю я ваши секреты, — подумала я, выходя из каморинской каморки. — Была такая слащаво-мармеладная передачка из жизни америкашек — «У всех на устах» называлась. Вот и у вас такие же секреты, Филипп Юрьевич. И, что характерно, название передачи можно истолковать буквально…»

В раздевалке меня поджидали девчонки-танцовщицы. В их глазах светились зависть, недоумение, ожидание, тревога — вся гамма чувств.

— Повезло, — сказала одна. — Ты, Ленка, везучая. Тебя к Ованесяну водили, да?

— К нему.

— Трахали, да? Пришлось дать, ага?

Такая постановка вопроса требовала столь же откровенного ответа. Я улыбнулась и сказала:

— Нет. Это они дали. Хорошие у вас начальнички, девчонки. Квартирку мне подкинули. А то я у подруги кантуюсь. Во-от. Теперь хоть нормально, а не как…

— Все равно, как ни крути — лимита голимая, — сказала завистливая Верка, которую еще до шоу упрекали в предубеждении ко мне да и во всех смертных грехах. — Думаешь, эти уроды тебя просто так облагодетельствуют? Катька Деева вон тоже думала, а ее убили прямо у нас в клубе. А ее подружка, Инка Малич, сбежала куда-то, и с концами. Тебя, случаем, не на их хату направили? Если да, то нашла чему радоваться.

Кто-то протянул:

— Да отстань ты от нее, Верунчик. Сама-то небось только и думаешь, как бы кому из начальничков удачнее подмахнуть, чтобы и тебя на халявную квартиру определили.

— Да пошла ты, овца!..

Дальнейшей перепалки я слушать не стала, а быстро собралась и покинула клуб.

На улице было тихо и снежно. Разлапистый снег валил стеной. Было уже около половины второго ночи. Москва, укутанная белой шубой, дремала, и нарушить покой огромного мегаполиса не могли ни неоновые огни, ни вырывающаяся из «Эдельвейса» музыка, ни приглушенный шорох машин на шоссе…

Я высвободила руку из перчатки и развернула бумажку с адресом, данным мне Камориным. Несколько крупных снежинок упали на разворот, заслоняя короткую строку, и облепленная снежинками адресная надпись предстала моим глазам в таком виде: З*М**НОЙ В*Л ДОМ***КВА***7**. Снежинки, как звездочки, выложили адрес, но я вдруг поняла, где находится та самая квартира, и догадалась, что завистливая Верка была права, когда говорила, что…

Сжав зубы, я перчаткой смахнула снег с бумаги. Да!!! Сомнений больше не оставалось. Это был тот самый адрес, по которому проживали убитая в «Эдельвейсе» Екатерина Деева и застреленная у самых дверей нашего офиса Инна Малич.

12

Честно говоря, я пока что не могла осознать всего случившегося. Было очевидно: произошел качественный скачок в моем расследовании, но в то же самое время я была поставлена в очень двусмысленное положение. В любом случае следует посоветоваться с боссом. К тому же не ехать же мне сразу на эту злополучную квартиру, на которой я уже была, но под именем дурацкой Нины Петровны, представительницы Альберта Эдуардовича. Глупость какая!

Но следовало принять меры предосторожности. Откровенно говоря, я не могла забыть взгляда Каморина и его слов: «Не ментовская ты, не «конторская», а?» Значит, Филипп Юрьевич не такой уж сугубый шоумен, каким хочет казаться, понимает толк и в безопасности. Почему он сказал мне это? Вызвала подозрение? Может, сегодняшний вызов к Ованесяну — это так, проверка на вшивость?

Проверяют?..

Так или иначе, но нужно поговорить с боссом, причем напрямую. Я поймала такси и, сказав адрес, задремала. Ватная усталость сделало тяжелым тело. Хотелось закрыть глаза и отключиться, и хотя на протяжении всего пути я пыталась бодриться, меня укачало в теплом, даже душном салоне. Проснулась я от того, что таксист дергал меня за плечо и говорил:

— Э, женщина! Выходим. Приехали. С вас триста пятьдесят восемь.

— Сколько? — машинально переспросила я, и, очевидно, тон был не самым доброжелательным, потому что он исправился:

— Триста десять рублей. Строго по счетчику. Хотите взглянуть?..

— Не хочу, — пробурчала я. — Подкиньте прямо во двор. Вон в ту арку. Все, спасибо.

Я вышла из машины. Снегу навалило уже столько, что я проваливалась чуть ли не по колено. Декабрь отыгрывался за все бесснежные дни и выдавал на-гора снежную продукцию.

Я сделала несколько шагов и остановилась. Нога провалилась в сугроб, но остановилась я вовсе не поэтому. Что-то тяжелое, тревожное придавило сердце. Оно трепыхалось, как накрытая горстью птица. Предчувствие. Вот оно, неуловимо тонкое, звериное предчувствие. Летящий по ветру запах слежки.

Я шла тем же путем, что и убитая несколькими днями раньше Инна Малич. Точно так же подъехала ко двору, точно так же пересекла его под деревьями и направилась к нашему офису. И — точно так же… следят?..

Я присела под дерево и осторожно выглянула. Во двор медленно въезжала машина. Это была раздолбанная «девятка» с заснеженными седыми бамперами и обледенелыми грязными номерами. Из нее выскочила темная фигура и, очутившись под тусклым фонарем в полосе рассеянного света, обернулась рослым парнем, в котором я узнала одного из охранников «Эдельвейса». Он покрутил головой и неслышно направился по моим следам, четко видимым на ровной снежной поверхности.

Я вырвалась из-под дерева и, быстро добежав до крыльца нашего офиса, вернулась, пятясь, по своим же следам. А потом отпрыгнула в черную сень заснеженного вяза. Непрерывная цепочка следов вела к самым дверям нашего офиса, и у следившего за мной должно было создаться впечатление, что я вошла внутрь.

А вот и он. Парень ступал бесшумно, как хищник, выслеживающий свою добычу. Он даже наклонялся вперед, словно принюхивался к следам, хотя, конечно, это было излишне. Он дошел до самой двери и, глянув на табличку, кивнул головой и пробормотал:

— Вот сука! Значит, в самом деле отсюда! И ведь как все провернула, а… Ну, ничего… разберемся.

Он направился обратно, а я медленно вышла из-за дерева. Надо было видеть, как расширились его глаза, когда он увидел меня. Парень обернулся назад, желая еще раз убедиться, что цепочка следов тянется до самой двери, а потом проговорил, наверное, первое, что пришло в голову:

— Вот, подумал, что поздно уже…

— И решил проводить? — насмешливо переспросила я. — А вдруг водитель-маньяк попадется, да? Да и вообще, Москва — город опасный, полон всяческих нехороших дядек.

Он улыбнулся, и я вдруг увидела, что справа у него щербинка — не хватает зуба. Резца.

Я шагнула ему навстречу.

— Что же ты, дорогой, к стоматологу-то не сходишь? — произнесла я вполголоса. — А то вроде молодой парень, с деньгами, а щеришься. Я, конечно, понимаю, что у Инны Малич был хороший удар, но, уверяю тебя, у меня не хуже, так что я могу для симметрии подправить тебя с другой стороны…

Его лицо исказилось, и рука скользнула под куртку, туда, где, вероятно, был пистолет. Я не дала ему сделать задуманное. Мой удар легко пропорол его одежду, ногти вошли в тело, я рванула на себя — и он, выпучив глаза и застонав, повалился на снег. Я схватила его за шиворот и поволокла к машине. Он был тяжел, но фонтаны ударившей во мне яростной энергии — резерв! — были ослепительны. Я втолкнула его в салон и сама села рядом. Он хватал ртом воздух и прикладывал ладонь к тому месту, куда я направила свой удар. Всякий раз на пальцах оставалась кровь, и чем дальше, тем больше и больше ее было…