Наталья Корнилова - Пантера: время делать ставки

• Название: Пантера: время делать ставки
• Автор: Наталья Корнилова
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03245-2

Еще в детстве японец Акира, мастер восточных единоборств, обучил приемную дочь Марию этому удивительному искусству. В минуту смертельной опасности в ней просыпалась сильная и ловкая Пантера, что делало ее почти неуязвимой. Без этой особенности плохо бы пришлось Марии, занимавшейся частным сыском. А уж в последнем деле — подавно. Пять серийных убийств девушек, одно из которых совершено на пороге их офиса. При Инне Малич найдена бумага, по которой удалось установить круг знакомств и интересов убитой. Это букмекерская контора и «закрытый» клуб «Бункер», на сцене которого устраиваются бои девушек-гладиаторов. Ясно, что все погибшие — жертвы разборки между владельцами прибыльного бизнеса. Но в чем провинились девушки перед своими боссами? Чтобы выяснить это, Мария берет в руки меч гладиатора и выходит на арену…

---

— В комнату… в Илюшину… комнату? — переспросила Ноябрина Михайловна. — Но… знаете… а это необходимо, М-мария?

— Совершенно необходимо, — заверила я. — Быть может, после осмотра комнаты я даже скажу вам, кто мог быть причастен к исчезновению Илюши или же этот милый ребенок в очередной раз вас мистифицирует.

— Просто мы никогда не входим в комнату Ильи, — залпом выпалила Ноябрина Михайловна. — Иван запрещает, да мы и сами как-то… не рвемся. Знаете… у него такой изощренный ум… что просто страшно.

— У Ивана?

— Нет. У Илюши. Он постоянно что-то придумывает… я даже боюсь. Мы стараемся никогда не оставаться с Илюшей наедине. Поодиночке не приезжаем, только все вместе. Мало ли… что… мало ли что, я говорю.

Я сухо кивнула и повторила скорее утвердительным, нежели вопросительным тоном:

— Так я могу войти в его комнату?

— Да… пожалуйста. Но только…

— Что?

— Осторожнее, я вас умоляю.

— Да я там ничего не помну и не испорчу.

— Главное, чтобы вас там… — вдруг бухнул молчавший до сей поры Игнат, — чтобы вас там не помяли и не испортили. Вот.

— Игнат! — возмущенно возопила мать семейства Клепиных и в очередной раз протаранила своим увесистым локтем грудную клетку сынка.

— Там еще кто-то есть? — поинтересовалась я.

— Нет, но…

Я не стала слушать дальнейших разглагольствований Клепиных. По своему кратковременному, но уже насыщенному опыту общения с представителями этого семейства я поняла, что толку и смысла из их нытья не вытянешь, бесполезно. И я направилась к внушительной отлакированной двери с филенками из волнистого туманного стекла.

Именно на нее указывал подрагивающий сосисочный палец г-жи Клепиной.

* * *

Я повернула ручку в виде оскаленной львиной головы и потянула дверь на себя. Потянуло жженой тканью и какими-то химикатами. Я вошла в комнату.

Жжжих!!!

…Если бы не моя реакция, не миновать здоровенного синяка на лице или того хуже — выбитого глаза. Я едва успела присесть, над моей головой прожужжала и гулко ударила в дверную панель стрела с массивным резиновым наконечником. Сила удара была такова, что на поверхности двери образовалась небольшая вмятина.

— Милый ребенок, ничего не скажешь!.. — выговорила я, присев на пол и оттуда разглядывая, при помощи какого хитроумного устройства, нитью соединенного с дверью, был совершен пуск этой стрелы. Если это сделал сам Илюша, то можно было только подивиться смекалке этого дитяти. Неудивительно, что рыхлые Клепины панически боялись входить в комнату воспитанника.

Не сходя с места и не меняя позы, я огляделась.

Комната Илюши Сереброва была просторным и щедро украшенным помещением. Евроремонт не в силах был скрыть живого полета фантазии ее юного обитателя. Стены, оклеенные тяжелыми обоями с шелкографией, были обильно испещрены «граффити» — модным искусством настенного рисования. Судя по рисункам и надписям, Илюша подавал надежды не только как инженер-механик (имеется в виду выпускающая стрелы конструкция, реагирующая на открывание двери), но и как художник-абстракционист. Кроме того, там и сям красовались наклейки с чудовищно популярными у малолеток «покемонами», а венчал экспозицию постер из какого-то, мягко говоря, эротического журнала с голой красоткой, незамысловато демонстрирующей все секреты своей анатомии.

На столе, заваленном разнокалиберным хламом, стоял включенный компьютер. Его, разумеется, не трогали с момента исчезновения мальчика. На клавиатуре лежала распечатанная упаковка сока. Из нее капало на клавиши для левой руки: Esc, Shift, F1, Caps lock и прочие.

По всей комнате была разбросана одежда, компьютерные диски, видеокассеты без подкассетников, какие-то кубики, шарики; у стены сиротливо лежала какая-то оргразвалина, в которой я, присмотревшись, узнала принтер. Видимо, его швырнули о стену, и с такой силой, что треснул корпус и вывалились внутренности.

Помимо стола, компьютера и тотального бардака, в комнате наличествовали также кровать (естественно, незастеленная), огромный шкаф-купе, тренажер «Kettler», на который были налеплены засохшие жвачки и вкладыши от них, а также тумбочка с техникой: телевизор, видеомагнитофон и серебристый музыкальный центр «Пионер» с компактными четырехполосными колонками и торчавшими в одной из них двумя дротиками из-под дартса.

Я подняла голову. На люстре висела размалеванная фломастером кукла с задранным платьем. Она была привешена петлей за шею, а к ноге была привязана картонная бирочка с надписью: «КАМИЛА СУККА».

— Милый мальчик, ничего не скажешь, — повторила я, — вешает свою мачеху Камиллу Романовну на люстре, а для непонятливых снабжает доходчивой надписью. Ничего, что имя «Камилла» написано с одной «л», зато эпитет «сука» — с двумя «к».

Я встала и осторожно двинулась по ковру, успев заметить натянутую в пяти сантиметрах от пола тонкую ниточку. Ожидая подвоха, я снова села на пол и легонько тронула ниточку пальцем. Тотчас же открылась с мелодичным звоном стоявшая на столе прямоугольная коробочка, оказавшаяся бутафорским гробиком, и восставший оттуда пластмассовый мертвец отвалил нижнюю челюсть и гаркнул на полкомнаты утробным басом:

— Пошел на х… пошел на х… пошел на х..!

Сакраментальная фраза была повторена трижды, к тому же с сильным немецким акцентом. Я даже вздрогнула, хотя и ожидала сюрприза.

«Ну и игрушечки у младшего Сереброва, — подумала я, — неудивительно, что эти тюфяки Клепины панически его боятся. Даже мне тут немного не по себе: того и гляди, что-нибудь на голову свалится или перепугает».

Стараясь двигаться осторожно, я приблизилась к столу. Стол был большой, двухтумбовый, несообразно огромный для маленького мальчика. Я потянула на себя верхний ящик правой тумбы — и тут же с глухим карканьем мне в ухо ударило что-то тяжеленное.

Я не устояла на ногах и повалилась на пол, прямо на ниточку, и убравшийся было с ворчанием в свой гроб мертвец снова выскочил, как черт из табакерки, и по кругу повторил свое троекратное доброе напутствие.

Я приоткрыла правый глаз и осторожно ощупала правое ухо. В нем гудело так, словно я была в глубоком опасном тоннеле, а ко мне приближался поезд метрополитена. Я подняла голову и увидела, что над тумбой стола, высовываясь из полуметрового ящичка, прикрепленного к стене как раз на уровне среднего человеческого роста, покачивается боксерская перчатка. Именно она и ударила мне в ухо с силой боксера полусреднего веса, а привела ее в действие мощная пружина, на которой перчатка сейчас и покачивалась.

Я мысленно выругалась. Что еще ожидает меня в этой комнате ужасов? Наверное, все соседи и домочадцы в самом деле должны радоваться исчезновению этого несносного мальчишки. Это соображение медленно, но верно вызревало в моем мозгу, встряхнутом злополучной перчаткой.

— Неудивительно, что никто не залезает в его вещи, — шепотом проговорила я, уже опасаясь повышать голос: а вдруг тут стоит звуковой анализатор, который в ответ на голосовой сигнал приведет в действие очередной хитромудрый камуфлетик Сереброва-младшего. «Как в фильме «Трудный ребенок», — подумала я, — а многие полагают, что америкашки выдумывают этих своих детишек-монстриков, от которых никакой жизни ни родителям, ни соседям».

Последующий осмотр комнаты, со всеми надлежащими предосторожностями, дал следующую картину. В ящиках правой тумбы стола я нашла массу вещей, мало приветствуемых у детей Илюшиного возраста: сигареты, порнографические журналы, набор экзотических зажигалок («Беречь от детей!»), а также несколько початых коробок с шоколадными конфетами, кучу безделушек, снова CD, несколько перезревших бананов, модели иномарок и радиоуправляемого робота. Ящики второй, левой, тумбы стола были заблокированы, и мне пришлось прибегнуть к помощи великолепного набора отмычек, всегда имеющихся у меня в сумочке.

Замок оказался на удивление хитрым и неподатливым. Пришлось повозиться.

На этот раз я открывала стол более чем внимательно, ибо тупая боль еще не выцедилась из пострадавшего правого уха. Подумалось, что даже при работе с матерыми бандитами не приходилось быть настолько настороже, ибо логику взрослого человека можно просчитать, а вот ребенок совершенно непредсказуем.

В верхнем ящике стола оказались беспорядочно набросанные бумажки, в большинстве своем чистые. Среди них я обнаружила несколько рисунков, около двадцати десятков квитанций о пополнении счета сотового номера, а также сам телефон, к которому относились квитанции. Это был навороченный LG-510W, назойливо рекламируемый по ТВ.

«Хороши игрушки для семилетнего ребенка, — подумала я, — комп, сотовик, сюрпризы-ловушки… То ли еще будет».

То ли еще было. В нижнем ящике я обнаружила маленькую цифровую видеокамеру. Она была настолько миниатюрна, что спокойно укладывалась в ладонь. Впрочем, миниатюрность камеры наверняка сочеталась с громадностью стоимости: такая «игрушка» для семилетнего Илюши наверняка стоила не меньше двух с половиной — трех тысяч долларов.